Эпитафия шпиону. Причина для тревоги
Шрифт:
— Monsieur d'esire? [4]
— Я вчера оставил пленку на проявку.
Он медленно покачал головой:
— Она еще не готова.
— Но мы ведь договаривались на одиннадцать.
— Она еще не готова, — ровно повторил он.
Заговорил я не сразу. В повадке аптекаря было что-то необычное. Он не сводил с меня глаз, увеличенных толстыми стеклами очков. И во взгляде тоже было что-то странное. Потом я понял, что именно. Это был страх.
Вспоминаю, это поразило меня. Он боялся меня — меня; человека, который всю жизнь боится других, наконец кто-то испугался. Мне стало смешно. Но и не
4
Что угодно, месье? (фр.)
— Негативы не пострадали?
Он яростно затряс головой:
— Нет-нет, ни в коем случае, месье. Просто не просохли еще. Если вы соизволите назвать мне свое имя и адрес, я пришлю сына, как только негативы будут готовы.
— Ладно, не стоит, сам зайду попозже.
— Для меня это не составит никакого труда.
Какая-то странная настойчивость прозвучала в его голосе. Ну что ж, я мысленно пожал плечами. Если этот тип испортил пленку и теперь так по-детски не хочет быть носителем дурных вестей, это не мое дело. Внутренне я уже примирился с провалом своего эксперимента.
— Очень хорошо. — Я продиктовал имя и адрес.
Он вслух повторил и записал:
— Месье Водоши. «Отель де ла Резерв». — Голос у него слегка упал, и, прежде чем продолжить, он облизнул губы. — Снимки доставят вам, как только они будут готовы.
Я поблагодарил его и сделал шаг к двери. Передо мной вырос мужчина в панаме и плохо сидящем на нем темном воскресном костюме. Тротуар был узкий, он не посторонился, чтобы дать мне пройти, и я сам, пробормотав извинение, попытался протиснуться мимо. Но он положил мне руку на плечо:
— Месье Водоши?
— Да?
— Я должен попросить вас пройти в комиссариат.
— О Господи, это еще зачем?
— Небольшие паспортные формальности, месье. — Он был официально почтителен.
— В таком случае мне, наверное, лучше зайти за паспортом в отель?
Он не ответил, посмотрев вместо этого куда-то в сторону и почти незаметно кивнув. В другое плечо мне вцепилась еще чья-то рука. Я оглянулся и увидел позади себя, в двери аптеки, агента в форме.
Меня подтолкнули вперед, не слишком ласково.
— Не понимаю, — сказал я.
— Скоро поймете, — сказал мужчина в штатском. — Allez, file! [5]
Почтения в его голосе уже не было.
2
Допрос
Дорога в участок прошла в молчании. Продемонстрировав свои властные полномочия, агент отстал на несколько шагов, предоставив мне идти рядом с человеком в штатском. Меня это устраивало — кому понравится, что его ведут через всю деревню, словно какого-то карманного воришку? Тем не менее наш кортеж привлек любопытные взгляды, и я услышал, как два прохожих пошутили что-то насчет violon. [6]
5
Шевелись! (фр.)
6
Букв.: скрипка; в разговорном обиходе — полицейский участок (фр.).
Французский
В комнате, куда меня провели, были только стол и несколько деревянных скамей. Штатский с важным видом куда-то удалился, оставив меня на попечение агента, севшего рядом на скамью.
— И надолго это?
— Разговаривать запрещено.
Я выглянул в окно. По ту сторону залива на пляже виднелись красочные тенты. «Поплавать уж не придется», — подумал я. Правда, аперитив еще можно выпить — в каком-нибудь кафе на обратном пути. Все это весьма досадно.
— Внимание! — вдруг выпалил мой страж.
Открылась дверь, и нас поманил к выходу пожилой господин с пером за ухом, без головного убора, в расстегнутом кителе. Агент застегнул воротник, одернул китель, разгладил берет и, с избыточной силой сдавив мне руку, повел в комнату, находящуюся в конце коридора. Он осторожно постучал, открыл дверь и втолкнул меня внутрь.
Я почувствовал под ногами потертый ковер. Из-за стола, на котором были беспорядочно разбросаны многочисленные бумаги, на меня смотрел маленького роста, с озабоченным видом господин в очках. Это был комиссар. Сбоку от стола, вжавшись в сиденье маленького стула с витыми ножками, сидел очень толстый мужчина в чесучовом костюме. Если не считать нескольких мышиного цвета слипшихся волосков на складках его шеи, то он был совершенно лыс. Кожа на лице обрюзгла и, захватывая с собой уголки рта, свисала брылями. Глаза под тяжелыми веками были на редкость малы. Со лба у него стекал пот, и он то и дело совал под воротник сложенный вчетверо носовой платок. На меня он не посмотрел.
— Йожеф Водоши?
Вопрос задал комиссар.
— Да.
Комиссар кивнул стоявшему у меня за спиной агенту, и тот вышел, неслышно прикрыв за собой дверь.
— Ваше удостоверение личности?
Я вынул из бумажника карточку и протянул ему. Он придвинул к себе лист бумаги и принялся делать пометки.
— Ваш возраст?
— Тридцать два года.
— Языки преподаете, как вижу?
— Да.
— Где работаете?
— В лингвистической школе Бертрана Матиса, Париж, 6-й район, авеню Марсе, дом 114-бис.
Пока он записывал эти сведения, я разглядывал толстяка. Глаза у него были прикрыты, он неторопливо обмахивался носовым платком.
— Попрошу внимания! — резко бросил комиссар. — Разрешение на работу у вас есть?
— Да.
— Покажите, пожалуйста.
— Оно в Париже. А здесь я в отпуске.
— Вы подданный Югославии?
— Нет, Венгрии.
Комиссар с удивлением воззрился на меня. У меня упало сердце. Ну вот, сейчас снова придется давать долгие и запутанные объяснения касательно моего гражданства или, вернее, отсутствия такового. Это обстоятельство всегда пробуждало у официальных лиц худшие подозрения. Комиссар яростно рылся в разбросанных на столе бумагах. В какой-то момент он издал победоносное восклицание и потряс передо мной каким-то документом.