Эпоха бронзы лесной полосы СССР
Шрифт:
Эпоха ранней бронзы (одиновский этап). Как уже говорилось выше, общая хронологическая тенденция в развитии гребенчато-ямочной керамики Западной Сибири выразилась в постепенной утрате круглодонности, в появлении уплощенного, а затем плоского дна. Наиболее ранний в типологическом отношении комплекс гребенчато-ямочной керамики бронзового века выявлен на поселении Шапкуль VI в Нижнем Притоболье (раскопки Западно-Сибирской экспедиции, 1973 г.). Посуда этого памятника имеет слегка отогнутый венчик и округлое, уплощенное или плоское дно (рис. 91, 5, 6, 8-11). Все эти формы сосуществуют: так, обломок нижней части круглодонного сосуда (рис. 91, 10) найден вместе с плоскодонным (рис. 91, 11) на дне хозяйственной ямы. В тесте заметна примесь песка.
Орнамент выполнялся весьма небрежно: гребенчатый штамп нередко смазан, ямочные вдавления обычно неправильной формы, орнаментальные пояса зачастую отклоняются от горизонтального
Типологически несколько более развитой выглядит гребенчато-ямочная керамика Одиновского поселения в лесостепном Поишимье. Она имеет плоскодонную баночную форму. В тесте присутствуют песок и шамот. Орнамент занимает всю внешнюю поверхность сосудов, включая дно. Он состоит из горизонтальных рядов наклонных вдавлений гребенчатого штампа; на днищах эти ряды обычно располагаются в виде концентрических окружностей (Крижевская, 1977, табл. XXII, XXIII, XXV). Орнаментальное поле делится горизонтальными рядами круглых ямок; ямки нередко покрывали и днища сосудов (там же, табл. XXII, 2; XXV, 2). На некоторых сосудах наряду с ямочными поясами имеется один-два ряда бугорков («жемчужин»), выдавленных с внутренней стороны стенки (там же, табл. XXII, 1; XXIII, 1). Как и на Шапкуле VI, иногда в средней части орнаментального поля идет зона из наклонных рядов насечек или гребенчатых оттисков (там же, табл. XXIII, 1; XXIV, 8). Л.Я. Крижевская выделила в Одино особую группу посуды, на которой место гребенчатых штампов занимают своеобразные отпечатки, напоминающие римскую цифру I. Один из сосудов с такой орнаментацией имеет форму широкой низкой чаши (там же, табл. XXIV, 9). Штампы, абсолютно такие же по облику и расположенные в той же самой композиционной манере, известны на энеолитической и раннебронзовой гребенчато-ямочной керамике Тюменского Притоболья и прилегающей части Исети (см., например: Ковалева, 1977, рис. 5, 7).
Посуда, близкая одиновской, встречена, по свидетельству Л.Я. Крижевской, на других поселениях лесостепного Поишимья (Кокуй II, Логиново VI, Кош-Каргай, Малышевское и др.). Сейчас представляется наиболее вероятным, что в эпоху ранней бронзы ареал гребенчато-ямочной керамики локализовался в основном в лесостепном и южнотаежном Ишимо-Иртышье, заходя на западе в Тюменское Притоболье. Однако посуда, в той или иной мере похожая на одиновскую, встречена в некотором количестве в Васюганье (поселение Тух-Эмтор, Карасий Бор III, Малгет и др.) и даже в средней части Тюменской обл. Но пока нет уверенности, что эта керамика, если даже она относится к раннебронзовому времени, составляет здесь долговременный культурно-хронологический комплекс. Скорей всего ее присутствие в северных таежных районах свидетельствует о начавшемся смещении в начале самусьско-сейминской эпохи гребенчато-ямочного ареала на север и северо-восток Западной Сибири.
В.И. Молодин считает возможным включить в одиновский круг памятников и отнести к выделенному М.Ф. Косаревым одиновскому этапу шесть поселений лесостепной Барабы (Венгерово 1А, Кама 2, Каргат 6, Марково 2, Новочекино 5, Сопка ЗА), отмечая, однако, некоторое сходство их по отдельным признакам с памятниками крохалевского типа в Верхнем Приобье (Молодин, 1983а, с. 14).
Орудия, которые можно было бы твердо связать с характеризуемой керамикой, немногочисленны. Производственный инвентарь Шапкульского VI поселения состоит из одних грузил. Преобладают грузила в виде приплюснутых с торцов керамических палочек (рис. 91, 2, 3, 7), характерные как для энеолитической (байрыкской) гребенчато-ямочной посуды, так и для раннебронзовой ямочной (андреевской). Но уже прослеживается стремление выработать новые, более рациональные формы грузил. Встречены обломок четырехугольного в сечении глиняного грузила с продольным отверстием (рис. 91, 1) и каменное четырехугольное грузило с желобчатым перехватом (рис. 91, 4). На Шапкуле VI обнаружены две глубокие ямы, доверху заполненные плотным слоем рыбьей чешуи; в заполнении ям собраны также кости копытных животных. Видимо, в Тюменском Притоболье рыболовство в это время, как и в предшествующий период, продолжало оставаться основной отраслью хозяйства. Не исключено, что рыболовство играло ведущую роль и в лесостепном Поишимье. Во всяком случае, единственными орудиями, найденными в Одино, были «два тонких стерженька, почти правильно-округлых в сечении, диаметром 1 см, с плоским слегка расплющенным концом (второй конец обломан)» (Крижевская, 1977, с. 91). Л.Я. Крижевская ошибочно предположила, что они являются ножками или подставками сосудов либо даже частями скульптуры. В действительности эти глиняные палочки не что иное, как охарактеризованные выше глиняные грузила в виде
Жилища почти не изучены. Одна жилая постройка исследована на Одиновском поселении; она представляет собой полуземлянку, углубленную на 0,5 м от древней поверхности, подчетырехугольную, площадью 8x8 м. Стенки котлована вертикальны. Вход в жилище имел вид короткого «отростка», который постепенно суживался к наружной части и был обращен к югу, в сторону реки. В центре чуть ближе к выходу располагался слегка углубленный в землю очаг диаметром 0,5 м. У входа были обнаружены остатки еще одного такого же очага. Судя по расположению столбов и их диаметру, жилище было односкатным (Крижевская, 1977, с. 86–87). Характеризуя одиновские памятники Барабы, В.И. Молодин сообщает о трех исследованных им наземных жилищах. Они были округлыми в плане и отличались по конструкции от жилища, раскопанного Л.Я. Крижевской в Поишимье (Молодин, 1983а, с. 14).
Погребения, которые можно было связать с поселениями одиновского типа, пока не найдены.
Время существования характеризуемого культурно-хронологического комплекса в пределах его основного ареала определяется тем, что он лежит между местным гребенчато-ямочным энеолитом (вторая половина III тыс. до н. э.) и самусьско-сейминским хронологическим пластом (около XVI–XIII вв. до н. э.); таким образом, хронологический диапазон существования памятников одиновского типа в общем укладывается в первую треть II тыс. до н. э.
В.И. Матющенко высказал мысль, что памятники, предшествующие самусьской культуре в Верхнем и Томско-Нарымском Приобье, следует объединять в одну верхнеобскую неолитическую культуру (Матющенко, 1973а). Нам представляется, что выделенная В.И. Матющенко верхнеобская неолитическая культура в действительности является широким в территориальном и хронологическом отношениях этнокультурным массивом, включающим не только неолитические памятники, но также энеолитические и раннебронзовые. Название «верхнеобская культура» неудачно: во-первых, потому, что это не культура, а культурная общность, включающая, возможно, несколько родственных и не всегда синхронных культур, во-вторых, потому, что эта общность выходила далеко за пределы Верхнего Приобья. Думается, что было бы правильнее назвать эту общность «новокусковской» (по наиболее характерной стоянке) или «протосамусьской». Такое название вызвало бы ассоциацию с определенным кругом памятников и подчеркнуло бы общепризнанный факт, что генетические истоки самусьской и родственных ей культур эпохи бронзы следует искать в определенной субстратной среде. Ниже мы рассмотрим два хронологических этапа развития местных культур в период, предшествующий сложению самусьской культуры.
Новокусковский этап. Пока полностью опубликованы материалы трех памятников — Самусьского могильника, Кипринской и Новокусковской стоянок. Керамика новокусковского этапа весьма разнотипна по форме. Наряду с остродонными и круглодонными встречаются сосуды с уплощенным и плоским дном. На Кипринской стоянке Верхнего Приобья, кроме характерных круглодонных сосудов и плоских банок найдены сосуды горшковидной формы (Молодин, 1977, с. 20). Такое же разнообразие отмечено и на других памятниках новокусковского этапа (Самусьский могильник, Новокусковская стоянка, Тух-Сигат IV, Большой Ларьяк в Томской обл., Ирмень 2а, Иня 3 и другие в Новосибирской обл.). Так, в погребении 6 Самусьского могильника находилось четыре сосуда, различных по форме и орнаменту: а) горшковидный с уплощенным дном, украшенный горизонтальными и вертикальными зигзагами из отпечатков гладкого штампа; б) профилированный в верхней части остродонный сосуд, покрытый по всей поверхности горизонтальными рядами отступающей гребенки (рис. 93, 17); в) низкая круглодонная чаша, орнаментированная рядами насечек; г) остродонный конусовидный сосуд без орнамента (Матющенко, 1960, табл. 2, 6, 8; Косарев, 1974а, рис. 4, 1, 2).
В тесте присутствует песок, иногда, видимо, мелкая дресва. Орнаментальная композиция весьма однообразна и сводится обычно к заполнению поверхности сосудов одним видом узора — волной, псевдоплетенкой, рядами отступающей гребенки и др. Примечательно, что из 11 сосудов Самусьского могильника трудно подобрать два, похожих по форме и орнаменту. Однако столь необычная разнотипность во многом кажущаяся. Все эти сосуды близки между собой по трем основным признакам: нехарактерность гребенчатого штампа; господство отступающей техники нанесения орнамента; типичность архаичных «ранненеолитических» орнаментальных мотивов — волны, псевдоплетенки, сплошных взаимопроникающих треугольных зон и др. Аналогичные особенности присущи керамике Новокусковской стоянки и других одновременных памятников Среднего и Верхнего Приобья (ранний комплекс поселения Большой Ларьяк II, Кипринская стоянка и пр.), с тем лишь отличием, что на окраинах ареала встречаются черепки с отпечатками гребенчатого штампа.