Эпикриз с переводом
Шрифт:
— Раздевайтесь.
— Что? — опешила я.
— Мне надо вас помыть. И переодеть, — спокойно заявил Экс, подошёл и снял с меня сумку. Без спроса ее открыл и принялся изучать содержимое. — Вы грязная, ваши решми ужасны, такое не должна носить самка, этим она очерняет дворец.
Ракшас ракшасный! Он собрался меня мыть? Сказать, что я была шокирована от услышанного, это не сказать ничего. Я уставилась на панта, который нагло рылся в моей сумке, и спросила:
— А суреш не против, чтобы того, кого он хочет, касался самец?
Экс поднял лицо, застегнул
— Я не самец.
Вот те раз! Я внимательно пригляделась к Эксу:
— А кто?
— Я эксанкар, — ответили мне, и я непонимающе нахмурилась. Пант заметил мое непонимание и заговорил: — Ах, да, вы же не в курсе… Моя мать — шера, отец — багх. Я помесь двух видов. Такие, как я, не имеют пола. Мое тело как у самки, точнее нижняя его часть. Нрав и поведение самца. Мы считаемся браком. У нас даже нет имен. Всех зовут Эксами. И единственное, что позволено таким, как я, работать в гаремах.
— Сочувствую, — вырвалось у меня.
— Незачем. Меня все устраивает. Это лучше, чем жить изгоем в полном одиночестве.
Странно, но я почувствовала к нему… к ней… настоящее сочувствие. Просто потому, что я прекрасно понимаю, каково это — жить изгоем.
— А родители?
— Я не знаю, кто они, у матери меня отобрали, как только увидели.
— Что увидели?
— Вот это, — с усмешкой ответил Экс, и пант резко преобразился: голова покрылась густой, как у льва, шерстью, только с окрасом как у тигра. — Полностью перекидываться эксанкары не могут. Лишь лицо… Меня отдали во дворец ребенком. Отец шер Хирана великодушным был — согласился меня взять в гарем к своему сыну, будущему сурешу, — Экс вернул человеческий облик. — Шер Хиран не менее великодушен и добр ко мне.
После этих слов глаза Экса заблестели. Безграничная преданность в них, восхищение и что-то ещё, грустное и трогательное… Любовь?
— Раздевайтесь. Ванная там, — Экс кивнул в сторону двери рядом с кроватью. Я посмотрела на дверь, потом перевела взгляд на Экса:
— Помыться я согласна, но можно без твоего участия?
Пант злобно нахмурился:
— Мой суреш дал мне задание — следить за вами и ухаживать. Одну оставить в ванной я вас не могу. Идите, иначе я затащу вас силой, — заявил Экс, я не удержалась и хмыкнула, чем почему-то разозлила панта: — Поверьте, она у меня есть. Внешность обманчива… Вот вы с виду милая, а на деле невоспитанная самка…
— Я не самка. Я человек.
— Вы женщина. Так, если я не ошибаюсь, в вашем мире называют самок? И у вас ещё говорят, что женщина — не человек. Человек — определение мужского пола. И все самки, неважно какому миру они принадлежат, должны подчиняться самцу. Закон природы.
— Феминисток на вас нет, — усмехнулась я. Пант с непониманием покосился на меня. А я махнула на все рукой и, не желая пояснять этому странному иномирного существу значение слова "феминистка", спешно направилась в ванную.
Ее размеры поражали. Огромное, кипельно белое кафельное царство с ванной, больше похожей на мини-бассейн. Длинная угловая полочка под потолок, со всевозможными баночками и флаконами.
Экс, где-то успевший взять полотенце, прошел за мной, подошёл к винтажному крану и, покрутив вентили в разные стороны, включил воду. Пока ванна наполнялась, пант повесил полотенце на крючок у двери, взял с полки изящный флакон и налил ароматную жидкость в воду. В помещении запахло апельсинами и пряностью, похожей на корицу.
Экс обернулся и выжидающе на меня уставился.
— Отвернись, — сказала я, понимая, чего от меня сейчас ждут.
— Ничего нового я не увижу. Вам не надо меня стесняться.
— И все же… — я не успела договорить, Экс вдруг резко приблизился и принялся меня раздевать, причем молниеносно быстро, совсем не жалея моей одежды. Хирургическую рубашку с меня буквально сорвали, вырвав все пуговицы с мясом. Брюки тоже сдались под натиском и от одного уверенного рывка порвались по швам. Н-да, а сила-то у этого панта действительно есть. Вполне себе мужская.
Оказавшись перед Эксом в одних трусах, я прикрыла руками грудь и рявкнула на панта:
— Прекрати! Что ты себе позволяешь?
Меня не услышали. В этот момент пант увидел царапину на бедре, его глаза бешено округлились, а лицо вытянулось:
— Что это?
— Нитья, — ответила я честно.
— Ракшас! — гаркнул Экс. — Гандакун! Манахай!
— Причем здесь манахай? — не поняла я. — И что такое гандакун?
— Незамужняя, грязная самка! Кто посмел проникнуть в ваше тело в этом мире?
Мне показалось, что я покраснела. Но я старательно попыталась это скрыть и с глупой надеждой спросила:
— Теперь твой суреш меня не захочет?
Экс уставился мне в глаза. Смотрел долго и пронзительно. Я даже поежилась.
— Что только мой суреш в вас нашел? Шкура да кости… Да ещё грязные, позорные… Ему будет противно и неудобно…
Я фыркнула и полезла в ванну. Села на гладкое дно, согнула ноги и прижалась грудью к коленям. Бесполый пант, продолжая что-то причитать себе под нос, засуетился вокруг. Перебирал флаконы, открывал, нюхал. А я молча сидела и наблюдала за тем, как мое тело постепенно прячется в воде… Пант дотронулся до моей спины, намылил ее чем-то и смыл струёй воды, переключив душ. Потом Экс распустил мои волосы и принялся мыть их. Прикосновения были щадящие, меня мыли тщательно, но аккуратно… А мне уже было все равно. Полная апатия. Жалость к себе. Неизбежность. Тоска.
Закончив мыть волосы, пант, вновь поражая меня своей силой, резко поднял меня за подмышки, поставил на ноги. Ловко стянул трусы до колен, я покорно сняла с себя деталь белья, оставив ее на дне ванны. Прикрываться уже не стала. Пока… Экс не потянулся намыленной рукой к тому месту, где только что были трусы. Я перехватила его руку.
— Я сама, — рявкнула я и нарочно нажала на болевые точки иномирного запястья. Экс дёрнул руку и отшатнулся. А я демонстративно подмылась и вылезла из ванны. Мне протянули полотенце, я обмоталась и прошлепала босыми ногами в комнату. Экс поспешил за мной, закрыл дверь и запер ее на ключ.