Эпилог
Шрифт:
— Стареешь, друг, — похлопал Мэл друга по плечу. — Еще годок накинул.
— И не говори, — ухмыльнулся тот. — Сделал шажок навстречу старости.
Мак удивил. Во-первых, при наличии большой компании желающих отметить день рождения, именинник появился без подружки. Во-вторых, Мак… смыл пестроту с головы.
— Заболел? — спросил Дэн, прибывший на праздник с длинноногой тёлкой.
— Выздоровел, — ответил Мак, посмеиваясь.
Эва пялилась на него как на чудо расчудесное.
— Я и не знала, что ты блондин. Думала, наоборот, обесцвечиваешь
— Разочарована?
Она бросила растерянный взгляд на Мэла.
— Нет. Необычно выглядишь без темных пёрышек. Нужно привыкнуть.
В разгар веселья быстрая музыка сменилась медленной мелодией, и Мак протянул руку Эве:
— Потанцуем? — и обратился к Мэлу: — Можно?
— Без проблем, — разрешил тот великодушно, и парочка отправилась в круг. Эва выглядела смущенной.
Мэл вернулся к столу, а Дэн оставил свою подружку и сел рядом.
— Классная днюха, — заметил, глядя на танцевальный круг.
— Мак по-другому не умеет. Не мелочится на развлечениях.
Помолчали.
Мэл потягивал коктейль и смотрел на танцпол. Хороший медляк. И Эвка танцует с лучшим другом.
— Конечно, не мое дело, но… Мак, похоже, того, — сказал вдруг Дэн.
— Что "того"? — спросил Мэл, сделав глоток коктейля и наблюдая за Эвой.
— Ну, того… к твоей неровно дышит.
Мак и Эва не танцевали, а толклись с краю круга, разговаривая о чем-то. Она рассмеялась, наверное, над шуткой.
— Разве не заметил? — удивился Дэн. — С месяц или больше.
Неровно дышит, ага. Лучший друг. Близкий друг. Ближе не бывает. А ведь Мэл доверял ему как самому себе.
— Не замечал, — ответил он спокойно и поставил бокал на стол.
Мак без подружки — нонсенс. И сбросил клоунскую мишуру. И обучал Эву вождению. И отгонял от нее прилипчивых студентов. И давно забыл о хохмах. И искренне удивлялся: зачем добровольно навешивать хомут на шею? Потому что примерял к себе.
Сегодня Эва надела длинную юбку до середины икр из легкой струящейся ткани, повторяющей изгибы тела. Чересчур целомудренно, но Мэл только сейчас разглядел подвох. В свете прожекторов ткань просвечивала, и ногами Эвы могли любоваться все желающие. Поганка. В чадру ее и под замок.
А Мак обнимал партнершу за талию как-то уж… собственнически, и прижимал плотнее, нежели позволено другу, и наклонился, разговаривая вполголоса. Черт! Вот пижон. Когда закончилась музыка, поцеловал руку, и Эвка залилась румянцем.
Всё, больше никаких танцев-обжиманцев с другими мужчинами. Покорно будет сидеть рядом. Мэл привяжет к себе, если потребуется. А с другом нужно разобраться.
— И как танцевалось с Маком? — спросил он, когда такси укатило, доставив до институтских ворот.
— Нормально, — пожала Эва плечами.
— О чем разговаривали?
— Обо всем. О машинах. О гонках. Об учебе.
— Понравилось?
— Гош, ты же сам разрешил. Что-то случилось?
— Нет. Просто так спросил.
Случилось. Еще как случилось.
Мэл стал приглядываться. Наблюдал за Маком. Следил, как тот смотрит на Эву и что говорит. И понял: Дэн прав.
Мак перестал принимать участие в оргиях и пьянках. Он даже замутил с девочкой-второкурсницей со своего факультета — скромной, но симпатичной тихоней. Точнее, "замутил" — громко сказано. Когда мутят, в первое же свидание тёлка обновляет заднее сиденье автомобиля и, как правило, на спине. А Мак ухаживал. Провожал до аудитории и встречал после занятий. Нес сумку и отвозил домой на машине. И в столовой предложил обедать в элитной зоне, но девочка ответила отказом. Потому что стеснялась компании избранных деток.
Но Мэл-то знал, почему друг бросился из огня да в полымя, и поэтому при любом удобном случае показывал, кому принадлежит Эва. Демонстративно поглаживал по спине или обнимал. Заправлял прядь за ухо или клал руку на ее колено. А однажды за обедом в столовой поманил, сказав на ухо что-то незначащее, и поцеловал. На виду у друзей. Долго, затяжно целовал, потому что знал — Эвка откликнется и потеряет голову. Так и произошло.
Мэл первым оторвался от её губ, и Эва машинально дернулась следом, а когда осознала, что вокруг много народу, и на нее смотрят, — вспыхнула и вскочила.
— Я… мне нужно… срочно… — подхватила сумку и побежала прочь из помещения.
Дэн с Маком молчали, а Мэл отправился вальяжной походкой к мойке с подносами.
Эва дулась, а Мэл изображал искреннее недоумение: разве он не может поцеловать свою девушку, где ему вздумается? Институтские правила не запрещают.
А еще Мэл чаще, чем обычно, просматривал звонки и сообщения в её телефоне. И отслеживал добавление новых номеров в список контактов. Номер Мака не появился, иначе бы многолетней дружбе мгновенно пришел конец.
После работы Мэл обычно заглядывал за Эвой в институт, и они возвращались в общагу. Как-то зашел в холл, а Эва и Мак стоят у святого Списуила, в руке у нее букет желтых кленовых листьев, и они о чем-то беседуют. Романчезо, значит, заделался — прищурил Мэл глаза. Эвка увидела его и, вспыхнув от радости, потянулась навстречу. Всего-то полдня не виделись, а она успела соскучиться.
Мэл самодовольно улыбнулся. Подошел и обнял, поцеловав в губы. И Маку протянул руку, как ни в чем не бывало.
— Что отмечаем? — кивнул на букет из листьев. — Есть причина?
— Ничего. Просто так. Пойдем? — взяла она Мэла за руку. — До свидания, Максим.
— Пока, — попрощался тот, и пока они шли к парадным дверям, Мэл чувствовал спиной взгляд друга.
В общаге он устроил выволочку Эве за то, что она без разрешения принимает знаки внимания от других мужчин. И неважно, что осенние кленовые листья — не бог весть какой знак внимания. Это дело принципа.
Эва взяла и расплакалась. Обвинила, что он не знает, к чему прицепиться, а на самом деле она с Маком просто разговаривала, и если Мэл накручивает на пустом месте — это его проблемы. Грохнула дверью и закрылась на кухне.