Эпидемии и глобальная история
Шрифт:
С конца XV в., когда в обеих странах королям удалось подчинить себе большую часть знати, монархи, согласно Блоку, установили свою монополию на «королевское чудо». И они им регулярно пользовались еще несколько столетий. Лишь после Реформации и возникшего в обществе религиозного раскола королевский ритуал исцеления золотушных больных начал подвергаться сомнению. Однако в Англии даже после Реставрации королевской власти короли-протестанты из династии Стюартов все еще продолжали прибегать к исцелению. Во Франции в то же самое время успешно практиковал исцеление Людовик XIV. Но в век Просвещения ситуация окончательно изменилась. В Англии после прихода к власти династии Ганноверов короли – по политическим причинам – отказались от «королевского чуда». Во Франции по тем же самым причинам подданные отказались прибегать к чудотворным силам наследников Людовика XIV. Карл Х Французский (1824–1830) был последним на Западе королем, который еще пытался исцелять золотуху.
Чудотворные способности королей во Франции и Англии, разумеется, ставят вопрос о причинах, по
136
Hays J.N. The Burdens of Disease. P. 29–33.
Примечательно, что правители Англии и Франции имели популярность по всему западному миру. К ним обращались за помощью простолюдины со всей Европы. Возможно, эта популярность французских и английских королей-чудотворцев была обязана еще и тому факту, что после каждого исцеления короли дарили своим просителям монеты. Добившись монополии на «королевское чудо», короли обеих стран, несомненно, не собирались ни с кем разделять свое право на чудеса. Об этом прекрасно пишет У. Шекспир:
Но золотушных в язвах и прыщах,Опухших, гнойных и неизлечимыхОн лечит тем, что молится за нихИ вешает монетку им на шею.Я слышал, будто этот чудный дарОстанется в роду его.Еще одна причина этой связи между «королевским чудом» и «королевской напастью» – специфика самой болезни. Протекание туберкулезного лимфаденита характеризуется ритмичностью. За периодами обострения болезни обычно наступают периоды ее ослабления. «Королевское чудо» в этом смысле было легко осуществимым. Исцелению помогала не только вера в чудотворную силу монарха, но и отчасти сама болезнь. Королевский ритуал исцеления был простым и легко осуществимым. Король возлагал руки на пациента и обещал исцеление. Этого было достаточно.
Кроме того, следует обратить внимание еще на одну деталь. Для Средневековья, а затем и Нового времени золотуха, как и проказа, в глазах подавляющего большинства людей не была медицинским феноменом. Это была именно «королевская напасть». Современники акцентировали внимание, в сущности, только на одном из симптомов болезни – сильно распухшей шее. Все остальные признаки болезни, вероятно, просто не принимались в расчет. Вплоть до XVIII в. страдающих от золотухи даже не брали в больницы. В результате врачи не могли составить более-менее полное представление о картине болезни. Между тем нет смысла полагать, что золотуха была «новой болезнью». Уже в текстах античных врачей она была описана под названием «струма». Некоторые хирурги Средневековья, безусловно, также имели с ней дело, хотя и не часто. При этом сам статус их профессии и их медицинская квалификация были таковы, что хирурги не писали текстов. В сущности, первой работой такого рода была упомянутая выше работа Ричарда Вайсмана 137 .
137
French R.K. Scrofula (Scrophula) // Kiple K.F. (ed.) The Cambridge World History of Human Disease. P. 999.
Наконец, примечательно еще одно обстоятельство. Золотуха не считалась заразной болезнью. Как до прихода Великой чумы в середине XIV в., так и после этого едва ли кому Западе приходило в голову считать, что она может передаваться от одного человека к другому. Болезнь неизменно протекала в хронической форме и характеризовалась, как уже отмечалось, своеобразной мягкостью. Последнее обстоятельство делало ее весьма удобным объектом манипуляций. Не только короли допускали, что имеют полное право исцелять этот недуг, но и народ, несомненно, верил в то, что королям по силам избавить их от этой «напасти». Едва ли кем сознавалась возможность связи между этой «напастью» и летальным исходом. С золотухой жили как с неприятностью и сознавали, что она не есть наказание за грех. Но если так, то не было никаких причин не обращаться за помощью к тем,
Становление западной цивилизации началось, несомненно, в особый период всемирной истории. После падения Римской империи Западный мир утратил связи с остальными частями ойкумены. Почти шесть веков – с пятого по одиннадцатый – Запад развивался в ситуации, когда обмен болезнями между главными цивилизациями Старого Света прекратился. Это позволило народам на западе Евразии вступить в новый период своей истории – Средневековье. Безусловно, это не было самое здоровое время. Но все же оно было свободно от тех драматических потрясений, которые сопровождались появлением «новых болезней». Вплоть до прихода Великой чумы в середине XIV в. население западного мира страдало преимущественно хроническими болезнями, в том числе инфекционными.
В условиях деревенской цивилизации Средневековья все возможные формы социальной реакции на болезнь были предсказуемыми. Народ искал защиты у тех, кто пользовался наибольшим доверием и авторитетом. С самого начала таким авторитетом обладали лишь две силы – церковь и королевская власть. Священникам, безусловно, приходилось выступать в роли спасителей своих прихожан от некоторых природных катастроф, в частности наводнений, и, возможно, связанных с ними эпидемий малярии. Позднее церковь взяла на себя ответственность за проказу – болезнь грешной души. Королевская же власть во Франции и в Англии была сосредоточена на лечении золотухи – «королевской напасти», отравляющей жизнь простому народу. На протяжении весьма длительного времени медицинская реакция на болезнь отсутствовала. Не было и самих врачей. Лишь с их появлением ситуация отчасти стала меняться, хотя в главном еще долго оставалась такой, какой она была в момент зарождения западной цивилизации.
4
ВРЕМЯ ВЕЛИКОЙ ЧУМЫ
В первой половине XIV в. на восточных и западных окраинах Евразии стремительно распространилась эпидемия болезни, которую современники с ужасом называли Черной смертью. Неожиданность ее появления, как и масштабы разорения, которые она причинила, вызвали настоящий шок, сопоставимый с потрясением тех, кто пережил атомную бомбардировку в Хиросиме. Образованные люди на Западе называли ее pestilentia или pestis, что означает на латыни – «зараза», «мор», а кроме того, «погибель», «бич Божий» или «чума» 138 . В сущности, по сей день трудно сказать, что это была за болезнь и была ли это одна и та же болезнь. С конца XIX в., когда бактериологи, работавшие в Китае и Индии, выявили возбудителя распространившейся там бубонной чумы, сложилась устойчивая тенденция называть Черную смерть позднего Средневековья бубонной чумой. Свой вклад в отождествление Черной смерти XIV в. и глобальной эпидемии чумы рубежа XIX и ХХ вв. внесли и историки. В результате мы по сей день говорим о тождестве этих эпидемических явлений. Впрочем, среди специалистов то и дело возникают и отличные точки зрения, весьма неплохо аргументированные. Например, некоторые британские и канадские ученые начали выдвигать идею о том, что Черная смерть XIV в. на Западе была, скорее всего, не чумой, разносимой крысами, а сибирской язвой, переносчиком которой является крупный рогатый скот, или, что еще более логично, она представляла собой пару болезней – бубонную чуму и сибирскую язву, которые распространяли и крысы, и коровы 139 . В то же время некоторые российские микробиологи склонны считать, что чума XIV в., как и многие другие эпидемии, вообще не была заносной болезнью, а представляет собой грозное проявление периодически активизирующихся местных природных очагов инфекции, распространять которую могут практически любые носители 140 . Тем самым научные исследования эпидемии XIV в. далеко еще не закончены.
138
Петрученко О. Латинско-русский словарь. М.: ГЛК Ю.А. Шичалина, 1994. С. 471.
139
Cantor N.F. In the Wake of the Plague. New York: Harper Perennial, 2001. P. 11–16.
140
Супотницкий М.В., Супотницкая Н.С. Очерки истории чумы: В 2 кн. Кн. 1. Чума добактериологического периода. М.: Вузовская книга, 2006. С. 78–131.
Вместе с тем роль этого события во всемирной истории давно уже хорошо ясна. Оно оказалось весьма значительным, если не судьбоносным, по крайней мере для западной цивилизации. С точки зрения знаменитой концепции «вызова и ответа», впервые сформулированной А. Тойнби, Великая чума XIV в. была тем грозным природным вызовом, который поставил Западную цивилизацию перед лицом гибели. Однако Запад, «переболев» чумой, сумел окрепнуть и выработать собственные защитные силы против нее, не столько биологические, сколько культурные, которые в последующем еще не раз смогли пригодиться ему перед вызовами других болезней. Память об этом трагическом событии оказалась вписана не только в интеллектуальные и художественные творения, созданные впоследствии, но и в многочисленные социальные институты, впервые возникшие в конце XIV в.