Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

Гегель Георг Вильгельм Фридрих

и выходит за пределы обыденного реалистического сознания, но все

же по существу не представляет собой особенности философии,

а является, наоборот, основой всякого религиозного сознания,

поскольку именно последнее также рассматривает совокупность всего

того, что есть, вообще весь существующий мир, как сотворенный

и управляемый богом.

§ 46.

Однако появляется потребность познать это тожество, эту пустую

вещь в себе. Познать означает

не что иное, как знать предмет

соответственно его определенному содержанию. Но определенное содержание

заключает в себе многообразную связь и служит основанием связи со

многими другими предметами. Для определения вышеуказанного

бесконечного или вещи в себе разум не располагает ничем другим, кроме

категорий; когда же разум хочет дать им такое применение, он выходит

за свои пределы (становится трансцендентным).

Примечание. Здесь выявляется вторая сторона критики разума и

эта вторая сторона сама по себе важнее, чем первая. Первую сторону

составляет именно вышеуказанное воззрение, что категории имеют свой

источник в единстве самосознания, что, следовательно, познание

посреством них на самом деле не заключает в себе ничего объективного, и

приписываемая им объективность (§ 40, 41) сама есть лишь нечто

субъективное. Если мы примем во внимание только эту сторону, то

кантовская критика оказывается лишь субъективным (плоским) идеализмом,

94

который не входит в рассмотрение содержания, видит пред собою лишь

абстрактные формы субъективности и притом односторонне

останавливается на субъективности как на последнем вполне утвердительном

определении. Но при рассмотрении так называемого употребления,

которое разум делает из категорий для познания своих предметов,

обсуждается содержание категорий, по крайней мере, со стороны

некоторых определений, либо, во всяком случае, представлятся повод

для рассмотрения этого содержания. Особенно интересно посмотреть,

как Кант судит об этом применении категорий к безусловному, т. е.

о метафизике. Его отношение к последней мы здесь кратко изложим

и подвергнем критике.

§ 47.

а) Первое безусловное, которое рассматривается Кантом, есть

(смотри выше § 34) душа. — В моем сознании я нахожу себя всегда:

а) как определяющего субъекта, ?) как единичное, как абстрактно

простое, ?) как то, что есть одно и то же во всем многообразии

сознаваемого мною, — как тожественное, ?) как отличающего себя, в

качестве мыслящего, от всех вещей, находящихся вне меня.

Метод рассуждения прежней метафизики правильно указывается

Кантом.

Это метод состоял в том, что она ставила на место

эмпирических определений определения мысли, соответствующие категории.

Отсюда возникали следующие четыре положения: а) душа есть

субстанция, ?) она есть простая субстанция, ?) она в различные периоды

своего существования численно тожественна, ?) она находится в

некотором отношении к пространственным предметам.

Кант указывал недостаток этого перехода, заключающийся в том,

что здесь смешиваются двоякого рода определения {паралогизм),

именно смешиваются эмпирические определения с категориями, и

Кант показывал далее, что мы не имеем права умозаключать от

первых к последним и вообще ставить вместо первых последние.

Как видим, эта критика не высказывает ничего иного, чем

вышеприведенное в § 39 юмовское замечание, что вообще определения

мысли — всеобщность и необходимость — не встречаются в

восприятии, что эмпирическое как по своему содержанию, так и по своей

форме отлично от определений мысли.

Примечание. Если опытное знание должно служить оправданием

мысли, то несомненно требовалось бы, чтобы мы могли точно доказать ее

присутствие в восприятии. — Что нельзя утверждать относительно

ВТОРОЕ ОТНОШЕНИЕ МЫСЛИ К ОБЪЕКТИВНОСТИ 95

души, что она субстанциальна, проста, тожественна с собою и

сохраняет свою самостоятельность в общении с материальным миром, —

это обосновывается в кантовской критике метафизической

психологии лишь тем, что определения души, которые опытным путем дает

нам сознание о душе, не вполне совпадают с теми, которые производит

при этом мышление. Но, согласно изложенному выше, познание

вообще, и даже опыт, состоит по Канту в том, что мы мыслим восприятия,

т. е., что мы превращаем в определения мысли те определения,

которые первоначально принадлежат восприятию. — И все же следует

признать успехом кантовской критики то, что философствование

о духе освободилось от души–вещи, от категорий и, следовательно, от

вопросов о простоте или сложности, материальности и т. д. души. —

Но истинной точкой зрения на недопустимость таких форм будет

даже для обыденного человеческого сознания не то, что они суть

мысли, а скорее то, что такие мысли сами по себе не заключают в себе

истины. — Если мысль и явление не вполне соответствуют друг другу,

то нам предоставляется выбор, считать ли недостаточным одно или