Эмили из Молодого Месяца. Восхождение
Шрифт:
Затем Илзи начала зевать и скоро уснула. Но Эмили не спала — ей не хотелось спать. Она чувствовала, что ночь слишком хороша, чтобы просто закрыть глаза и уснуть. Ей хотелось лежать без сна и наслаждаться, думая о самых разных вещах.
Эмили всегда оглядывалась на ту ночь, проведенную под звездами, как на определенную веху в своей жизни. Всё, что было в этой ночи, отвечало состоянию ее души. Эта ночь наполняла душу Эмили своей красотой, которую ей, Эмили, предстояло потом передать миру. Ей хотелось придумать какое-нибудь волшебное слово, которое смогло бы выразить эту красоту.
Взошла полная луна. Что это? Неужели старая колдунья в островерхой шляпе пронеслась мимо луны на помеле? Нет, это была всего лишь летучая мышь и
Она была рада, что Илзи спит. Любое человеческое общество — даже общество самого дорогого и самого совершенного человека — было бы чуждо ей в те часы. Она была самодостаточна и для полноты блаженства ей не требовалось ни любви, ни дружбы, ни иных человеческих чувств. В жизни любого человека такие мгновения бывают редко, но, когда они приходят, существование становится невыразимо чудесным, словно смертное на миг становится бессмертным... словно человеческое на миг поднимается до божественного... словно вся уродливость мира исчезает и остается только безупречная красота... О красота!.. Эмили трепетала в исступленном восторге перед этой красотой. Она любила красоту, наполнявшую в эту ночь все ее существо как никогда прежде. Она боялась двигаться и даже дышать, чтобы не нарушить этот поток красоты, который лился в нее. Жизнь казалась чудесным музыкальным инструментом, из которого можно извлечь божественную гармонию звуков.
— О Боже, сделай меня достойной твоего послания... о, сделай меня достойной!— молилась она. Сможет ли она когда-нибудь стать достойной такого послания... осмелится ли она донести хотя бы часть очарования этого «божественного диалога» до мира корыстного торгашества и крикливых улиц? Она должнадонести его... она не может скрывать его от других. Но услышит ли будничный мир... поймет ли... прочувствует ли? Да, но только если она оправдает божественное доверие и, равнодушная к порицанию и похвале, поведает то, что было ей открыто. Высшая жрица красоты... нет, она не будет служить ни у какого иного алтаря!
И в этом восторженном состоянии она уснула, увидела во сне, что она Сафо, бросающаяся в море с Левкадской скалы[63]... и, пробудившись на земле, увидела испуганное лицо Илзи, глядящей на нее с верхушки стога. К счастью, вместе с ней вниз соскользнула такая охапка сена, что она смогла сказать — хоть и без особой уверенности:
— Кажется, я все еще цела.
Глава 13
Убежище
Если вы заснули, внимая гимнам богов, пробудиться в результате бесславного падения со стога сена — чересчур резкое отрезвление. Зато это падение пробудило их как раз во время, чтобы они смогли увидеть восход солнца над Индейским мысом, ради которого стоило пожертвовать несколькими часами
— А ведь я могла никогда так и не узнать, как чудесна паутинка, усеянная бусинками росы, — сказала Эмили. — Посмотрина нее... она качается между теми двумя высокими, похожими на перышки, травинками.
— Напиши об этом стихотворение, — поддразнила Илзи, немного рассерженная после только что пережитой тревоги за подругу.
— Как твоя подвернутая вчера нога?
—О, нога в порядке. Но волосы совсем мокрые от росы.
— У меня тоже. Ничего, мы пока не будем надевать шляпы — понесем их в руках, и солнце нас скоро высушит. Совсем неплохо отправиться в путь пораньше. Мы сможем вернуться назад, к цивилизации и посторонним наблюдателям тогда, когда это будет для нас безопасно. Только нам придется позавтракать сухим печеньем из моей сумки. Не стоит искать дом, в котором нас могли бы угостить завтраком — ведь у нас нет никакого разумного ответа на вопрос, где мы провели ночь. Илзи, поклянись, что ты никогда не расскажешь об этом приключении ни одной живой душе! Оно было прекрасно... но останется прекрасным лишь до тех пор, пока о нем известно только нам с тобой. Вспомни, к чему привело то, что ты рассказала о нашем купании при луне.
— У людей такие дрянные мозги, — проворчала Илзи, соскальзывая со стога на землю.
— Ах, только взгляни на Индейский мыс. Думаю, в такую минуту я могла бы стать солнцепоклонницей.
В лучах восхода Индейский мыс казался великолепной огненной горой. Дальние холмы окрасились в чудный лиловый цвет, отчетливо выделяясь на фоне ослепительно яркого неба. Даже пустынная, некрасивая дорога на Хардскрэбл преобразилась и сверкала серебристой дымкой. Поля и леса были восхитительны в слабом жемчужном блеске первых солнечных лучей.
— На рассвете мир всегда снова становится на несколько мгновений молодым, — пробормотала Эмили.
Затем она вытащила из сумки свою «книжку от Джимми» и записала эту фразу!
В тот день их ждали обычные приключения сборщиков любых пожертвований. Некоторые люди отказывались подписываться — очень нелюбезно; некоторые подписывались — весьма любезно; некоторые отказывались так мило, что оставляли приятное впечатление; некоторые подписывались с таким неприветливым видом, что Эмили думала: уж лучше бы они отказались. Но в целом события первой половины этого дня доставили девушкам немало удовольствия — особенно после того, как несколько блюд отличного раннего обеда на гостеприимной ферме заполнили ноющую пустоту в желудке, оставшуюся там после сухого печенья и ночевки на стоге сена.
— Не видали ли вы на пути какого-нибудь заблудившегося ребенка? — спросила у них хозяйка.
— Нет. Кто-то из детей потерялся?
— Маленький Аллан Брадшо, сынишка Уилла Брадшо. Они живут ниже по реке у мыса Молверн... Со вторника никак не найдут мальчугана. Он вышел из дома в то утро, что-то напевая, и с тех пор его не видели и не слышали.
Эмили и Илзи обменялись испуганными взглядами.
— Сколько ему лет?
— Только семь... к тому же единственный ребенок в семье. Говорят, его бедная мамаша совсем с ума сошла от горя. Все здешние мужчины ищут его два дня, но ни единого следа найти не могут.
— Что могло с ним случиться? — спросила побледневшая от ужаса Эмили.
— Загадка. Некоторые думают, что он упал с причала на мысе. От их дома до причала всего четверть мили, и он любил там сидеть и следить за кораблями. Но в то утро никто не видел его ни на пристани, ни возле моста. А к западу от фермы Брадшо — сплошь трясина, одни болота да пруды. Поэтому некоторые думают, что он, должно быть, забрел туда, сбился с дороги и погиб — помните, вечером во вторник было ужасно холодно. Так его мать думает... и, на мойвзгляд, она права. Если бы он был где-то еще, его уже нашли бы мужчины, которые отправились на поиски. Они прочесали все окрестности.