Эпитафия шпиону. Причина для тревоги
Шрифт:
Залесхофф протянул мне стакан.
— Удивительно, что какой-нибудь добрый человек ее еще не пристрелил.
— Наверное, потому, — спокойно возразила Тамара, — что добрые люди не носят оружия. Но почему вы в меня чем-нибудь не швырнули, господин Марлоу?
— Потому, — язвительно ответил ей брат, — что под рукой не оказалось ничего подходящего. А теперь, Тамара, ради Бога, займись своим шитьем. Вы женаты, Марлоу?
— Нет. Помолвлен. Она в Англии.
Брови Залесхоффа поползли вверх.
— Не хотелось бы проявлять излишнее любопытство, но, по-моему, должна существовать какая-то причина, почему вы согласились приехать в Италию.
— Я стал жертвой процесса, который вежливо называют промышленным спадом. Не мог найти в Англии достойную работу. Сбережения подходили
— Понятно. В таком случае вы не будете возражать против двух тысяч лир в месяц от Вагаса, если я назову вескую причину, чтобы их принять?
Я колебался.
— Честно говоря, Залесхофф, вряд ли такая причина существует. В данный момент я повторяю себе, что глупо сидеть тут и слушать вас вместо того, чтобы отправиться спать, компенсировав недостаток сна прошлой ночью. Но мне любопытно. Я не могу поверить, что вы настолько глупы и потратили целый час, вызывая у меня глубокое отвращение к предложению Вагаса, если хотите, чтобы я принял его.
— Я не вызывал у вас отвращение. Просто сообщал факты.
— Для меня разница очевидна. Знаете, я еще не совсем сошел с ума. Думаете, мне хочется разделить судьбу бедняги Фернинга?
— И в мыслях не было. Однако вам вовсе не обязательно разделять его судьбу.
— У вас припасены кое-какие козыри?
— Нет. Просто хочу обрисовать ситуацию.
— Давайте.
— Вы читаете газеты?
— В настоящее время стараюсь как можно меньше. А что?
— Вы слышали о такой безделице, как ось Берлин — Рим?
— Разумеется.
— А не смотрели на карте, что это означает?
— Как-то не приходило в голову.
— Зря. Это интересно. Прочный стратегический союз от Фризских островов на севере до большого пальца итальянского сапога на юге. И этот сапог только и ждет, чтобы пнуть Великобританию в зад. Цель — проглотить то, что останется. Ось Берлин — Рим — наиболее эффективный принцип силовой европейской политики из всех, которые когда-либо существовали. Он развязывает руки Италии и Германии в Испании, дискредитирует идею Лиги Наций, а также лишает Францию союзников по «маленькой Антанте». Остальная Европа так сильно испугалась, что теперь дрожит не переставая. Встревожились даже Соединенные Штаты. Мир начинает медленно поворачиваться вокруг оси Берлин — Рим, напряжение нарастает. Что-то должно сломаться, и в скором времени оно сломается — если не ось Берлин — Рим, то мы с вами. Политики из так называемых демократических стран, Франции и Англии, пытаются создать собственную ось, более сильную, однако у них, похоже, ничего не выходит. Обстановка меняется слишком быстро. Попытка подкупить Италию провалилась, а атаковать они не решаются, боясь себе навредить. Они потеряли опору под ногами, они так же разрозненны, как мои метафоры, они в растерянности и в недоумении. А тем временем мы постепенно сползаем к войне. Четыре всадника Апокалипсиса уже собрались в дорогу; и знаете, Марлоу, если эти парни снова прокатятся по Европе, можете попрощаться со своими мечтами. После следующей войны мир станет безопасен для всех, кроме людей. Правительство сформирует президент Тиф, а во главе конгресса станут разжиревшие от трупов крысы.
Он немного помолчал.
— Сейчас вы, наверное, спрашиваете себя, куда я клоню. Пожалуйста. Все сводится к одному вопросу. Если кто-то скажет вам, что своими действиями вы можете внести маленький, но все же положительный вклад в то, чтобы на оси, о которой идет речь, образовался узел, что вы на это ответите?
— Я отвечу, что у него не все дома.
Залесхофф ухмыльнулся:
— Ну да. Вероятно. Но предположим, он в здравом уме, предположим, что он говорит серьезно и может это доказать. Что тогда?
Я нервно дернулся.
— Мне не очень нравятся иносказания, Залесхофф. Вагас тоже испытывает к ним слабость. Давайте говорить по существу.
— Разумеется. — Он сунул руку в карман. — Вам нужна информация — вот, возьмите для начала. Карточка из моего архива, номер В.18. Взгляните.
Американец протянул мне сложенную вдвое карточку.
Снимок сделали несколько лет назад. Волос на
Иоганн Леопольд Вагас, родился в Дрездене в 1889-м. Гейдельберг. Армия — 1909-й. 6-й баварский кавалерийский полк. Берлин — 1913-й. Министерство обороны. 1917-й — Железный крест и Звезда Леопольда. 1918-й — бегство в Белград. Югославское гражданство — 1922-й. 1924-й — югославский представитель лондонской «Катор и Блисс». Вернулся в Германию в 1933-м. Вернулся в Белград в 1934-м. Рим — 1936-й. Милан — 1937-й. См. С.22, Дж.15, П.207, С.64, Ф.326.
Я оторвал взгляд от карточки.
— И что это значит?
Залесхофф нахмурился.
— Вас тут ничего не удивляет?
Я снова прочел текст.
— Похоже, он был представителем британской сталелитейной компании.
— Да, продавал пушки югославскому правительству. Но я не это имею в виду.
— А что?
— Он был немецким офицером. В тысяча девятьсот восемнадцатом, когда началась революция, бежал в Белград и впоследствии принял югославское гражданство. Однако, — Залесхофф ткнул пальцем в воздух, — в тридцать третьем вернулся в Германию. Обратите внимание на дату — тысяча девятьсот тридцать третий. Что произошло в Германии в том году?
— К власти пришел Гитлер.
— Точно. Германия стала нацистской, и Вагас вернулся.
— А через год опять уехал. Что вы на это скажете?
— А вот что. Вагас приехал в Германию как югослав, а уехал как немец. С тридцать четвертого по тридцать шестой год Вагас был главным тайным агентом нацистов в Белграде. Для них он стал настоящей находкой. Патриотично настроенный, но покинувший родину немецкий офицер с югославским паспортом и хорошими связями в министерстве обороны благодаря бизнесу по продаже оружия. Чего еще желать? Немецкие секретные службы всегда отличались прижимистостью, и наверняка дополнительным достоинством Вагаса был тот факт, что он получал солидные комиссионные от «Катор и Блисс» и довольствовался одной лишь честью служить своей стране. Кроме того, агент, которому не платят, всегда надежнее того, кто может предоставить непроверенную информацию, чтобы оправдать свое жалованье.
— Понимаю. Но если Вагас так добивался чести служить нацистам, что он делает здесь в роли агента югославского правительства?
Залесхофф небрежно откинулся на спинку дивана.
— Замечательно! — Его лицо озарилось ангельской улыбкой. — Подходим к самой сути дела. Действительно, что? — Он наклонился вперед. — Я вам скажу. Ответ — «ничего». Вагас не работает на югославское правительство. Он работает на нацистов.
— Генерал говорил мне…
— Есть старое доброе слово, описывающее все, что он вам говорил, — «чушь». Послушайте. Девятнадцатого октября тысяча девятьсот тридцать шестого года итальянский министр иностранных дел Чиано встретился в Мюнхене с немецким министром иностранных дел Нейратом. На этой встрече была основана ось Берлин — Рим. Две недели спустя Муссолини публично восхвалял ось Берлин — Рим, выступая на пьяцца дель Дуомо, тут, за углом. Толпа во все горло распевала «Дойчланд юбер аллес» [69] и «Хорста Весселя». [70] Чернорубашечники и коричневорубашечники вместе выкрикивали приветствия. Италия и Германия поклялись в вечной дружбе. — Залесхофф сделал эффектную паузу. — А еще две недели спустя Вагас упаковал чемоданы и переехал в Италию.
69
«Германия превыше всего»; «Песня о Германии», ставшая после франко-прусской войны (1870–1871) государственным гимном объединенной Германии.
70
Песня, которая с 1929 г. являлась официальным гимном Национал-социалистической немецкой рабочей партии.