Энергетические войны – 2

Гришин Владимир Григорьевич

Естественно, новая система была далека от совершенства и требовала филигранной работы по её настройке. Главное – ей недоставало железной дисциплины, которая должна была возмещать неотвратимость экономического сурового наказания банкротством при капитализме. Напротив, начиная с планов первой пятилетки, предприятия и министерства допускали их невыполнение и отделывались, чаще всего, разговорами и корректировкой первоначальных заданий. Почему руководство страны допускало такую мягкотелось – трудно сказать. Мы, работники КНК СССР, в обязательном порядке изучали причины провала пятилетних планов, определяли виновных, но никто из руководства страны не интересовался результатами этих исследований. Хотя, например, Минэнерго СССР не выполнило планов ни одной пятилетки, имело к восьмидесятым годам почти половину от заданного послевоенного ввода энергомощности, что привело страну на грань энергокатастрофы, но ни разу не стало объектом серьёзной

критики со стороны государства. Такое непонятное холодное отношение правительства к важнейшей своей обязанности невозможно понять. Главное, что оно во-многом почти до нуля снижало эффективность системы планирования.

Добавлялись к этому мифу и осуждения действий руководителей страны, которые якобы бесконтрольно, для раздувания собственного авторитета, безвозвратно помогали всем в мире вставать на ноги, не думая о собственном народе. И в каких-то вопросах действительно трудно было что-то доказать, исходя из их необходимой секретности и, главное, отсутствия совместно выработанной всем обществом программы действий. Многое по форме делалось в виде команд сверху, и это не нравилось людям. Главное, что народ мало просвещали по вопросам мировой политики и экономики. Он, в какой-то степени, зажрался спокойствием и демократией, и уже не переносил всякие продовольственные трудности, которые хитро устраивали ему капиталисты и свои, как бестолковые организаторы экономики, так и порою слишком дошлые и умелые участники движения в пятой колонне.

Масло в огонь подливали выступления против любых действий Советской власти с оголтелой критикой без всяких конструктивных предложений выдающегося в прошлом учёного академика А. Сахаров. И совершенно невозможно понять, почему эти, чаще всего бездоказательные выпады наших противников, оставались практически без мощного контрсопротивления идеологов КПСС. Правда, судя сегодня по выступлениям одного из руководителей этого важнейшего подразделения – Г. Зюганова, и, главное, по предательской деятельности первого идеолога – А. Яковлева, легко понять, в чьих руках находилось это оружие партии, ведущей холодную войну. КПРФ и сегодня под руководством своего секретаря не проводит, например, доходчивые сравнения двух основных способов ведения экономики: плановой и рыночной, и не даёт глубокий анализ их единения в развитии хозяйства Китая.

Правда, есть и другие примеры. По сведениям журналистов, уже в 1987 году в Китае можно было читать книги всех советских философов, в том числе и троцкистов. Вероятно, и под влиянием наших учёных, Дэн Сяопин вёл реформу народного хозяйства, как Бухарин, опираясь на кулака и, я думаю, посматривая на короткий опыт ленинского НЭПа. Китайцы успешно соединяли социалистический план и капиталистический рынок. Хотя каждому понятно, что эта политика является временным отходом от истинного коммунистического преобразования общественных отношений, вынужденно принятая под давлением обстоятельств. В том числе из-за развала Н. Хрущёвым международного единства коммунистического движения.

А в это же время в СССР коммунисты аплодировали ныне покойной Л. Пияшевой, опубликовавшей в журнале «Новый мир» статью «Где пышнее пироги», в которой она доказывала: «Рынок сразу поставит всё на своё место». Симбиоз недопустим: «Разве можно быть наполовину беременной?» В результате бывшая партийно-комсомольская номенклатура приватизировала страну, а у её большинства пироги стали ещё менее пышными. В Китае же общий уровень жизни вырос в десятки раз. Решена проблема недоедания. А шли они по заветам Бухарина: «Обогащайтесь, накапливайте, развивайте своё хозяйство» и «Пусть сначала зажиточными станет часть семей!», и вводили несколько изменённую новую экономическую политику, сказав, что надо подвергнуть критике «превратное или догматическое понимание слов В.И. Ленина о том, что мелкое производство рождает капитализм и буржуазию ежедневно, ежечасно и в массовом масштабе». Не смогли мы перенять опыт Мао – Дзедуна по борьбе с разложением партноменклатуры, который вынужден был применить физическую силу молодёжи в связи с запущенностью болезни, и были биты.

Можно говорить и о влиянии нерешённых в целом экономических проблем в СССР.

Народное хозяйство – основа существования любого общества. Чем строже, проще и эффективнее оно организовано, тем дольше существовала соответствующая ему формация. Рабство царствовало более трёх тысяч лет, феодализм – в среднем тысячу. Капитализм, как система, утвердился в позапрошлом веке, и, я уверен, удержится на земле в классическом виде не более двухсот пятидесяти лет, то есть до 2050 года, если мы не дадим ему утащить с собой в могилу весь мир. Его жизнь могла быть и короче, если бы советские партайгеноссе стремились создать подлинную научную политэкономию социализма. Как они умудрились завести её в гнилое болото с главным буржуазным показателем «прибыль» – уму непостижимо. Ведь при фиксированных

государством ценах на продукцию, говорить об этом – нонсенс. Можно было и проще дать ускорение экономике, как это сделали китайские коммунисты. Под видом частичного введения рынка они позволили руководителям крупных предприятий зарабатывать на уровне капиталистических топ-менеджеров, то есть в десятки раз выше, чем остальной персонал, и эксплуатировать рабочую силу без оглядки на законы о труде. Но такое не соответствовало нашей коммунистической морали и не позволило нам обратиться к подобному методу, хотя это есть один из чистых вариантов ленинского НЭПа. А сейчас дерут с народа три кожи, заставляя трудиться сверх всяких норм, и объясняют редкие успехи рыночными отношениями. К сожалению, большинство наших трудящихся до сих пор так и не поняли гуманизма и благородства социализма. Хотя и в других вопросах многое решалось с сильнейшим трением, с напряженным противодействием каким-то внутренним непонятным силам.

Советские учёные так и не сумели разработать даже теоретически стройный проект социалистической экономики, со стимулами, обеспечивающими её эффективность и интерес тружеников в повышении производительности труда, с чёткой схемой управления, контроля и оперативными обратными связями.

Решающим провалом в этой работе стала наша беспомощность в реализации принципа социализма: «От каждого по способностям – каждому по его труду».

В его воплощении в жизнь было несколько принципиальных сложностей, но преодолеть их за семьдесят лет мы были просто обязаны.

Во-первых, естественно, невозможно было всем желающим проявить в должной мере свои способности. Однако, многие работники имели именно за это обиду на власть, потому, что не была создана чёткая объективная система карьерного роста, социального лифта, Как, например, в Японии, где всё определяется стажем работы и выявляемому, по строгим критериям, порогом некомпетентности. У нас назначения на следующую должность проводилось довольно произвольно, с учётом, в основном, мнения местного руководства. Часто оно переводилось в сферу дружеских связей и не было объективным. А ведь эта сторона производства должна была быть прерогативой комиссии нейтральных специалистов, а также партийной организации с точки зрения высокой нравственности и честности претендента. В Китае, например, кадровая политика была в полном объёме в руках Министерства контроля. Наш КНК работники ЦК КПСС и близко не подпускали к решению этих вопросов. Субъективная интерпретация работы с кадрами порождала много недовольных среди способных инженеров, не видящих чётко своей перспективы.

Чаще всего на тёплые места назначались ближайшие друзья руководителя. Когда в конце 60-х главным инженером «Мосэнерго» стал Н. Серебряников, все руководящие должности в аппарате заняли его земляки, бывшие коллеги по Каширской ГРЭС. Столичная энергосистема проходила у нас в то время под названием «Каширэнерго». Причём это был уже второй исход каширян во власть. В 30-е годы в нём участвовал и мой отец со товарищами. Тот поход был во многом оправдан, так как первенец ГОЭРЛО – Каширская ГРЭС была поистине единственной кузницей кадров для московского региона, которых остро недоставало. А через тридцать лет благодаря чёткой политике в области подготовки кадров специалисты высочайшей категории стояли в очереди на руководящие места. И когда их в советской стране отбирали в начальники не путём состязательности или с помощью другой какой системы, а просто по признакам близости к руководству, возникали существенные претензии, и, в первую очередь, к партии и власти.

Другой пример. На ТЭЦ № 9, где я трудился в 1971 году, партбюро восстало против волюнтаристских методов управления со стороны директора В. Полякова. Он всё внимание в работе стал уделять строительству домов, приносящему ему уважение самого высокого начальства, и значительно ослабил руководство предприятием. В ответ на критику он пригласил себе в помощь молодого, совершенно не имевшего опыта работы на электростанции специалиста, и поставил его главным инженером, чтобы иметь хотя бы одного, но высоко стоящего соратника. Несмотря на письменные обращения в вышестоящие органы, особенно, в связи с запущенным состоянием предприятия, руководители Министерства энергетики СССР даже не выслушали коллективные протесты и полностью подтвердили решение раскритикованного директора. А райком партии в лице секретаря Г. Васильевой на встрече с представителями коллектива прямо сказал: «Мы знаем недостатки В. Полякова, но, если бы не он, наши работники не жили бы в отдельных квартирах». Такая кадровая политика до основания, словно торнадо, разрушала авторитет партии. А возмутительная наглость, с которой партийный функционер объяснял работникам предприятия, что они служат не справедливости, а возможности устроить свои личные дела, показывает высочайшую степень перерождения и развращённости партноменклатуры уже в начале семидесятых годов прошлого столетия.