Эммануэль. Верность как порок
Шрифт:
– Пейте.
Эммануэль механически берет стакан и делает большой глоток. Теперь голова ее снова становится ясной, хотя и немного кружится.
– Спасибо.
Она возвращает стакан неизвестному, который предложил ей вино, и узнает скрюченные темные пальцы. Людовико улыбается ей. Но его глаза полны ненависти.
И тут вдруг все взоры обращаются к князю Маджоре, который что-то радостно объявляет.
Девушка, раздетая до пояса, вытягивается на столе посреди торопливо раздвинутых блюд и предлагает себя своему хозяину. При виде этой полудетской вульвы, едва прикрытой короткими волосами, Эммануэль чувствует,
– Будьте осторожны, он будет лишать ее девственности.
– Здесь, на глазах у всех?
– Это часть ритуала.
Эммануэль пытается рассмотреть лицо юной девушки, которой две крепкие крестьянки приподнимают плечи и голову. Одна из них – Гиза, и она нежно ласкает щеку новенькой, шепча ей что-то на ухо. Два профиля настолько похожи, что у Эммануэль зарождаются подозрения.
– Это тоже дочь князя?
– Конечно. А ее мать отвечает за подготовку.
Женщина примерно тридцати пяти лет, высокая и сильная, с прекрасными плечами, открывающимися из черного корсажа, показывающего также и высокую грудь, стоит рядом с князем и медленно ласкает его под столом. Эммануэль инстинктивно проскальзывает рукой между бедер Сильваны. Она входит в нее пальцем, а потом подносит его ко рту, чтобы облизать.
– Эгоистка! – протестует Сильвана.
– Не до такой степени, как вы.
Теперь тишина стала абсолютной. Все смотрят на центр стола, где лежит обнаженная девушка. Ее одежда разбросана по полу. Маленькие груди с коричневыми сосками упрямо торчат.
– Как ее зовут? – бормочет Эммануэль.
– Антуанетта, – отвечает Сильвана.
Князь лезет на стол и выпрямляется во весь свой высокий рост, поправляя масляные лампы, освещающие тело девственницы. Он скидывает камзол и рубаху. Вынутый из бархатных ножен, его огромный член выглядит как бронзовый меч. Антуанетта бросает на него испуганный взгляд. Тогда, как ни странно, он смягчает голос:
– Смелее, моя дорогая. Я сделаю из тебя женщину.
И мать, склонившись над дочерью и обнимая ее, нежно добавляет:
– Ты должна пройти это последнее испытание, чтобы познать удовольствия любви.
Слышит ли это князь? Он встает на колени, отодвигает стаканы и располагается между бедрами девственницы. Он едва касается влажной промежности и короткими толчками, бесконечно медленно, начинает проникать в нее… Слабый крик девственницы теряется в громе криков и аплодисментов.
Эммануэль хочет подбежать к Антуанетте, но посреди всего этого хаоса она вдруг слышит пронзительный голос Сильваны. Она поворачивается. Загадочная молодая женщина стоит неподвижно, веки ее сжаты, губы дрожат. Она выглядит окаменелой.
«Она кончает, – думает Эммануэль. – Сильвана затолкала пальцы в свое влагалище, – она кончает, и я – вместе с ней… с ней… с ней…»
Она отталкивает ноги Гизы, и та прижимается к мужу, раздвигая колени, чтобы тому было удобнее.
– Этой ночью есть место для всех, мадам.
«Это уже слишком, – думает Эммануэль, – все не могут любить друг друга одновременно».
И она закрывает глаза.
– Можно?
Она открывает глаза, и ей кажется, что она отсутствовала целую вечность, ее взгляд встречается со взглядом Людовико. Эммануэль пытается оправиться: она понимает, что кто-то расстегнул последнюю пуговицу ее платья, и что она теперь выставлена обнаженной для всеобщего обозрения. Она лежит на скамейке,
Улыбаясь, Эммануэль поворачивается к молодой даме, наклонившейся к ней. Та оперлась руками на скамейку, с хитрым и загадочным видом.
– Это вам нравится? – спрашивает она у Сильваны. Сильвана курит, скрестив ноги и оглядывая обнаженное тело Эммануэль, а потом тихим голосом отвечает:
– Нет. Но я хочу, чтобы вы это сделали.
– Почему?
– Потому что я хочу, чтобы потом вы сделали кое-что еще.
Людовико смотрит на Сильвану с ненавистью. Она отвечает ему надменной улыбкой.
– Поторопитесь! – приказывает она.
Эммануэль с радостью замечает, что ее подруга гибко вытягивается на столе, подперев обеими руками голову, готовая созерцать ее удовольствие. Она вытянула ноги, отбросила сигарету, и ее руки цвета слоновой кости исчезли между складками одежды, где-то в районе бедер… Она будет мастурбировать перед Эммануэль, для нее… Людовико спешит вытащить свой член, но Эммануэль возражает.
– Нет, – твердо говорит она, заметив его движение. – Только языком, пожалуйста.
Она не хочет, чтобы мужчина накрывал ее своим телом, она хочет сохранить эту привилегию для взгляда Сильваны.
– Как вам будет угодно.
Людовико неохотно повинуется и отходит от ног Эммануэль. Но это не тот человек, которого можно просто так отправить в отставку. Осмотревшись вокруг, он подзывает девушку:
– Катерина!
Она была первой кобылкой князя, а теперь отрывается от объятий с пастухом, любившим ее под поилкой для животных.
Людовико вручает ей свой длинный и тонкий член. «Соси его!» Она берет его и начинает свою работу, гордая тем, что была выбрана господином.
Она не очень большой специалист, но переполнена энтузиазмом. Эммануэль обменивается с Сильваной понимающими взглядами… Она чувствует, как руки Людовико впиваются в ее бедра, и она не сопротивляется этой агрессии. Язык Людовико острый, длинный и очень твердый. Вместо того чтобы нежно ласкать Эммануэль, он резко врывается в ее влагалище: словно член юноши – нахрапистый и торопливый.
Эммануэль подстраивает свой таз таким образом, что язык мужчины упирается в ее клитор, который быстро возбуждается, но недоумок Людовико вдруг подает назад и продолжает свой агрессивный натиск. Эммануэль замечает иронию Сильваны, следящей за отчаянными, но тщетными усилиями самца, которого желание напрочь лишило всякой проницательности. Кивнув, она зовет подругу на помощь. Взгляд голубых глаз останавливается на ее влагалище, куда Эммануэль положила руку, найдя, наконец, клитор. Глупый язык прикасается к ее пальцам. Глаза Сильваны становятся неподвижными. Эммануэль резко высвобождается:
– Спасибо, я предпочитаю все сделать сама.
И она сама начинает возбуждать свой клитор, выгибается дугой и мастурбирует, кусая губы, чтобы не закричать. В то же самое время Сильвана падает на стол и, в свою очередь, мастурбирует, обращаясь к ней хриплым голосом: «Эммануэль… О, Эммануэль…»
Эммануэль на мгновение замирает, взлетев на божественную высоту. Потом она оглядывается вокруг, пробегая взглядом по всей конюшне. Она видит свирепую оргию, в которой исчезли последние следы ритуала. Инстинкты вырвались на волю. Лежа на столах, на каменном полу, прислонившись к стене, целуясь и обнимаясь, все предаются животным удовольствиям.