Эпицентр
Шрифт:
– Отлично, теперь все на месте!
– крикнул один, как будто боялся, что из-за шторма его не услышат, а может, от оглушительного воя ветра и разгулявшейся стихии он сам стал хуже слышать.
– Генератор работает нормально, - доложил другой.
– Он надежно укрыт от ветра и ливня и выстоит, даже если шторм усилится. Центр шквала скоро будет здесь.
Кивнув, Доули хрипло ответил:
– Надеюсь, генератор не подведет. От него работают все диагностические приборы. Если он выйдет из строя, испытания пойдут коту под хвост, даже если боеголовка и взорвется, как положено.
– Но ведь у нас есть резервный генератор, - рискнул вставить Виктор Ожильви.
– Не сомневаюсь: вы получите ваши данные, - мрачно заметила Мириел.
– Все системы сработают отлично.
Словно в насмешку, лампы над головой мигнули и опять загорелись в полную силу.
– А это еще что за новости?
– насторожился Доули, глядя на потолок. Проверьте проводку!
– Перепад напряжения, - успокоил его Ожильви.
– Резервная система бесперебойно питания с этим справилась. Все в порядке.
Доули метался по бункеру, как тигр в клетке, то и дело поглядывая на стенные часы.
– Сорок три минуты.
Техники колдовали на своих рабочих места а Малдер следил за слепым, который пару часов назад поведал им невероятную историю.
Сопоставив рассказ Райана Камиды со всем, что им уже было известно, Малдер начал формулировать новую гипотезу. Ему она представлялась верной, хоть и фантастичной. Он никак не мог решить, как лучше преподнести ее Скалли. Ей она наверняка покажется абсурдной.
Скалли считала смыслом своей жизни защищать Малдера от лукавого и убеждать его в то что даже самые невероятные на первый взгляд события имеют под собой конкретные логические обоснования. А Малдер считал своим долгом заставить Скалли поверить.
Придвинувшись к напарнице поближе, Малдер зашептал ей в ухо, хотя шум урагана за стенами бетонного бункера надежно защищал от любителей подслушивать:
– Я тут подумал, Скалли, и вот что пришло мне в голову. Если господин Камида говорит правду, мы имеем дело с некоей разновидностью... психической ударной волны, выбросом энергии, который в результате взрыва водородной бомбы на этом острове трансформировался в некую наделенную сознанием субстанцию.
Скалли повернулась и, широко распахнув голубые глаза, спросила:
– Что ты несешь, Малдер?!
– Скалли, я прошу тебя, послушай! Представь себе: живет себе племя туземцев одной большой семьей, ни о чем не подозревает, и вдруг в долю секунды отправляется в мир иной в результате мощнейшего ядерного взрыва. Может, этот взрыв сыграл роль толчка к... более высокой форме существования и помог пересечь энергетический барьер.
– Я так не думаю, Малдер.
– Скалли, я прошу тебя, постарайся себе представить, - не сдавался Малдер.
– В долю секунды все племя Камиды не просто убили, а полностью уничтожили, практически разложили на составляющие клеточки.
– Малдер, если энергия ядерного взрыва может превращать своих жертв в... Она не могла подыскать нужного слова и, пожав плечами, продолжила: - ...в сборище мстительных радиоактивных призраков, обладающих огромной силой, то скажи мне, пожалуйста, почему же тогда по свету не рыщет неумолимая армия фантомов жертв Хиросимы и Нагасаки?
– Я думал об этом, - согласился Малдер.
– Не забывай, это были первые атомные бомбы. По сравнению с водородными, которые взрывали на тихоокеанских островах, боеголовки "Фэт Мэн" и "Литтл Бой" высвободили лишь незначительную долю энергии. В пятидесятые мощность бомб достигла десяти - пятнадцати мегатонн, а мощность бомбы, сброшенной на Хиросиму, была всего лишь двенадцать с половиной килотонн. Это большая разница - порядка тысячи раз.
Может, взрывы в Хиросиме и Нагасаки были недостаточно мощными, чтобы пересечь этот порог. Насколько я знаю, это был единственный случай, когда при взрыве водородной бомбы погибли люди.
Скалли уже серьезно взглянула ему в лицо.
– И ты думаешь, что это сборище призраков охотится за теми, кто имел отношение к разработке ядерного оружия, и за теми, кто отвечает за испытания Брайт Энвил, и... из мести их убивает?
– Может, из мести, - ответил Малдер, - а может, просто из желания сорвать испытания Брайт Энвил, которые могут положить начало новой серии наземных взрывов, не говоря уже о производстве новых боеголовок. Ведь они не дают радиоактивных осадков - бери себе и взрывай на здоровье! А что, если призраки хотят уберечь всех нас от того, что случилось с ними?
Скалли вздрогнула. Малдеру пришло в голову, что, скажи он то же самое ясным днем в прохладном кабинете штаб-квартиры ФБР или в любом другом месте, она бы его высмеяла. Но здесь, в предрассветном сумраке, когда за стеной на затерянном в океане острове бушует тайфун, поверишь в любую, даже самую неправдоподобную историю.
Малдера вдруг озарила новая догадка:
– Пепел!
Он стремительно повернулся: Райан Камида спокойно сидел все там же, положив израненные руки на гладкую пластиковую крышку стола. Его лицо было повернуто к ним, губы таинственно улыбались, словно объяснение Малдера его позабавило. Малдеру показалось, что он слышит каждое их слово.
Малдер вскочил и подошел к нему.
– Пепел... Что это за пепел, господин Камида?
Слепой одобрительно кивнул.
– Думаю, вы сами знаете ответ, агент Малдер.
– Это прах жертв с острова, да? Вы используете его как... как сигнальный флаг и магнит, чтобы привлечь внимание призраков!
Камида опустил голову, словно рассматривал свои руки:
– Когда я вырос и привык к слепоте, встал на ноги и заработал кучу денег, я вернулся на атолл Эника. И призраки моего народа рассказали мне все и про себя, и про меня. Они все говорили и говорили - я чуть с ума не сошел от их рассказов. Чтобы не тронуться рассудком, я должен был вернуться домой.
Он умолк и поднял незрячие глаза на Малдера и Скалли.
– Есть люди, которые сделают для вас ВСЕ что угодно, лишь бы вы им заплатили.
Много дней я провел на рифах, ползая по заброшенному атоллу, который снова утопал в зелени. И хоть я и слепой, я знал, куда идти и где искать, - меня направляли голоса. Длинными жаркими днями с ножом, лопаткой и бочонком я без устали бродил по острову, пока не собрал все, что осталось от моего племени. Они сгорели заживо, превратившись в скудный пепел и черные тени, навечно впечатавшиеся в скалы.