Эпицентр
Шрифт:
Из-за скал налетел сильный порыв ветра. От неожиданности Скалли покачнулась. Малдер тут же поддержал ее за плечо, а Райан Камида ветра словно и не заметил.
– Мы знали, что вокруг острова плавают военные корабли, огромные железные чудовища с колючими плавниками пушечных стволов. Когда они приставали к острову и моряки в белой форме выходили на берег, мы прятались в джунглях: мы думали, что это пришли захватчики с другого острова. Может, они и хотели найти и эвакуировать жителей Эники, но не слишком старались. Мы их боялись, но в то же время нас разбирало любопытство. Мы никак не могли понять, зачем они привезли
Набрав горсть мокрого песка, он стиснул руку в кулак, потом разжал, и песок заструился между пальцев.
– Я хорошо помню тот день. Многие мои родственники пошли посмотреть на сооружение, которое построили моряки. Другие смотрели, как от острова отплывают эсминцы. А мне надо было собирать раковины. Отец сказал, что в пещерах воды как раз столько, сколько нужно, и я заполз в лабиринт искать морские сокровища. У меня был с собой только нож и сетка.
Мне повезло: мне попалось морское ушко (моллюск был такой крупный, что его бы хватило на всю семью) и еще несколько мидий. Я пополз обратно, отец, как всегда, ждал меня наверху. Он стоял на солнце у входа в пещеру, такой большой и сильный. Я протянул ему сетку с уловом, он наклонился и взял ее у меня из рук, чтобы я вылез из пещеры. Я заглянул ему в глаза. Они были в тени, ведь он ко мне наклонился...
– Голос Камиды дрогнул.
– А потом небо вдруг стало белым, ослепительно белым. Вспыхнуло белым сиянием, таким ярким и горячим, что не осталось ничего, кроме слепящего белого цвета. Последнее, что я увидел, был силуэт отца. На какую-то долю секунды он стал прозрачным, и во вспышке радиации я увидел его скелет. Потом ударная волна превратила его в пепел, и меня тоже поглотил неумолимый свет.
Зажав ладонью рот, Скалли не отрывала от него глаз.
– Но каким-то чудом я выжил, - продолжал свои рассказ Камида.
– Ударной волной меня затолкало назад, в лабиринт пещеры. Остров содрогнулся от взрыва, вода в пещере вскипела и гигантским гейзером вырвалась наружу. Я сварился заживо, как поросенок.
Не знаю, сколько времени прошло, но когда я очнулся, пещеры уже не было: большая часть рифа при взрыве испарилась. Я уцелел, но лучше бы я умер. Лучше бы я сразу умер.
На ощупь я брел по раскаленному лабиринту. Я дошел до лагуны, вода в ней чуть не кипела, обжигая ноги... Правда, никакой боли я тогда не чувствовал. Я все шел и шел, ничего не видя и уходя по мелководью все дальше в море... Говорят, меня подобрали километрах в трех от острова.
– Подобрали?
– переспросил Малдер.
– Кто вас подобрал?
– Военный корабль. Моряки, которым поручили следить за испытаниями "Зуб Пилы". Они не знали, что со мной делать. После столь значительной технической победы найти выжившего свидетеля... Мое появление их не слишком обрадовало.
Камида пристально всматривался в прошлое: ведь видеть настоящее он не мог.
– Когда я поправился, меня отправили в детский дом в Гонолулу. Мне дали новое имя, и вот я живу. Да, живу, и даже неплохо. Мне везет. Я удачлив в бизнесе. У меня собственная, весьма преуспевающая фирма.
Никаких упоминаний об испытаниях "Зуб Пилы" вы нигде не найдете. Можно подумать, их не было вовсе. Как не было и моего народа, как не было и нет меня, единственного выжившего свидетеля испытаний, о которых правительству хотелось бы совсем забыть.
– Но если никаких документов не сохранилось, а вы тогда были совсем еще ребенком, откуда же вы все знаете?
– удивилась Скалли.
– Почему все так хорошо помните?
Камида безошибочно устремил на нее взгляд незрячих глаз. Скалли внутренне поежилась, а когда он ответил, у нее холодок побежал по спине:
– Потому что забыть об этом мне не дают.
– Как это?
– Малдер придвинулся поближе.
– Кто не дает забыть?
– Они говорят со мной. Призраки моего племени. Приходят и все мне рассказывают. Они говорят, я должен помнить о них и о своем прошлом.
Вздохнув, Скалли взглянула на Малдера, но он не обращал на нее внимания.
– Другими словами, все ваше племя погибло во время секретных ядерных испытании и вы, как единственный уцелевший, можете разговаривать с их призраками?
Скалли встала, собравшись оставить несчастного наедине с его галлюцинациями.
– Ну хватит, пойдем в бункер!
– Она тронула Малдера за плечо.
– Агент Малдер, - сказал Камида, и Скалли удивилась: ведь она, кажется, имени напарника ни разу не упоминала.
– Ядерная вспышка меня ослепила, но взамен я кое-что получил. Мои глаза не видят, зато я обрел дар видеть и слышать то, чего не видят зрячие. Я навеки связан с призраками моего племени, и их зрительный образ, как и образ той чудовищной вспышки, всегда со мной.
Малдер удивленно вскинул брови, а Скалли глядела на него, не веря собственным глазам: похоже, он воспринимает этот бред всерьез!
– Подумайте сами, мой друг, - сказал Камида, обращаясь к Малдеру. (Слепой интуитивно чувствовал, кто ему скорее поверит.) - Сорок лет они накапливали энергию. Их крики достигли наивысшей точки: они оглушают тех, кто виновен в их смерти, и тех, кто, не задумываясь, творит подобное.
– Подождите, - перебил его Малдер.
– Вы хотите сказать, что внезапный и мощный выброс энергии во время ядерного взрыва каким-то образом воздействовал на души погибших людей? И теперь они отличаются от обычных заурядных привидений?
– Я не ученый, - ответил Камида.
– Может, духи целого погибшего племени обладают большей силой, чем духи тех, кто погиб обычным образом. Ведь это был настоящий ядерный геноцид. Пожалуй, они действительно отличаются от всех прочих. Они чувствуют связи. Они знают, кто занимается разработкой ядерного оружия, и отлично понимают, что испытания Брайт Энвил - это еще один шаг к всемирной ядерной катастрофе.
– Он улыбнулся.
– Кто знает, может, духи моего народа защищают весь людской род.
Скалли уловила нить его рассуждении:
– Значит, эти духи убивают ученых-ядерщиков и всех, кто имеет отношение к атомной бомбе?
– Агент Скалли, я признаюсь, что несу некоторую ответственность за смерть доктора Эмила Грэгори. Я надеялся, что без него испытания не состоятся. Но ошибался: слишком все упрощал. Причастен я и к смерти старика из Нью-Мексико: он имел отношение к первому ядерному испытанию в Тринити-Сайт, выпустившему ядерного джинна из бутылки. Конечно же, не он один повинен в этом. Многие другие уже умерли от старости и болезней. Просто его имя я узнал первым.