Энциклопедический словарь (П)
Шрифт:
Памфлет
Памфлет (англ., от palme-feuillet — листок, который держат в руке) — термин не вполне определенного содержания, обыкновенно обозначающий небольшое литературное произведение публицистического и чаще всего вызывающе-личного характера. Предмет П. — нападение на политический или общественный строй, в его характерных явлениях или в лице его выдающихся, всем известных представителей. В противоположность сатире, П. редко касается общего состояния нравов и не пользуется художественными обобщениями; объект его критики — определенные, реальные факты и люди; отвлеченная мораль сатиры сменяется в П. резко выраженным практическим взглядом на политическую жизнь страны. В виду того, что П. рассчитан не на избранных читателей, а на массу, изложение в нем общедоступно, горячо и сжато. Не предполагая в читателе никаких предварительных размышлений и сведений о данном вопросе, памфлетист обращается только к простому здравому смыслу. Он, однако, не рассчитывает на спокойное, объективное рассуждение публики; его цель — общественная сенсация, беспокойство, пробуждение недовольства. Произведение по преимуществу боевое, созданное в минуту и для целей политической борьбы, П. чаще всего чужд соображений беспристрастия и умеренности, не считает нужным щадить врага и следует правилу: на войне все средства хороши. Но П. резко отличается от пасквиля как своей основной целью, так и тем, что касается не личной жизни известного лица, а общественной стороны его деятельности. Краткость — настолько характерная, хотя и внешняя черта П., что произведение размерами больше брошюры уже не носит названия П. На незначительные размеры П. указывает также его немецкое название Flugschrift, т. е. летучий листок. В политической истории Запада П. занимает видное и своеобразное место; ему посвящали свое перо самые выдающиеся представители воинствующей литературы. Число их значительно умножилось бы, если бы стали известны авторы многих замечательных П., скрывшиеся, по понятным причинам, под анонимами и псевдонимами. Мощное развитие литература П. получает в эпоху Возрождения, когда так наз. инвективы были лучшим оружием в руках гуманистов, явившись также прототипом новой публицистики. Достаточно назвать такие образцы П. этого времени, как «Похвала глупости» Эразма Роттердамского и «Epistolae obscurorum virorum» позднее — «Lettres provinciales» Паскаля. К П. прибегали такие представители новых течений, как Петрарка, Поджио и Балла в Италии, Вимифелинг. Пиркгеймер, Гуттен, Меланхтон и сам Лютер в Германии. В Англии литература П. развивается особенно в бурную эпоху XVII-XVIII ст., когда их писали Мильтон, Свифт, Даниель Дефо, Борк и анонимный автор знаменитых «Писем Юниуса». Вся политическая история Франции находит в себе яркое выражение в богатейшей литературе П., от Рабле, Скалигера, Этьена Доле в эпоху Возрождения, «Менипповой сатиры», во время лиги, «мазаринад» во время фронды до «короля памфлетистов» Вольтера и публицистов революции — Сийеса, Камилла Демулена, Мирабо. Реставрация нашла своего памфлетиста в лице классика политического П. Поля-Луи Курье (по-русски «Сочинения», изд. Пантелеева, Спб., 1897), монархия Луи Филиппа — в лице де Корменена, вторая империя и третья республика — в лице Рошфора. По истории франц. П. см. Leber, «Les Pamphlets de Francois I а Louis XIV» (П., 1834). Классическая страна П. — Германия, где главным образом вследствие цензурного гнета, долга тяготевшего над повременной печатью, вопросы дня
Ар. Г-д.
Памятники
Памятники (лат. monumentum) — сооружения, возводимые с целью увековечить память известных лиц или событий. Наиболее многочисленны надгробные П., сооружение которых восходит к глубокой древности. П. в честь героев и выдающихся лиц на поприще государственной и общественной жизни, воздвигавшиеся сначала с идеальными фигурами, а впоследствии — с точным воспроизведением чествуемого лица, были в большом ходу у древних греков и римлян. Особую группу П. составляли статуи победителей, выставлявшиеся в Олимпии. С течением времени обычай сооружения П. получил у народов античного мира столь обширное распространение, что перешел в злоупотребление. В средние века сооружение П. в честь выдающихся деятелей было явлением редким (конные статуи императора Оттона I в Магдебурге и короля Конрада III в Бамберге). В эпоху Возрождения обычай этот вновь получил распространение, но лишь по отношению к государям и военачальникам, что иногда вызывало общее порицание (конные статуи Гаттамелаты в Падуе и Коллеони в Венеции); издержки покрывались самими чествуемыми. В новейшее время сооружение П. самых разнообразных форм (между прочим — прибитие досок к домам, в которых родились или жили выдающиеся деятели) является обычной формой воздаяния за выдающиеся заслуги в различных областях государственной, общественной литературной, артистической жизни. Из русских П. этого рода всемирной известностью пользуются Александровская колонна и П. Петру I. Наконец, П. сооружаются для увековечивания каких-либо событий (в России: храм Спасителя в память Отечественной войны, П. «Славы» в СПб. в память русско-турецкой войны, П. на поле полтавской битвы) или как олицетворение данной страны, Свободы статуя в Нью-Йорке. Сюда может быть отнесен П. «Тысячелетию России» в Новгороде.
Пан
Пан (Pan) — древнегреческий бог, аркадийского происхождения. По гомеровскому гимну, П. считается сыном Гермеса и дочери Дриона. Он родился с козлиными ногами, длинной бородой и рогами, и тотчас же по рождении стал прыгать и смеяться. Испуганная необычайной наружностью и характером ребенка, мать покинула его, но Гермес, завернув его в заячьи шкуры, отнес его на Олимп и до того развеселил всех богов, а особенно Диониса видом и живостью своего сына, что боги назвали его П., так как он доставил в всем (paV=весь) великую радость. П. был богом-покровителем стад (слово Pan в связи с Paw — пасти). Роскошные долины и рощи Аркадии — царство П., где он резвится в кругу веселых нимф. Под его флейту или сирингу устраиваются веселые, шумные хороводы, пугающие смертных. В полдень, утомившись от занятий, П. засыпает и с ним засыпает вся природа под знойными лучами: это затишье считалось священным и ни один пастух не осмеливался нарушить его игрой на свирели из боязни потревожить сон бога-покровителя. Когда горная тишина нарушалась отзвуками или криками, суеверие приписывало эти звуки П.: отсюда страх, который испытывает человек, слыша неизвестно откуда идущие звуки среди тишины, наз. паническим. Это представление выразилось в сказании о любви П. и нимфы Эхо. П. считался также богом зарождающегося света, при восходе солнца. К этому представлению относится также миф о любви его к Селене, которую он расположил к себе тем, что дал ей часть своих стад. Как бог, исполненный природного вдохновения, он был богом — предсказателем; в Аркадии находился его оракул, жрицей которого была Эрато. Хорошо знакомый со всеми тропинками и дорогами своей страны, он считался богом-проводником, (enodioV, pompaioV), как Аполлон и Гермес; он указывал путь на суше и на море, усмиряя морские волны звуками своей флейты. Ему были посвящены горы, пещеры, дубы и сосны, а также черепахи. Как бог, любивший уединение и свободную природу, П. не был городским божеством, и только по случайным поводам его почитали памятниками в городах. Так, в Афинах был посвящен ему грот на акрополе в память поражения персов, на которых будто П. навел (панический) ужас во время сражения. Позднее, вследствие оргиастических свойств его характера, культ его соединился с культом великой матери и Диониса. В Лидии П. был отожествлен с Марсием и считался учителем Олимпа. Как похотливый и задорный товарищ менад, нимф и гермафродитов, он, подобно сатирам, был олицетворением чувственной любви; поэтому в позднейшей литературе и искусстве он изображается как спутник Афродиты и соперник Эрота. Кроме П., индивидуального божества природы, были еще существа демонического характера, называвшиеся PaneV; или Paniscoi — род леших с козлиными бородами, мучивших людей в горах и лесах, а также посылавших тяжелые сны. Они жили среди стад и были товарищами сатиров. Ср. W. Gebhard, «Ueber den Pankult» (1872), «Gymn. Progr. v. Braunschweig»; P. Wetzel, «De Jove et Pane diis Arcadicis» (1873); F. Wieseier, «De Pane et Paniscis etc.» (1875); Preller, «Griechische Mythologie» (1894, 1 т., стр. 738-747).
H. О.
Панамский канал
Панамский канал, начатый в 1881 г. с целью соединения вод Атлантического океана с Тихим и избежания длинного объезда через Магелланов пролив — прорывается на П. перешейке в том месте, где Колумб, во время своего четвертого путешествия, искал проезда к вост. части азиатской Индии. Сокращение пути тем значительнее, чем отдаление место от мыса Горна: путешествие из Ливерпуля в Окланд (в Новой Зеландии) сокращается на 8170 км., в Вальпарайзо — на 4535 м., в С.-Франциско — на 9527 км. Мысль о прорытии междуокеанского канала явилась вследствие развития мировой торговли и успешного прорытия Суэцкого канала. С этой целью предпринимались две экспедиции: 1-я — под руководством Люциана-НаполеонаБонапарта Уайз, 2-я — под руководством Армана Реклю, по поручению международного общ. междуокеанского канала, находившегося под председательством ген. Тюра. Было представлено на рассмотрение парижского географического конгресса несколько проектов, между прочим проект Никарагуанского канала, канала между зал. С.-Блаз и истоком р. Баяна, канала между Дариенским зал. и Чиричирибаией и, наконец, проект П. канала. Большинство членов конгресса высказалось за прорытие последнего. В конце 1879 г. Фердинанд де Леспепс, строитель Суэцкого канала, отправился, с штабом инженеров различных национальностей, в Панаму. Инженеры эти представили к 1880 г. отчет, по которому выполнение канала на уровне океана объявлялось осущественным. Расходы, принимая в расчет необходимость выкопать и удалить массу в 75 милл. куб. м., были высчитаны в 843 милл. франк. Но при составлении этой сметы не были приняты в расчет % на затраченную сумму, по позднейшему разъяснению самого Леспепса. Акционерное общество для постройки канала, состоявшее как из крупных, так и из мелких франц. капиталистов, приступило к работам уже в 1881 г. Предполагалось на протяжение 73 км. прорезать перешеек открытым каналом на одном уровне с океаном, при чем наибольшая высота над Атлантическим ок.= 102 м., ширина канала среди гор должна была равняться 28 м., а в равнине 50 м., глубина у атлантического входа 8,5 м., а у Тихого ок., где во время прилива вода поднимается на высоту от 2 до 6 м. выше уровня при отливе — 10,54 м. От г. Колона канал должен был следовать жел.-дорожному пути, проложенному в 1850-56 гг., через 10 км. достичь Рио-Шагрес у Габуна, воспользоваться этой рекой до р. Обиспо (46 км. до Колона) и следовать по ней на протяжении 7 км. Далее он должен прересечь р. Кулебра, на расстоянии 54 или 55 км. от Колона, и, пользуясь равниной Рио-Гранде, выйти в П. залив. Так как у Колона прилив наступает на 5 час. позже, чем в Панаме, и разница в уровне во время отлива и прилива здесь очень значительна, то казалось необходимым у Колона построить двойные приливные шлюзы, а у Панамы — отливные и приливные шлюзы. У С.-Пабло, южнее Кулебры, П. канал должен был идти под землей. Скоро оказалось, что недостает полученный средств для проведения канала на морском уровне. Камень обрушивался и заваливал ночью работу, сделанную днем; в одну ночь обвалилось 80000 км. с боков канала, который пришлось бы сделать по крайней мере втрое шире, чтобы он был, на будущее время обеспеченным от подобных катастроф. Тогда было решено, яко бы временно, отказаться от постройки канала на уровне с океаном и продолжать П. канал, как шлюзный, с перенесением железной дор. между БахиоСольдадо и Кулеброй на вост. сторону канала. От уровня Атлантического ок. двойные шлюзы, №1 и 2, должны были вести от Бахио-Сольдадо (в 24 км. от Колона) на высоту +17; двойные шлюзы №3 и 4 у Мамеи ( в 37 км. от Колона и 2 км. на В от С.-Пабло) должны были поднимать воду на высоту +35; затем на расстоянии 1,5 км. на ЮВ от Кулебры, повышение оканчивалось и, посредством двойных шлюз №5 и 6 у Парайзо и шлюз №7 у Педро-Мигуэля и №8 у Мирафлорес, на расстоянии 57, 59,4 и 62 км. от Колона, предполагалось достигнуть уровня Великого ок. Рабочие сильно страдали от убийственного жаркого и нездорового климата. Смертность среди рабочих, по большей части негров и туземцев — 7,2 %. Большей частью умирали от болотной лихорадки. Большие затруднения представлял отвод горных потоков РиШагрес; для этого требовалось проведение побочных каналов, которые необходимо было защитить на большом протяжении дорогими плотинами. В 1888 г. было уже израсходовано 1400 милл. франк., а едва 1/8 работ окончена; собственно судоходно было только расстояние от Колона до Габуна. Дальнейшая утайка положение дел была невозможна уже потому, что Лессепс нуждался в новых капиталах. Предприятии, несмотря на все старания поправить его, рухнуло; акционерное общество не могло в 1888 г. уплатить по декабрьским купонам и принуждено было ликвидировать дело. Ликвидатор Брюнэ потребовал отчет комиссии, который появился в июне 1890 г. Отчет этот рекомендовал проведение шлюзного канала и признавал необходимым для этого 900 милл. франк. и от 7 до 8 лет работы. Правда, Уайз добился нового договора с Колумбией, который продолжал срок концессии, истекавший в 1889 г., до 1903 г.; но образование нового акционерного общества с солидными капиталами замедлилось П. кризис имел важные политически последствия. Машины и нивелировочные инструменты частью погребены под сором и илом, и крупные суммы потребуются для восстановления дела. В 1894 г. основано было в Париже новое общество: «Compagnie Nouvelle du Canal de Panama», с капиталом в 56 милл. франк., и работы снова начаты в Кулебре 1 октября того же года. В 1897 г. должна отправиться на перешеек техническая комиссия, для представления отчета о том: возможно ли доведение дела до конца. Большие суммы предполагалось затратить на устройство верфей в Колоне и Ла-Бока.
Пандемия
Пандемия (pan — весь, ohmoV — народ) — заразная болезнь, принявшая очень большие размеры и охватившая почти все население данной местности.
Пандора
Пандора (Pandvra) — имя первой женщины, созданной Гефестом, по повелению Зевса (Гезиод), в наказание людям за грех Прометея. Гефест создал ее из воды и земли в образе чудной красоты, сообщил ей человеческий голос, силу и прелесть. Афродита, Пейто и хариты украсили ее дарами своей божественности; горы увенчали ее гирляндами из весенних цветов, а Гермес внушил ей льстивость, хитрость и лживость и также дал ей способность красиво говорить. Одаренная всеми этими дарами (Pandvra, т. е. осыпанная всяческими дарами), П. получила еще от Зевса сосуд (piuoV), в котором были заперты все человеческие несчастья. Этот сосуд был отдан на сохранение супругу П., недальновидному Эпиметею, который взял его, не смотря на предостережения Прометея. Искушенная любопытством, П. открыла крышку сосуда и выпустила на свет все человеческие несчастия, прихлопнув только одну Надежду, которая осталась в сосуде, как замена счастья.
Панда
Панда (Aelurus или Ailurus fulgens) — хищное животное, из груп. Arcloidea, которое одними относится к семейству медведевых, другими выделяется вместе с енотом в особое семейство енотовых. П. — единственный современный представитель рода Ailurus, немного больше кошки (тело длиной 50 стм., хвост 35, высота плеч 25), покрытый густым, мягким и длинным мехом; на верхней стороне мех блестящего темно-рыжего цвета, переходящего на спине в золотисто-желтый, так как волосы здесь с желтыми кончиками, хвост рыжий с мало заметными тонкими более светлыми кольцами; ноги, за исключением темно-каштановой полосы на передней и наружной стороне, и нижняя сторона черные, передняя часть морды белого цвета с ржавокрасной полосой от глаза к углу рта, щеки желтые. Морда короткая и широкая, голова короткая, сильно выпуклая кверху, уши довольно большие, стоячие, заостренные; ноги толстые с втяжными когтями и волосатыми подошвами, которыми П. при ходьбе касается земли на половину. Зубная система: р. 3/3, кл. 1/1, л. кор. 3/4 (первый нижний мал и выпадает), кор. 2/2 (последние отличаются широкими многобугорчатыми коробками). П. живет парами или семьями на юго-вост. Гималаях на высоте 2000-4000 м., западнее Непала неизвестна, на В распространена до Юннана; держится на скалах и деревьях, питается, по-видимому, исключительно растительной пищей; не принадлежа к настоящим ночным животным, П. выходит за пищей преимущественно в утренние и вечерние часы, а днем много спит, или свертываясь, как кошка, и прикрывая голову пушистым хвостом, или, как еноты, стоя и засунув голову между передними ногами на грудь. Детеныши рождаются в весьма беспомощном состоянии. За П. сильно охотятся местные жители ради ее красивого ярко окрашенного меха. Ископаемые остатки другого вида (A. anglicus), ростом раза в 1,5 больше П., найдены в плиоценовых отложениях (в Краге) Англии.
Н. Кн.
Панегирик
Панегирик — Греки заимствовали у египтян обычай говорить речи при погребении усопших и создали впоследствии из этого обычая особый род литературы и ораторского искусства. Уже во времена Солона такого рода речи при общественных похоронах произносились не кем-нибудь случайно, а известным лицом, по назначению. «De moiribus aut beue, aut nihil» говорили римляне, и надгробные речи их всегда отличались похвалами, при чем первоначальная искренность уступала место риторике, по мере того, как речи эти приобретали официальный характер и стали служить предлогом для похвалы живым. Из панегирических речей древности особенно замечательны речь Перикла в честь павших при Марафоне и Саламине (у Оукидида) и речь Лизия в похвалу сражавшимся с Коринфом. Эти речи имели главным образом целью одушевить афинян к новым жертвам для блага и спасения отечества. В точном смысле слова П. (от pan — весь и agora афинский форум) стали называть речь, произносимую перед народом в честь какого-либо лица, города или нации и содержащую в себе похвалу, без примеси критики. Из памятников такого красноречия в Греции сохранился до нашего времени только П. Афинам Изократа (386 г. до Р. Хр.). В римской литературе знаменит П. Траяну Плиния Младшего, по случаю назначения его консулом — образец тонкой и остроумной лести. «Жизнь Агриколы» Тацита — другой пример П. в римской литературе, но уже без всякой примеси лести живому. С распространением христианства похвальное слово умершим приобретает все более характер апологии религии и наставления живым, в духе веры и церковных установлений. Отсюда получили начало П. в день праздника того или другого святого, и те же начала легли в основание житий святых. П. святым и царям пестрели риторическими украшениями и производили на массу впечатление тем более сильное, чем меньше они походили на действительность. В XVI и XVII в. входит в обычай, сочинять панегирики или похвальные слова юмористического и сатирического содержания: например похвала пьянству, подагре, животным и растениям (кошки, крысы, мыши). Особенно знаменита сатира в форме панегирика — «Похвала глупости» Эразма Роттердамского. В XVII в. во Франции, вследствие особых условий усиления королевской власти,
С. Б-т.
Паника
Паника — внезапный, безотчетный страх, овладевающий отдельными лицами, чаще всего толпой, военными отрядами, публикой в театрах. Производят слово П. от древнегреческого бога лесного уединения Пан, которому и приписывали возбуждение этого вида безотчетного страха, лишающего охваченных им всякого благоразумия и способности избавиться от угрожающей опасности.
Панин Никита Иванович
Панин (Никита Иванович — знаменитый дипломат, род. 18 сентября 1718 г. в Данциге, детство провел в Пернове, где отец его был комендантом; в 1740 г. из вахмистров конной гвардии произведен в корнеты; по некоторым известиям, он был при дворе Елизаветы опасным соперником Разумовского и Шувалова. В 1747 г. назначен послом в Данию, но уже через несколько месяцев перемещен в Стокгольм, где и пробыл 12 лет; здесь он должен был бороться против усиления королевской власти (при слабости которой русское правительство надеялось иметь большие влияния), а, следовательно, против представителей Франции. За время своего пребывания в Швеции П., по отзывам современников, проникся симпатиями к конституционному строю. П. был креатурой Бестужева, а потому положение его с падением последнего и с переворотом, происшедшим в половине 50-х гг. в русской политике (сближение России с Францией, Англо-Прусская конвенция), стало очень трудным. Имея могущественного врага в лице графа Воронцова, заменившего Бестужева, П. просился неоднократно в отставку, когда неожиданно был назначен (29 июня 1760 г.), вместо Бехтеева, воспитателем Павла Петровича. П. сблизился с Екатериной, в особенности по смерти Елизаветы. Петр III, хотя и пожаловал его чином ДТС и орденом Андрея Первозванного, однако же, не доверял ему и всегда держал при нем одного из своих флигель-адъютантов. П. понимал необходимость переворота, но, по словам самой Екатерины, желал его в пользу Павла Петровича. Когда после переворота, в котором П., вместе с Дашковой, очень с ним близкой, принимал живое участие, власть осталась за Екатериной, П. сделал попытку ограничить произвол этой власти, представив Императрице проект учреждения императорского совета и реформы сената. В введении к проекту П. дает резкую критику господствовавшего в управлении произвола («в производстве дел всегда действовала более сила персон, чем власть мест государственных») и предлагает учреждение Совета из 6-8 членов-министров; все бумаги, которые требуют подписи государя, должны пройти через этот совет и быть контрасигнированы кем-либо из министров. — Сенату проект представляет право «иметь свободность представлять на Высочайшие повеления, если они.... могут утеснить законы или благосостояние народа». Проект вызвал со стороны всех лиц, от которых Екатерина потребовала отзывов, опасения, что в нем скрыто стремление к ограничению самодержавной власти — и императрица, сначала колебавшаяся, отвергла его. В письме к Вяземскому она, подразумевая несомненно П. и подозревая его в симпатиях к конституционному правлению писала «иной думает для того, что он был долго в той или другой земле, то везде по политике той или другой его любимой земли все учреждать должно». Не смотря на эту неудачу, П. не потерял своего положения, благодаря исключительным обстоятельствам вступления Екатерины на престол и своему влиянию на Павла. Всем своим значением П. обязан тому, что он был при наследнике воспитателем; Екатерина, по ее собственным словам, опасалась удалить его. Этой ролью П. объясняется и положение его во все последующее время среди борющихся придворных партий (он всегда должен был бороться против Орловых) и отношения его к императрице, которые никогда не были искренни и хороши. П. до самого последнего времени обвиняли, между прочим, в том, что он намеренно развращал Павла и из своих личных целей содействовал разладу между императрицей и ее сыном; но из записок Порошина видно, что он очень серьезно относился к своей задаче в качестве воспитателя. С именем П. связаны все вопросы внешней политики русского правительства за время от 1762 до 1783 гг. Будучи сначала неофициальным советником императрицы, он в 1763 г., по увольнении в отпуск Воронцова, сделан старшим членом иностранной коллегии. Вскоре затем, по удалении Бестужева, ему было поручено заведование всеми делами коллегии, хотя канцлером он никогда не был. Разрешение вопросов об отношениях России к государствам сев. Европы привело П. к созданию системы так называемого «Сев. Союза» или "Сев. Аккорда, навлекшей на него обвинение в доктринерстве; Системой этой П. хотел, для возвеличения престижа и значения России, создать вокруг ее союз всех сев. держав, для противодействия стремлениям Бурбонской и Габсбургской династий; с этой целью он старался — в общем безуспешно — соединить государства, интересы которых были совершенно противоположны, как напр. Пруссию с Англией и Саксонией. Фридрих II, которому нужен был союз только с Россией, мешал осуществлению панинского проекта. При реализации этой системы П. главное свое внимание обратил на отношения к Швеции, при чем политика его в этом направлении была очень неудачна: его попытка подчинить Швецию исключительно русскому влиянию и устранить французское стоила России громадных денег и не привела к желанному результату. Как бы ища предлога к вооруженному вмешательству, П. малейшее изменение шведской конституции объявлял предлогом к разрыву; но когда, в 1772 г., Густав III восстановил самодержавие, Россия, занятая турецкой войной, должна была с этим примириться, и дело обошлось без войны с Швецией, особенно благодаря вмешательству Фридриха II. Одновременно с вопросом о «Сев. Аккорде» должны были быть разрешены вопросы об отношениях к Польше и Пруссии. С Пруссией П. заключил союз, давший России возможность расширить свое влияние в Польше. До 1772 г. П. не был, кажется, столь слепым сторонником Пруссии каким его выставляли. Польшу он стремился включить, во всем ее объеме, в сферу влияния России и не был склонен делить это влияние, а тем более — саму территорию Польши. Его энергии до известной степени русская политика обязана была возведением на престол Станислава Понятовского; не менее энергично и вполне в согласии с Екатериной П. действовал в диссидентском вопросе, видя в расширении прав диссидентов усиление русского влияния; всех своих требований в этом направлении он не мог), однако, провести. В вопросе об уничтожении liberum veto, П. некоторое время расходился как с Екатериной, так и с Фридрихом, полагая, что усиление Польши может быть только выгодно для России, которая будет иметь в ней полезную союзницу. Но и не предусмотрел тех осложнений, которыми грозило вмешательство во внутренние дела Польши, и был совершенно неподготовлен к вспыхнувшей в 1768 г. войне с Турцией. Эта война весьма неблагоприятно отразилась на его положении; во всех неудачах обвиняли его; он был виновен и в разрыве с Турцией, и в том, что Россия осталась в этой борьбе без союзников. В то же время этой войной воспользовался Фридрих II, чтобы привести к осуществлению давно уже висевший в воздухе проект разделения Польши между Австрией, Россией и Пруссией. Соглашение по этому поводу приводило к концу войну с Турцией, так как устраняло вмешательство Австрии; Турция одна бороться долго не могла. На приобретение части Польши нельзя было смотреть, как на победу, так как Австрия и Пруссия получили лучшие части даром. П. упрекали за усиление Пруссии; гр. Орлов говорил, что люди, составлявшие раздельный договор, заслуживают смертной казни. С этого времени положение П. становится особенно тяжелым, он оставался сторонником союза с Пруссией, а императрица все более склонялась к Австрии; вместе с тем все более усиливался разлад между ней и Павлом, ближайшим другом и советником которого был П. В 177172 г. особенно сильна была борьба между партиями П. и Орловых. Когда было решено вступление Павла в брак, П. сумел обеспечить за собой влияние на будущую его супругу. Екатерина была очень недовольна этим вмешательством П. в ее семейные дела и воспользовалась женитьбой Павла, чтобы удалить его от должности воспитателя. Она богато одарила П., но с радостью писала (окт. 1773 г.) г-же Бьелке, что «дом ее очищен». Отношения между Екатериной и обоими братьями Паниными были очень натянутые; с крайним неудовольствием назначила она Петра П. главнокомандующим против Пугачева. К этому времени относится записанный декабристом М. И. Фонвизиным рассказ о составленном, будто бы Д. И. Фонвизиным, который состоял секретарем П., под руководством самого П., проекте конституции и о заговоре против Екатерины (до нас дошло любопытное введение к этому проекту). После смерти первой жены Павла и после женитьбы его на Марии Федоровне П. сумел сохранить свое влияние на молодой двор, так что даже родители последней действовали согласно его указаниям: этим влиянием П. пользовался, чтобы сохранить за собой прежнее положение и отстоять союз с Пруссией, срок которому истекал в 1777 г. Воспитанный П., Павел был страстным поклонником Фридриха II. Когда, после тешенского мира Екатерина, окончательно склонилась на сторону Австрии, П. пришлось вступить в борьбу с влиянием Иосифа II, который в конце концов успел сблизиться с великокняжеской четой, предложив выдать сестру Марии Федоровны за своего племянника, наследника австрийского престола. Екатерина была очень недовольна происками П. против этого брака; об опале его ходили слухи уже в начале 1781 г. В некоторой, мало разъясненной связи находится опала П. и с деятельностью его по вопросу о декларации «вооруженного нейтралитета» и с отношениями его к Потемкину, который, вместе с английским послом Гаррисом, действовал против него. Вопрос о том, кому принадлежит инициатива декларации 1780 г., т. е. П. или Екатерине, остается открытым. В мае 1781 г. П. взял отпуск и удалился в пожалованное ему имение Дугино, но в сентябре того же года вернулся в СПб. и старался задержать заграничную поездку Павла; которая должна была повлечь за собой еще большее сближение «молодого двора» с Иосифом II. Во время этого заграничного путешествия П. поддерживал переписку с Павлом В то же время разыгралось известное Бибиковское дело; в перлюстрованных письмах Бибикова к Куракину (близкому родственнику и другу П), сопровождавшему Павла Петровича, Екатерина прочла жалобы на страдания отечества и «грустное положение всех добромыслящих». Екатерина придавала этому делу большое значение и искала за Бибиковым и Куракиным более важных лиц. По возвращении молодой четы из-за границы, отношения Павла к П. несколько изменились к худшему. 31 марта 1783 г. П. умер. Увековечить свою признательность П. Павел мог лишь по смерти Екатерины, воздвигнув ему в 1797 г. памятник в церкви св. Магдалины в Павловске. Екатерина, сравнивая в письме к Гримму П. с Орловым, ставит последнего гораздо выше и говорит, что у П. было много крупных недостатков, но он умел их скрывать. П. был одним из образованнейших русских людей своего времени так что, по отзывам иностранных послов, «походил скорее на немца»; Екатерина называла его энциклопедией. Он интересовался самыми разнообразными вопросами из области государственных знаний и знаком был со многими классическими произведениями философской литературы. На гуманный образ мыслей и строгое чувство законности указывает в красноречивых словах один из наиболее близких к нему людей, знаменитый Фонвизин; о некотором свободомыслии в вопросах веры свидетельствует то, что, при приглашении в законоучители к Павлу Петровичу Платона, Панин больше всего интересовался тем, не суеверен ли он, а в письме к Воронцову, который заболел от постной пищи, говорил, что закон требует не разорения здоровья, а разорения страстей, «еже одними грибами и репой едва ли учинять можно». Панин принадлежал к масонам. О честности и доброте П. и в его время не было двух разных мнений; даже враги уважали его как личность гордую и честную. Из полученных им при вступлении Павла в брак 9000 душ он половину роздал своим секретарям, Фонвизину, Убри и Бакунину. П., по натуре был сибарит, любил хорошо пожить; по словам Безбородко, у него была лучшая поварня в городе; он не был женат, но увлечение женщинами часто ставилось ему в вину (невестой его была умершая от оспы графиня Шереметева). При всей разносторонней деятельности, которую П. приходилось проявлять, он был очень ленив и медлителен: Екатерина говорила, что он умрет когда-нибудь от того, что поторопится. Дипломатическая и частная переписка П. напечатана в «Сборнике Имп. Русского Исторического Общества». Проект Императорского Совета напечатан там же, т. VII. О Фонвизинском проекте см. «Русскую Старину» (1884, №12), «Архиве кн. Воронцова», «Русском Архиве». Ср. Лебедев, «Графы Панины» (СПб., 1864); Кобеко, «Цесаревич Павел Петрович» (СПб., 1883) и рецензия Иконникова на эти сочинения в 28-м присуждении Уваровских наград; Шумигорский, «Биография Mapии Федоровны» (т. 1); Чечулин, «Проект Императорского Совета» («Ж. Мин. Нар. Просв.», 1894, № 3); его же, «Внешняя политика России в начале царствования Екатерины II» (СПб., 1896); Аrnheim, «Beitrage zur Geschichte der Nordisclien Frage» («Deutsche Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft», т. II, III. IV, V и VII, 1889-1892); затем общие сочинения (Соловьев, «История России»; Бильбасов, «История Екатерины II») и всю литературу по истории русско-польских и русско-прусских отношений.
А. Браудо.
Панини
Панини (санскр. Раnini) — знаменитый индийский грамматик, живший, вероятно, за 4 века до P. Хр., автор грамматики, названной по его имени Паниниям (Pаniniyam). Труд его окружен таким почтением и уважением, что его считают вдохновенным свыше. Древние индусы помещали П. в числе ведийских мудрецов рши: позже утверждали. что большую часть своих произведений он написал по прямому внушению бога Шивы. О его жизни известно очень мало. По преданиям, он был родом из Шалатуры (Calatura) в области Гандхара (Gandhara) к 3 от Инда), почему и назывался Шалоттария (Calottariya). Он был потомком Панина (Panin) и внуком Девалы (Dеvala). Мать его носила имя Дакши (Dakshi); поэтому думают, что по ней он принадлежал к знаменитому роду Дакша. В честь ее П. носил патронимическое имя Дакшея (Daksheya=сын Дакши). Другое его имя — Агика (Ahika). В детстве П. был, будто бы, так туп, что его исключили из школы, но милость Шивы к нему поставила его в науке впереди всех. Катхасаритсагара рассказывает разные подробности о жизни и смерти П., но они совершенно невероятны, да и сам памятник этот относится к слишком поздней эпохе (XII в. по Р. Хр.). чтобы можно было придавать значение его сведениям. Время жизни П. спорно. Гольдштюкер (Goldstucker, «P., his place in sanscrit Literature», Лондон, 1861) относит его к VI в. до Р. Хр., еще до появления Шакямуни-Будды. А. Вебер помещает его позднее на два века. Грамматика Панини — по выражению Вильсона, «может быть самое оригинальное произведение индийского ума»,написана в форме сутр или афоризмов (числом 3996), разделенных на восемь книг (adhyaya), откуда ее иногда встречающееся название Аштадхьяи (Ashtadhyayi=восьмикнижная). К указанной там литературе следует прибавить: F. Johantgen, «Particulae quaedam doctrinae de significatu formarum grammat. auctore Paninio» (Б., 1858); Kielhorn, «Katyayana and Patanjali, their relation to each other and to P.» (Бомбей, 1876); Liebich, «Panini. Ein Beitrag zur Kenntniss der indisch. Literatur u Grammatik» (Лпц., 1891); англ. переподы грамматики П. — Vasu (выход. в Аллахабаде с 1891 г.) и W. Goonetlilleke (т. 1. ч. I, Бомбей, 1892). Издания комментарий: Kasika, «A commentary on Panini's grammat. aphorisms by Pandit Jayaditya, ed. by Bala Sastri» (Бенарес, 18761878); «Маhabhasbya: the great, comm. by Patanjali etc. Ed. by Ballantyne» (т. l, Мирзапур, 1856); «Patanjali. Vyвkarana-Mahabhвshya etc., ed. by Kielhorn» (Бомбей, 1878-85); «Siddhanta-Kaumudi. Bhattojidikshita's Commentlar etc.» (Калькутта, 1811; нов. издание, Калькутта, 1865); еще издание, с комментарием Taikavachaspati (2 изд., Кальк., 1871).