Эми и Исабель
Шрифт:
По правде сказать, Эми не могла вынести, если мама злилась на нее. Это ее так сильно пугало, ей казалось, что она погружается в кромешный мрак. Бесшумно она сошла по лестнице в одних колготках.
— Мама, прости меня! — сказала Эми. — Прости меня!
Иногда мать говорила: «Сказать „прости“ — слишком мало», но теперь она ответила:
— Ладно, спасибо тебе!
Но уже не спрашивала больше, что же случилось у Эми, а если бы и спросила, то Эми бы не сказала.
Все из-за мистера Робертсона. Да, он похвалил ее платье, но после этого — ничего! А теперь это какой-то вирус, привязчивая болячка — настойчивая
— Я ненавижу школу, — пожаловалась она Стейси в лесочке. — Ненавижу свою жизнь. Все ненавижу!
Стейси равнодушно затянулась и кивнула, сощурившись от дыма:
— Я тоже все ненавижу.
— Но почему? — спросила Эми.
Февраль подходил уже к концу, стоял бесцветный, но теплый день, слежавшийся наст обмяк, а на кожаных ботинках Стейси появились влажные потеки.
— Ты-то почему все ненавидишь? Ты ведь хорошенькая, у тебя полно друзей, есть даже парень. Не то что я, убогая.
Стейси внимательно посмотрела на кончик сигареты и ответила:
— Потому что мои родаки — потребители, а все друзья — кретины. Кроме тебя.
— Ага, и все-таки?..
Эми вытянулась вдоль бревна, заложив руки за голову. Если у тебя есть парень, то какая разница, какие придурки твои родители или друзья? А у Стейси просто потрясающий парень. Не так уж много они о нем говорили, но Эми знала, кто такой Пол Биллоус, знала, что у него собственная квартира над пекарней на Главной улице, что в старших классах он был чемпионом по футболу и чирлидерши даже придумали в его честь специальную речовку. Однажды во время матча он сломал ногу, и некоторые болельщицы рыдали, когда он покидал поле на носилках. Пол был высоким и крепким кареглазым парнем.
— Он дурак, — сказала Стейси, немного поразмыслив.
— У него красивые глаза.
Стейси пропустила мимо ушей замечание Эми. Она швырнула сигарету в кусты и уставилась в никуда.
— Он — зануда. У него только постель на уме.
Эми передернуло. Она сделала глубокую затяжку.
— Ну, вообще-то он классный, — заключила Стейси, — добрый, не жадный — недавно купил мне тени, — при этом воспоминании лицо ее повеселело, — роскошный бирюзовый тон!
— Здорово, — сказала Эми.
Она встала, куртка на спине у нее отсырела. В рыхлом снегу на бревне остался рельефный отпечаток.
— Из дорогих, не растекаются, завтра захвачу их с собой в школу, — пообещала Стейси, — спорим, тебе они очень пошли бы.
Эми растоптала окурок.
— Если бы я накрасилась, мать бы меня убила.
— Ну да, все родители примаханые, — сочувственно сказала Стейси, и тут позади них грянул школьный звонок.
В пятницу мистер Робертсон оставил Эми после уроков. Эми сама же это и подстроила. Она была в отчаянии, с ума сходила и все такое. Почему, почему это Алану Стюарту, который всего лишь щелкнул ручкой после того, как мистер Робертсон велел ему прекратить, было даровано счастье провести целый час после уроков с мистером Робертсоном в одном классе? Почему не ей? Теренс Ландри был оставлен после школы за то, что надул и лопнул пустой пакет для завтраков, выходя из кабинета математики. Нет, Эми на такое духу бы не хватило (приглушенный такой хлопок, как будто кого-то пристрелили сквозь подушку). Щелкать ручкой она тоже не стала бы, но вот Мэрианн Бамбл светило наказание за то, что она шепталась с соседкой по парте во время урока.
— Мэрианн! — сказал мистер Робертсон сердито. — Еще одно замечание, и вы останетесь после уроков.
Эми обернулась к сидящей позади Элси Бакстер. Конечно, такая дерзость была совсем не в стиле Эми, но болтливой егозе Элси только того и надо было. Эми стала громко шептать, что вчерашнее задание на дом было скучищей, полная хрень. Элси сказала, что да, моча ослиная.
— Девушки, тихо, пожалуйста, — сказал мистер Робертсон.
Эми изнемогала от напряжения. Лицо покрылось испариной, под мышками кололо. Она опять повернулась к Элси.
— По крайней мере, хоть не домоводство, — зашептала она, — не тупица с вывернутыми коленками.
Элси не удержалась и заржала вслух. Мистер Робертсон прервал объяснение и стал в упор глядеть на них, не говоря ни слова. Щеки Эми сделались пунцовыми, она уставилась на крышку парты. Но когда стало ясно, что это закончилось ничем, что мистер Робертсон снова принялся выводить на доске свои чертовы цифры, Эми опять потеряла голову. Она обернулась к Элси и закатила глаза. Раздался глубокий голос мистера Робертсона:
— Эми, еще раз повторите — и останетесь после уроков.
Опасность звучала в этих словах. Угроза была еще и в том, что он оставит после уроков не только ее, но и Элси. Но предложение «еще раз повторить» было слишком заманчивым, чтобы упустить его. Эми покосилась на часы — оставалось двадцать минут. Сердце бешено бухало в груди, цифры на доске расплывались. Рядом с ней Флип Роули рассеянно тер ластиком щеку. Стрелки на часах щелкнули. В приступе отчаяния у Эми что-то оборвалось внутри, и она готова была уже оставить свои бесплодные попытки, но тут мистер Робертсон имел неосторожность похвалить Джули Легуинн, сидящую в соседнем ряду, за правильный ответ на только что заданный вопрос.
— Молодец! Просто отлично! — воскликнул он, стукнув мелком по парте. — Я предложил нечто новое, и вы смогли это применить.
Эми вышла из себя. Все это время она знала ответ, но сидела, стесняясь поднять руку, и вот теперь эта Джули Легуинн, сияя самодовольной ухмылкой, раздувается от его глупых похвал! Эми обернулась к Элси:
— А все остальные, выходит, — дураки.
И вот он прозвучал! Его голос:
— Итак, Эми, я жду вас после уроков.
Ликуя и празднуя успех, она все-таки сгорала от смущения. Ей показалось, что Флип Роули покосился в ее сторону. Эми Гудроу оставили после уроков?
Господи, как же ползли эти оставшиеся уроки. История — скучная до смерти, испанский — бесцветный и бесконечный. Разве можно было думать о чем-то, кроме того, что после уроков она будет сидеть рядом с мистером Робертсоном в его кабинете! Когда прозвенел последний звонок, Эми была так измочалена ожиданием, словно ей пришлось преодолеть долгий путь без крошки во рту. В женском туалете она тщательно исследовала свое отражение в зеркале над строем раковин. Так это и есть — она? Такой люди видят ее со стороны? Да, волосы хороши, но вот лицо какое-то маловыразительное, несмотря на бурю, бушевавшую внутри, как же так? Эми с силой толкнула дверь туалетной комнаты, дверь устало лязгнула и захлопнулась у нее за спиной.