Эммануэль. Танцовщица с бульвара Сен-Жермен
Шрифт:
Отилия объявила, что кушать подано. Стол был накрыт на четыре персоны. Жад бросила на Ролана вопросительный взгляд. Что, Берит и Ольга не присоединятся к ним? Он улыбнулся ей и жестом призвал молчать.
Атакуя омаров с таким мастерством, что Жад даже позавидовала ему, Мигель упомянул о новых раскопках вблизи вулкана Ирасу. Он сумел найти там очень древнюю глиняную посуду, которая могла бы заинтересовать Ролана. Он говорил по-английски совсем без акцента.
Жад заметила, что его безымянный палец был увенчан перстнем, которые носят обычно выпускники американских университетов. Руки Мигеля, маленькие и очень тщательно ухоженные, привлекали к себе внимание, потому что он часто потирал их. Казалось, что ему холодно. Он смотрел только на Ролана, а женщин будто бы и не замечал. Но, когда Жад уронила салфетку, он быстро поднялся, подобрал ее и передал Жад, его руки при этом немного дрожали. Было очевидно, что она его волнует.
После того как подали второе блюдо, Отилия отошла к большому гобелену с гватемальскими мотивами, висевшему напротив deputado [19] . Она отодвинула его, и за стеклом появился бассейн, где резвились Берит и Ольга. Они были завернуты в длинные разноцветные парео, которые вздувались в воде, словно плавники, при каждом движении девушек.
Мигель зачарованно уставился на них, забыв про еду. Ольга и Берит обнялись и начали кружиться в воде, а потом, отделившись друг от друга, вынырнули, разворачивая ткань. Они отдышались, потом опять нырнули — и так несколько раз, и каждый раз они опускались под воду чуть более обнаженными, чем прежде. Сначала одна нога, потом — две, и, наконец, руки и плечи, а потом они остались в майках с откровенными вырезами, которые прекрасно подчеркивали их формы.
19
Депутат (исп.).
Для deputado больше не стоял вопрос о еде, ибо две девушки продолжали свой водный стриптиз. Он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, как будто ему стало жарко, и энергично потер руки. В это время две пловчихи подплыли к окну, и Берит как бы случайно сорвала с Ольги майку. В течение двух секунд голые груди перуанки оставались прижатыми к стеклу, а потом она выбралась на поверхность, чтобы одеться. У Берит, в свою очередь, казалось, возникли проблемы с бикини. Трусики соскользнули и открыли ее белокурые кудряшки, но она быстро привела себя в порядок.
Жад следила за реакцией Мигеля. Его возбужденный член уже не помещался в брюках.
— Какую бы вы предпочли? — поинтересовалась Жад у Мигеля.
— Даже не знаю. Они обе красивы.
— Вы предпочитаете большие или маленькие груди?
Мигель, смутившись, не ответил. Жад немного наклонилась, чтобы лучше продемонстрировать ему свою грудь.
— Моя вам не нравится? — настаивала она.
— Да нет же, конечно, — пробормотал Мигель. — Она очень хороша. Мне так кажется.
— А мои ноги?
Жад подняла платье.
— Великолепные, действительно прекрасные, — запинаясь, ответил Мигель.
— А мои? — прервала его Бьянка, выпрямляясь в кресле и разматывая сари.
Мигель демонстрировал все большие признаки волнения. Он не совсем понимал, что от него ждут. Ролан улыбался и смотрел на него, не прерывая эксгибиционистских порывов своих подруг. А, кстати, он приготовил для него одну или обеих сразу? Мигель ни на минуту не допускал, что обе женщины свободны и будут соблазнять его.
Тем временем в бассейне Ольга и Берит окончательно расстались со своими майками. Ухватившись одной рукой за край бассейна, чтобы удерживаться над водой, они выставили свои обнаженные тела на обозрение четырех зрителей, они терлись друг о друга и ласкали друг друга. Мигель смотрел на них, разинув рот, но сохранял достоинство, несмотря на очевидную эрекцию.
Ролан сделал знак Бьянке, и та села ему на колени. Он смотрел на ее обнаженную грудь. Ареолы вокруг сосков были темные и набухшие. Он погладил один сосок, а Бьянка, расстегнув ему ширинку, достала его член.
Мигель вежливо отвернулся и начал разговаривать с Жад. Бьянка была предназначена для Ролана, так что, может быть, Жад — для него. Он задал ей несколько вопросов о жизни в Париже и о ее пристрастиях в искусстве. Но в голове у Жад были совсем другие мысли. Она хотела преодолеть сопротивление этого человека, который привлекал ее, хотя и не задевал чувственных ноток. Ей хотелось, чтобы именно он сделал первый шаг. Она изнывала от скуки.
— У меня в бунгало есть красивый нефритовый медальон, — сказала она наконец. — Такой милый маленький котик. Хотите, я вам его покажу?
Мигель Мора с радостью согласился.
Жад думала, что, как только они останутся одни, депутат бросится на нее. Но, вопреки ее ожиданиям, он уважительно последовал за ней и остановился на пороге, пока она сама не попросила его войти.
Она была одновременно и раздражена и очарована подобной сдержанностью. Жад хотела буквально изнасиловать этого робкого мужчину.
— Итак, вы хотите увидеть моего котика? — спросила она, снимая обувь.
— Да, — смущенно ответил он. — Я интересуюсь изделиями из нефрита.
— А другое? Не хотите ли тоже посмотреть?
Она не стала ждать ответа, подошла к нему и повернулась спиной.
— Расстегните молнию, пожалуйста.
Он неловко завозился с молнией и уткнулся головой в ее волосы, схватив за плечи. Движение, и бюстье Жад соскользнуло, обнажив ее круглые груди. Мигель немного погладил их, как будто боялся обидеть, потом приложил к ним свои полные губы.
По телу Жад пробежала дрожь. Она повернулась к нему и разделась. Он потащил девушку на кровать. Он лег на нее и медленно, продолжая целовать в шею, вошел в нее.
Мигель был в этом деле не героем, но был мягок и нежен, и Жад с удовольствием отдалась его приятным ласкам. Она закрыла глаза и подумала, что это — маленький мальчик, которого она держит на руках, ее младший брат, которого у нее никогда не было. Подобная фантазия взволновала ее до такой степени, что она кончила. Мигель, который посчитал это своей заслугой, эякулировал и с гордостью посмотрел на Жад. «Это должно придать ему уверенности», — подумала Жад, решив не рассеивать его иллюзии.
— Я хотел бы еще раз увидеть тебя, — сказал он, когда она подтолкнула его в сторону двери. — Я позвоню тебе. Скоро.