Эмиль и трое близнецов
Шрифт:
– Выбирайте, пожалуйста, выражения. Я ведь вас не обзываю.
– Валяй, Эмиль, не стесняйся, - сказал Вторник.
– Ах, тут, оказывается, еще один гаденыш!
– Добрый вечер, господин Пашульке, - сказал Вторник.
Байрон криво усмехнулся.
– Мы пришли к вам из-за Джекки, - объяснил Эмиль.
– Как вам только не стыдно бросить мальчишку среди ночи на произвол судьбы!
– Он мне больше не нужен!
Вторник решительно вышел вперед:
– А почему? Потому, что он стал слишком тяжел для вас.
– Еще бы! Я не могу с ним больше работать, и мой репертуар от этого сильно страдает. Я артист! Вы в состоянии это понять? Я мог бы выступать в Лондоне в "Колизее"! Как это я два года назад не догадался, что этот щенок будет так быстро расти! Убиться можно!..
Эмиль пришел в ярость:
– Ну и убивайтесь! Мы вам мешать не будем. Я не понимаю, как человек может быть таким бездушным. А что будет с Джекки?
– Может, ему просить милостыню?
– вкрадчиво спросил Вторник.
– Или утопиться в море? Вы хотите, чтобы его забрали в колонию? Мы этого не допустим, учтите!
– Мы с ребятами решили, - сказал Эмиль, - что вы должны вернуться с нами в Корлсбюттель.
– Вы решили!
– Мистер Байрон сделал страшные глаза.
– Не суйте нос в чужие дела, птенцы желторотые. Лучше учите уроки.
– У нас сейчас каникулы, господин Пашульке, - заметил Вторник.
– Мы ни за что не допустим, - сказал Эмиль, - чтобы вы делали несчастным одного из ваших близнецов только потому, что он растет. Я еще раз предлагаю вам вернуться с нами назад. Через несколько минут мы прибудем в Варнемюнде. Там нас ждут друзья. Если вы решите ехать дальше, мы передадим вас полиции.
Ссылка на полицию пришлась мистеру Байрону явно не по вкусу.
– Ну, так как?
– спросил Эмиль после нескольких минут тягостного молчания.
– Вы будете выполнять свои отцовские обязанности? Или предпочитаете попасть в полицию?
– Отцовские обязанности?
– переспросил атлет с заметным облегчением.
– Вот именно, господин Пашульке. Вам эти слова незнакомы?
Мистер Байрон зловеще рассмеялся:
– Так вот почему этот клоп все называет меня Пашульке. Моя фамилия вовсе не Пашульке. Мальчики так и ахнули:
– А как?
– Андерс.
– У вас есть при себе какой-нибудь документ?
– Паспорт.
– Разрешите мне посмотреть ваш паспорт, - вежливо попросил Вторник. А так как атлет не обратил никакого внимания на его слова, Вторник добавил: Впрочем, можете предъявить паспорт полиции, если вам это больше нравится.
Мистер Байрон вынул паспорт из кармана. Вторник взял его и стал изучать с тщательностью пограничника.
– Верно, - сказал наконец Вторник.
– Мистер Байрон по паспорту в самом деле Андерс. И Вторник прочитал:
– "Профессия - артист. Рост - выше среднего. Сложение - атлетическое. Лицо - обыкновенное. Цвет волос - черный. Особые приметы - татуировка на правой руке".
– Он вернул паспорт.
– Все в порядке. Благодарю вас.
– Так вы в самом деле не отец Джекки?
– Нет, - буркнул Андерс.
– Я ему не отец и даже не мать. Джекки и Макки вовсе не близнецы. И даже не братья. Макки в действительности зовут...
– Джозеф Кортерхан, - сказал сам Макки.
– А фамилия Байрон и наши имена - Джекки и Макки - все это только для сцены. Мне, конечно, тоже жалко Джекки, что говорить! Но мы в самом деле не можем больше с ним работать. Парню не повезло - он слишком быстро растет.
Лучи варнемюндского маяка уже освещали море и небо. И приветливо светились окна гостиницы.
Эмиль все еще был пришиблен, но он взял себя в руки и сказал:
– И все же я считаю несправедливым, что вы вот так бросили бедного мальчишку. Мы все чувствуем себя ответственными за его будущее. Потому я вынужден вас попросить передать мне для него деньги. Чтобы он мог прожить хотя бы несколько недель, пока не устроится.
– И не подумаю давать незнакомым мальчишкам деньги!
– возмутился Андерс.
– А мы вам дадим расписку, - сказал Эмиль, вынимая из кармана лист бумаги.
– А если я не дам?
– с издевкой спросил Андерс.
– Тогда мы передадим вас полиции, - сказал Эмиль.
– Да я ведь не отец Джекки!
– воскликнул Андерс.
– При чем здесь полиция?
– Пусть полиция в этом разберется, - невинно сказал Вторник.
– Им виднее.
– Я пишу вам расписку на сто марок, - сказал Эмиль, подходя к фонарю.
– Вы что, с ума сошли?
– спросил атлет.
– Сто марок? Да я вас в порошок сотру!
– Не советую, - сказал Вторник.
– Это слишком много, - вмешался Макки.
– Мы не можем столько отдать, а то нам самим не хватит.
– Врешь?
– спросил Вторник.
– Нет, честно, - сказал Макки.
– Хорошо, тогда пятьдесят, - решил Эмиль. Он написал расписку и сказал Вторнику: - И ты тоже подпиши.
Когда Вторник расписался, Эмиль протянул листок Андерсу. Но мистер Андерс ничего не протянул ему в ответ.
Пароход подходил уже к причалу.
– Как вам угодно, - серьезно сказал Эмиль.
– Что ж, хорошо. Я пошел за капитаном.
– И Эмиль направился к капитанскому мостику.
– Ни, возьми!
– крикнул мистер Байрон. Он в бешенстве вытащил бумажник из кармана пиджака и ткнул Эмилю бумажку.
– Все точно, пятьдесят марок, - сказал он.
– Возьмите, пожалуйста, расписку.
– Плевать я на нее хотел!
– заорал атлет.
– Убирайтесь к черту!
И Андерс, схватив свои чемоданы, сошел на берег. Макки поплелся за ним следом, но, перед тем как скрыться в толпе, обернулся и крикнул:
– Передайте от меня привет Джекки!
Эмиль спрятал расписку в карман брюк. Вскоре Эмиль и Вторник уже стояли на вокзале и изучали расписание. Эмиль пожал плечами.