Эмигрант. Испанская война
Шрифт:
Но вот он пришёл к ним домой. Не такой, каким она себе его представляла, а гораздо лучше – настоящий. Да вдобавок высокий, сильный и мужественный. В парадной форме и с цветами, он показался ей воплощением истинной мужской красоты. Пытаясь наспех привести себя в порядок после недельной хандры и практически полного отсутствия питания, она провозилась довольно долго. Но отец, тем не менее, терпеливо ждал, хотя увольнение было коротким.
Его напоили жиденьким морковным чаем, а от предложения сдобрить его настоящим французским коньяком юнкер отказался – не хватало ещё прийти с запахом спиртного в часть. Накормить же молодого человека было и вовсе
Однако юнкер тогда неправильно понял переживания матери. Сочтя, что его не воспринимают как ровню в такой именитой семье (а многие офицеры и юнкера тогда жили ещё старыми понятиями), он решил уйти. Отец действительно почувствовал себя чужим; выходец из не очень зажиточной мещанской семьи, он был бы рад спасти кого-нибудь попроще. Но судьба в тот злополучный вечер решила свести именно их. Скорая схватка с вооружёнными грабителями, красивая (даже в темноте это угадывалось) девушка, которую он защитил… Её приходилось (и не без удовольствия) близко прижимать к себе, пока он провожал её, дрожащую, до дома… Разорванная одежда не могла скрыть изгибов нежной шеи и мрамора кожи. Столь волнующее соседство при столь бурных обстоятельствах не могло не сказаться на чувствах юнкера. Практически не знающий женщин (и ни одной до того не познавший), отец и сам грезил новой встречи не хуже матери.
Но холодный приём оттолкнул его. Списав всё это на извечную гордость знатных дворян, он, раздосадованный, направился к выходу. Но в тот момент мама встрепенулась и в неконтролируемом порыве чувств резко встала и непослушные локоны обнажили причину сковывавшего её стыда. Исхудавшие щёки девушки зарделись, а в глазах заиграла непередаваемая палитра чувств: боль, смущение, смятение, надежда. На них сразу навернулись слёзы; из-за волнения и недоедания дыхание её участилось. Она молчала, не в силах произнести ни слова. Но в тот миг всё сказали глаза.
Отец, внимательный и чуткий, мгновенно прочитал во взгляде будущей жены всё то, что не было сказано. И тогда он спросил:
– Сударыня, позволит ли ваша маман, и не будите ли вы против ещё одного моего визита?
Девушка оживилась, резко повернулась к бабушке:
– Мама…
Бабушка лишь кивнула с лёгкой улыбкой в ответ:
– Пожалуйста, обязательно приходите ещё. Мы будем вам очень рады!
Юнкер ушёл, пообещав непременно вернуться через неделю. Перед уходом, кстати, успев сделать запас дров.
Всю неделю мама жила надеждой на следующую встречу. Она резко похорошела, в ней проснулся здоровый аппетит, на щеках вновь заиграл румянец. В доме вновь слышался её счастливый звонкий смех. Бабушка тогда сказала:
– Собирай все драгоценности. У Графини Калязиной должно быть хорошее приданное!
Но через неделю к ним никто не пришёл. Это был октябрь 1917-го года.
…Несмотря на то, что власть Временного Правительства поставила страну на край гибели, приход большевиков московские юнкера встретили с оружием в руках. У них были серьёзные мотивы: повальные аресты и расстрелы, призыв к уничтожению Церкви и людей, принадлежащих ранее к правящим классам. Честь будущих офицеров не позволила разделить стремление большевиков к заключению сепаратного мира с Германией. Свою негативную роль сыграл и чересчур «интернациональный» состав правительства. Все вместе, эти факторы стали причиной вооружённого выступления юнкеров.
Всем известен результат восстания. Несмотря на доблесть и мужество молодых людей, отсутствие боеприпасов и численное превосходство противника сыграло решающую роль.
А перепуганные женщины из семьи Калязиных однажды увидели лежащего под дверью дома раненого юнкера. Это был мой отец. Получив рану в бою и находясь в беспамятстве, он побрёл туда, куда страстно желал попасть.
Бабушка сильно колебалась; но пока родительница терзалась в сомнениях, дочь мёртвой хваткой вцепилась в раненого избранника, всем своим видом показывая, что не оставит его ни за что на свете. Время было страшное: раненых юнкеров и офицеров искали по домам, проводились классовые чистки. Мою семью спасло лишь то, что они сумели бежать, наняв повозку с ездовым. Заплатили они одной из семейных драгоценностей. Впрочем, драгоценностей тогда было ещё много.
Первое время они укрывались в деревне под Москвой. Когда отец оправился после ранения, двинулись на Дон – там начиналась организация первого сопротивления большевикам; туда же стекались все те, кто готов был с оружием в руках бороться против внутреннего захватчика. Пока Калязины выхаживали отца, молодой мужчина и девушка стремительно влюблялись друг в друга. Огонь их безудержно вспыхнувших чувств толкал порой на необдуманные поступки. Они венчались, а через девять месяцев у них появился я.
На Дон родители отправились без бабушки – ведь двоим молодым людям было проще перемещаться. Тем более, тогда они не знали о грядущем пополнении. И, надо сказать, что с момента расставания с бабушкой, мама больше никогда её не видела.
За время того тяжелейшего путешествия родителям чудом удалось сохранить ребенка. Вместо того, чтобы воевать, отцу постоянно приходилось находиться рядом с молодой женой, хотя это ничуть его не огорчало. Родители смогли попасть на настоящий пароход, на котором добрались до казачьих областей. Там они сошли. Молодой доброволец оставил жену в казачьей семье, хорошо им заплатив за жильё и питание. Сам же он отправился воевать в составе Донской армии генерала Краснова. Он прошёл долгий и тяжёлый путь, несколько раз был ранен, переболел тифом, бежал из плена. Но судьба хранила его.
Время гражданской войны было очень тяжёлым для страны. Но тогда ещё была жива надежда. Надежда на то, что советскую сволочь прогонят, а мучителей русской земли истребят. Надежда на возрождение и сохранение России. Эта надежда отражалась бликами солнца на штыках добровольцев, которым дали почётное звание «белогвардейцев». Но эта надежда покидала людей, когда они видели удаляющийся берег Крыма в 20-ом году.
Всё это рассказала мне мама. История встречи с отцом, история их любви и приключений, которые они вместе пережили, обрастали всё новыми и новыми подробностями. Её повествования заменяли мне и детские сказки, и приключенческие романы, вроде мушкетёров Дюма. И я понимаю маму, её чувства и безумную надежду на хотя бы ещё одну встречу с мужем.
Красивая, несмотря на все невзгоды, молодая русская женщина, даже на руках с ребёнком могла ещё найти себе мужчину, обрести новую семью. Однако она была венчана с отцом и не желала себе кого-либо ещё. Она также не знала о том, жив ли муж или нет, и это давало повод для отказа очередным предложениям.
…Румыны привезли нас в Болгарию. У мамы тогда ещё оставались кое-какие средства: в первую очередь вшитые в детскую одежду драгоценности. Она искала дорогу во Францию – однажды, ещё до войны, будучи ребёнком, матушка была в Париже. У деда там оставались какие-то знакомые и общее предприятие. И она надеялась на помощь этих людей просто потому, что надеяться больше было не на кого. Молодая, неопытная и не приученная к самостоятельной жизни женщина, она допустила слишком много ошибок…