Энциклопедия русских суеверий

Власова Марина

Детская болезнь, сопровождающаяся бессонницей и плачем, нередко представлялась живым существом, женщиной, которая нападает на ребенка и мучает его. В заговорах ночницы могут упоминаться во множественном числе.

«Ночницей или полуночницей называется болезнь ребенка, признаки которой: бессонница, подошвы на ногах бывают блестящие, при этом ноги ребенка постоянно находятся в движении. Крестьяне думают, что эта болезнь происходит оттого, что мифические существа, ночницы, щекочут детей под подошвы» (Арх.) <Ефименко, 1878>.

Женщина-болезнь, ночница, в поверьях схожа с полуночницей (см. ПОЛУНОЧНИК,

ПОЛУНОЧНИЦА). Однако, согласно верованиям ряда районов России, она особенно опасна не в полночь, а на закате солнца, может «пристать» к спящему в это время человеку. Спать на закате считалось вредным; по поверьям, «перелом времени», когда угасает солнце и день сменяется ночью, сопровождается появлением и активизацией «сумеречных», «ночных» существ, угрожающих людям.

На Смоленщине ночница считалась «бессонница с глазу или переговору», то есть могла быть названа недобрыми словами или взглядом.

Согласно вологодским поверьям, причиной ношника (детской бессонницы) была прежде всего беспокоящая младенцев «щетинка»: «Для излечения делают колобан [колоб] на дрожжах и дают есть ребенку, но лучшим средством считают квасцы. Ребенок не спит оттого, что его не моют и от „родимой грязи“ в нем зарождается щетинка. Ночью эта щетинка высыпает на спине и на плечах. Чтобы ее вывести, бабушка сперва натирает ребенка мылом, споласкивает и затем парит ребенка в печке, приговаривая при этом: „Я мою и парю от ношника, от полуношника, от двоезубого, от троезубого, от двоеглазого, от троеглазого, от девки пустоволоски“ (затем малыша 2-3 дня мажут смешанными со слюной квасцами)» <Иваницкий, 1890>.

Детскую болезнь ночницу лечили и с помощью заговоров, порою обращаясь в них к заре с просьбой забрать, «унести» порожденную ею ночницу: «Заря-заряница, возьми свою ночницу на сей время, на сей час, на сию минуту!» (Лен.).

На заре носят ребенка по улице «и, обращаясь к заре, приговаривают трижды: „Заря-заряница! Возьми бессонницу, безугомонницу, а нам дай сон-угомон“» (Арх.). «На утренней или вечерней заре открывают немного дверь, выносят на руках ребенка, прикрыв его полотенцем, чтобы ветер не касался его, и, став в дверях, произносят три раза: „Заря-заряница, красная девица, возьми у раба Божьего младенца [имя] ночную рыкушу и полуночную и денную, полуденну — унеси за сине море, за высоки горы. За высокими горами змийно жигало сожгет и опалит. Во веки веков. Аминь“» (Олон.).

На Смоленщине страдающего ночницей ребенка знахарка относила под нашесть (так, чтобы никто не видел), где раздевала и, умывая три раза, произносила: «Куры белые, куры рябые, куры желтые, куры пестрые, куры черные, возьмите свои ночницы, а младенцу [имя] дайте здоровье и сон». Троекратно умыв дитя, знахарка трижды сплевывала с приговором: «С гуся вода, с младенца [имя] худоба» — и одевала малыша в свежее платье <Попов, 1903>.

Согласно олонецким обычаям, ночную плаксу (болезнь, вызываемую нечистым духом) лечили и так: под колыбель больного ребенка ставили чашку с водой, поперек чашки клали нож, а на нож — петлю из суровой (небеленой, льняной) нитки, с приговором: «Вот тебе, ночная ночница, злая мученица, вода — захлебнуться, вострой нож — заколоться, петля — задавиться!»

В Архангельской губернии, «если ночницы беспокоят младенца мальчика, то берут нарочно сделанные стрелку и лучок и, втыкая в колыбель, приговаривают: „Вот тебе стрелка и лучок, играй стрелкой и лучком, а не нашим дитем!“ Если больна девочка, то втыкают прялку, кудешко и веретешко: „Пряди, а не дитем играй“» (Холмогоры). Здесь же больному мальчику «кладут в ноги топор со словами: „Ночная полуночна, утрення полуутрення, денна полуденна, вечерня полувечерня, не тешься моим младенцем, на тебе топор, секи и руби, от моего младенца отойди; дай моему младенцу спать и молчать, уснуть, умереть“. Если девушка, то кладут ей в ноги прялку с такими словами: „Ночная полуночна, утрення полуутрення, вечерня полувечерня, не тешься моим младенцем, на тебе прялку, сиди да пряди, от моей девушки отойди“» <Ефименко, 1878>.

В Воронежской губернии от бессонницы детей умывали водою, оставшеюся вечером после мытья ложек; носили под церковные колокола (для прекращения (крика). В Олонецком крае (где призор/сглаз) и ночница считались самыми обычными болезнями (матери поили занемогших детей «водой, слитой с „приданой“ иконы или с иконы Св. Тихона»). «От бессонницы детей умывают над заслонкой, с приговором: „День корпит, ночь корпит, одни поддымки спят“» (Ворон.).

«Для здоровья на ребенка надевают после крещенья ладанку, в которую бабка зашивает пуповину, житное зернышко и три куска росного ладана» (Олон.) <Харузина, 1906>.

Традиционно детскую бессонницу лечили травами — отваром чертополоха (Carlina vulg L.) (Перм.), настоем растения Сон Пресвятыя Богородицы (Dianthus deltoids L.) (Урал) или настоем «младенческой травы» (Centaurea ruthenie) (Сарат.).

В Травниках упоминается «трава петров крест» — «ростет при полях, ростом в локоть, цвет багров, ростет кустиками… корень все крестиками, бел и мелок. Та трава вельми добра малым детям давать в молоке — скорби (болезни) никакия не будет». «Трава Земляница, ростет по прелям кустиками, что снег бела, добра в молоке хлебать, которые малые дети не спят — поможет».

В сочинении «Преосвященного Афанасия архиепископа Холмогорского реестр из дохтурских наук 1696 года» рекомендуется: «Масло густое мушкатных орехов силу имеет: малым детям, подогрев его в ложке, пупок натирать. Тем же маслом малым детям или большим, мажучи веки, сон наводить» <Демич, 1891>.

НОЧНОЙ ПЕРЕПОЛОХ — испуг ночью во сне от дурного глаза или нечистой силы (см. ИСПОЛОХ).

«Навстречу Марье и Маремьяне нечистые духи и переполохи и родимцы» [из заговора] (Арх.).

НУТРЕНАЯ — лихорадка; персонификация болезни.

Жители юго-западной части Томской губернии верили, что «лихманок-теток» двенадцать; «двенадцатая из них — нутреная, давящая сердце, самая опасная».

Здесь же о нутреной лихорадке рассказывали так: «Лихоманки сидят на цепи и весною срываются. Раз оне шли в город полем, где мужик их подслушал: „Я немного помучу купца, да оставлю“, — сказала одна. А нутреная, злая молвила: „Я упаду купцу в кашу и задавлю его“. Мужик побежал и научил купца: когда в ложку с кашей упадет муха, завязать кашу в мешочек и повесить над дымником. Так купец и сделал. На будущий год, весной, идут тетки и говорят: „Я немножко человека помучу и оставлю, меня будут за это кормить и любить“. А нутреная заявила: „Я в этот город не пойду и к богатому не пойду; вишь, как меня замучили“» <Демич, 1894>.