Эмма Браун

Бронте Шарлотта

– О Джесс! Моя маленькая красавица Джесс! Она прямо как с картинки, не так ли, мадам? Теперь любой принц согласится взять ее в жены! Я подумала, что далеко не всякий принц сможет найти себе такую прекрасную жену, как эта маленькая девочка, и что если изысканная одежда не смогла наделить ее красотой, то во всяком случае она подарила ей уверенность в себе. Маленькая, измученная тяжелой работой Джесс просто расцвела на глазах.

– Я надену все эти красивые вещи только один-единственный раз, а потом спрячу их до поры до времени. Я сохраню их, чтобы

показать своим детям. Я не думаю, что мне когда-нибудь удастся поехать на бал или званый ужин. Но у меня, как и у всех женщин, будут муж и дети. Им-то я и покажу всю эту красоту, и они поймут, что у Джесс Сайкс в жизни тоже были счастливые времена, – сказала она.

Наконец все эти многострадальные вещи обрели достойного владельца. Мы с Матильдой вернулись домой весьма довольные своей работой. У меня теперь осталось только одно желание. Я очень хотела, чтобы в тот день, когда Джесс решится надеть эти пышные наряды, она обязательно попалась бы на глаза сестрам Вилкокс.

Целый день у меня было хорошее настроение. Я решила устроить день отдыха, чтобы не испугать мою маленькую птичку. В этот день я дала своей горничной выходной, и нам самим пришлось готовить себе обед. Мы превратили это нехитрое занятие в пышную церемонию. Чтобы не расстраивать меня, Матильда даже немного поела. После обеда мы с ней играли в разные настольные игры, а потом даже устроили небольшой импровизированный концерт.

Я тщательно спланировала этот день, и он удался на славу. К восьми часам вечера мы обе уже начали зевать, наспех поужинали и улеглись спать.

Добившись в чем-нибудь успеха или совершив какое-нибудь благое дело, мы потом часто вспоминаем об этом. Вот и я в конце этого праздничного дня решила снова вспомнить о наших утренних занятиях.

– Джесс была великолепна в этих прекрасных нарядах, не так ли? – спросила я. – И хорошо то, что она ни на минуту не усомнилась в том, что эти платья ей подходят и она имеет право их носить.

Лицо девочки снова стало печальным.

– Я тоже не имею права носить эти платья, – пробормотала она. – Что же, честно говоря, и я тоже, – напомнила я. – Помнишь, я рассказывала тебе о том, что выросла почти в такой же бедной семье, как и семья Джесс. Женщины вообще не должны украшать себя пышными нарядами. В любом случае это похоже на хитрую уловку. Что касается тебя – я понимаю, что тебе не нравятся эти платья, но это совсем не означает, что ты не заслуживаешь иметь красивую одежду.

К моему ужасу, Матильда опустила голову на руки и заплакала. Я положила руку ей на плечо, пытаясь успокоить. Похоже, у нее сегодня был трудный день.

– О мадам, вы ведь ничего обо мне не знаете, – произнесла она сквозь слезы. – Во мне все – сплошное притворство.

– Мне совсем не интересно, кто ты. Я просто рада, что сейчас ты рядом со мной.

– Я – самое презренное существо на этом свете, – содрогаясь от рыданий, сказала она. – Я появилась на свет на помойке. Я никому не нужна. Даже собственной матери.

– Дорогое

дитя! – сказала я, обхватив руками ее лицо. – Ты ошибаешься. И все же хорошо, что ты не стала держать это в себе. Расскажи мне обо всем, и тебе сразу станет легче.

– Я не могу! – закричала она рыдая. Похоже, у нее начиналась самая настоящая истерика. – Все это так ужасно, что я не могу об этом говорить.

Девочка была на грани нервного срыва, и я не могла ей ничем помочь. Она казалась мне маленькой птичкой, рожденной на дереве, растущем возле бурной реки. Его сплетенные ветви надежно удерживали ее и все же не могли защитить от суровой стихии.

– Расскажи мне обо всем, – убеждала я ее. – Уверяю тебя, ты можешь говорить со мной на любую тему. Я ничего никому не скажу, и все будет так, как ты захочешь. Но если сейчас тебе трудно говорить, постарайся отвлечься от этих мыслей и подумать о чем-нибудь другом.

Она меня внимательно слушала. Я даже поверила, что она последует моему совету. Потом ее лицо стало бледным, как полотно, и ее охватила жуткая паника. Я смотрела на нее, будучи не в силах помочь. Она смотрела куда-то отсутствующим взглядом, а все ее тело дрожало от напряжения.

– Эмма, – пробормотала она и посмотрела мне в глаза. – Эмма! – закричала она.

Наконец милостивая природа пришла на помощь этому маленькому страдающему существу: она застонала и схватилась руками за голову, затем ее лицо побледнело, и она вся обмякла, потеряв сознание. Что ж, во всяком случае, теперь я смогу добавить еще один маленький фрагмент в ту головоломку, которую взялся разгадывать мистер Эллин. Ведь я была уверена в том, что девочка забыла свое прошлое.

Утром я послала за доктором. Я вкратце рассказала ему обо всем, что произошло накануне, и он прописал уксусные примочки и успокоительное. Он настоятельно рекомендовал отправить девочку в больницу, где ее смогут тщательно обследовать.

– Мне бы не хотелось этого делать, – сказала я. Увидев, какую панику вызвал у Матильды совет врача, я решила, что смогу сама о ней позаботиться.

– Ее нельзя оставлять одну в таком нестабильном состоянии, в котором она сейчас находится. Она верит в то, что так для нее будет лучше, но на самом деле подвергает себя смертельной опасности. Ее рассудок может не выдержать страха и смятения. Кто-то должен успокоить ее и вывести из этого состояния.

– Я попытаюсь ей помочь, – пообещала я.

– Если ваши попытки не увенчаются успехом, – предупредил доктор, – ее состояние может ухудшиться.

Мне доводилось видеть людей, которые настолько ушли в себя, что прекратили всякое общение с внешним миром. Вот такой тяжелый груз лег на мои плечи. Я сидела у постели девочки, которая после ухода врача впала в тревожное забытье, и думала о том, что же мне теперь делать. Когда она пришла в себя, я немного ей почитала. Через некоторое время она смогла сесть, и я принесла ей молоко с медом. Потом она даже попыталась встать с постели, но я не разрешила: