Эпизод со вкусом капучино
Шрифт:
– Вы можете встать? – пытались выяснить врачи, обращаясь к больному.
Тот мычал, корчась на полу.
– Он в туалет пошёл и упал, – пояснял чёрт. – памперсы ему купим.
У больного тряслись руки, ноги и голова, он пытался говорить, но бессвязные звуки не соединялись в слова. Часто показывал трясущимся пальцем куда-то на комод, и туда тотчас подскакивал чёрт. В конце концов выяснять, что происходило в этой злосчастной квартире, вовсе не входило в обязанности сотрудников скорой – они просто сообщили обо всём в полицию. Адрес этот взяли на заметку, однако пока туда не совались. Явно чёрт всё предусмотрел, и появление страж порядка его не просто насторожило бы, но и вынудило тщательней заметать следы. Пока же он действовал в открытую – старался даже засвидетельствовать якобы непонятную болезнь, от которой должен был умереть человек, его следующая жертва.
Изредка Тимофеев заезжал в тот квартал и останавливался неподалёку от дома, где всё это происходило. Посматривал, размышлял. Несколько раз видел чёрта. Тот всегда приезжал с озадаченным, серьёзным лицом – прямо сострадание изображалось на нём, не придерёшься. Привозил пакеты с едой, возможно купленной в каком-нибудь кафе поблизости. Вечерами оттуда выходила сиделка, оставляя больного в одиночестве. Однажды Тимофеев подошёл к ней – порыв был рискованный, однако он решил попробовать такой ход.
Это происходило весной, и пожилая женщина отпрянула, поскользнувшись на тонкой корочке последнего льда, покрывшего к вечеру местами асфальт. Тимофеев подхватил её и удержал за локоть, чтобы она не упала.
– Работаете здесь? – спросил он.
Кивнул на окно со включенным светом – единственное светящееся среди потемневших остальных в этот поздний час.
– Работаю, – ответила женщина и сделала шаг в сторону, намереваясь уйти.
Улицу освещали фонари и она стала всматриваться в дорогу, чтобы больше не поскользнуться.
– Не торопитесь, мне надо с вами серьёзно поговорить, – продолжал следователь.
Она вскинула на него удивлённые глаза, однако замерла, заинтересованно ожидая, что он скажет дальше.
– Что происходит вообще в этой квартире? Что там за люди? Болеет вообще этот человек, за которым вы ухаживаете? – спросил он, понимая, что перебарщивает с вопросами.
Однако решил не отступать.
– А разве здоровым нужна бывает сиделка? – отозвалась она.
– Чем он болен?
– Болезнь Паркинсона…
– Вот как… Интересно. У меня бабушка такой страдала, дожила до девяноста шести лет и ни в каких сиделках не нуждалась.
– У всех по-разному. Но если у бабушки было, значит и у вас тоже началось. Эта болезнь медленно развивается. Сходите, проверьте головной мозг.
– Хм…
На голову следователь Тимофеев не жаловался и потому эту попытку увести его в сторону от основной темы пропустил мимо ушей.
– Много вам платят? – спросил тотчас же.
– А вам? – переспросила женщина.
В другой ситуации он сказал бы, что с представителями закона так не разговаривают, но ситуация была неофициальная, поэтому пришлось торопливо придумывать ещё, как разузнать у этой скрытной особы хоть что-нибудь. Попытался повернуть разговор в нужную ему сторону.
– Вот вы держитесь за эти свои заработанные копейки, а в это время может быть здесь замышляют убийство, – сказал он.
– Ничего здесь никто не замышляет. И платят мне вовсе не копейки, хорошо платят. А Виталий Николаевич очень порядочный, добрый, не надо его попусту ни в чём подозревать. Замучился он сам с этим своим больным товарищем – тот всё время пытается его подставить и перед врачами со скорой выставить в дурном свете. Но придёт ему время расплачиваться за это… Виталий Николаевич о нём очень старательно заботится. Он много рассказывал, как они росли вместе и как родители их тоже дружили и все праздники отмечали семьями.
– Хорошо, если так.
– Конечно. Разве можно подозревать такого милосердного, сострадательного человека в каких-либо злодеяниях.
– Вас то он где нашёл?
– Через знакомых. Я давно за больными ухаживаю, разные семьи повидала, но здесь к больному очень хорошее отношение.
У следователя больше не осталось вопросов.
Напоследок он хотел было попросить, чтобы разговор этот собеседница сохранила в тайне, но решил, что так только наоборот заострит на нём внимание, а женщина пожилая наверняка и сама всё забудет и никому не станет ничего пересказывать, к тому же если так сильно дорожит этим Виталием и тем, что работает у него.
Но это происходило весной.
Недавно Тимофеев заезжал туда тоже поздно вечером и увидел всё ту же самую сиделку, выходившую от этой новой жертвы чёрта…
***
Следователь сначала свернул в тот же самый проулок, предполагая, что Виталий может наведаться к этому своему больному товарищу. Но тотчас передумал туда ехать и развернулся. За последнее время привычки и маршруты этого преступника следователь изучил очень хорошо и предположил, что скорее всего тот направился сейчас в свою любимую кофейню и наверняка поспешит встретиться с любимой женщиной.
Настю Тимофеев тоже знал, но издалека.
Наблюдал, как порой часами она ожидает Виталия, потягивая кофе – одну чашку за другой. Удивлялся, как же так долго может ждать женщина и каким надо быть потрясающим мужчиной, чтобы заслужить подобное ожидание. В самом деле он не стал бы отрицать, что чёрт красив внешне и красота его по-настоящему мужская. Однако не менее привлекательными были и многие другие мужчины, которые в то же время порой оставались вовсе без женского внимания. В этом же чёрте было по-настоящему что-то чертовское, какая-то бесовщина, и как-то очень сильно он выделялся среди остальных.
Тимофеев часто перечитывал биографии известных преступников.
Чикатило, Аль Капоне… Он пытался отыскать в их поведении и образе жизни неоспоримую закономерность, которая помогла бы ему разгадать этого чёрта, раскрыть его преступную суть. Но это не удавалось, потому что всё у всех было по-разному, или написанные истории о многом умалчивали. По крайней мере всё больше он становился уверенным, что знай он лично и Чикатило, и Аль Капоне, выводы сделал бы уже совершенно другие и они помогли бы ему сейчас. Однако увы, путешествия во времени возможны только с помощью страниц книг и интернета, а это совсем не то, нежели личная встреча.