Эпоха героев и перегретого пара
Шрифт:
Павел Второй рассмотрел диковинные рисунки паровых агрегатов из Англии, пароход, движущийся по рельсам, называемым «рэилроад», и корабль с огромными гребными колёсами — «стимшип». Рядом с ними самоходки Черепановых, ставшие на вечную стоянку около с Царь-пушки в Кремле — как ладья ушкуйников в сравнении с фрегатом.
— Обидно! Говаривали, что Ползунов первую паровую машину построил. Что же мы англичан вперёд упустили?
— Нет, Государь, — произнёс Аносов, стараясь сдержать улыбку, точно взрослый, услышавший из уст отрока нелепость; нельзя обижать царя. Пусть в неведении, однако тянется он к знаниям, тогда как в двери Павла Первого и Александра Первого дед Сабакин бился что о скалу. Для прежних самодержцев паровые дела остались забавами, средств и внимания не требующими, а русские купцы торговали по старинке, не рискуя кровно накопленными капиталами. — Паровой насос в России первый был английский, его Пётр Великий купил для фонтанов в Петергофе. Ползунов ранее всех у нас построил машину о двух цилиндрах, похожие в Англии и Франции сооружались. Современный аппарат, что и на заводе может работать, и на «рэилроад», и в «стимшип», создал Джеймс Уатт, получив изрядное число патентов. Его детище именуется «юнивёсал энжин», универсальный двигатель. Признаюсь, не уповая на свои лишь способности и других русских из нашего посольства, я сманил в Москву английского инженера, ученика самого Уатта. Каюсь, много ему платить выйдет.
— Торговые предприятия завсегда рисковые, дорогой ты мой Павел Петрович. Однако если паровое дело для нас главное, то нельзя, зажав рубль, терять годы. Хвалю!
— Спасибо, Ваше Императорское Величество. А касательно истории паровых машин позвольте вам один раритет презентовать. Прижизненное издание моего деда, перевод на русский язык трудов английского механика Джона Фергюссона.
И Аносов торжественно вручил Императору увесистый том с надписью:
«Лекціи о разныхъ предметахъ касающихся до механики, гидравлики и гидростатики, какъ то: о матеріи и её свойствахъ, о центральныхъ силахъ, о механическихъ силахъ, о мельницахъ, о кранахъ, о телжныхъ колёсахъ, о машин колотить сваи и о гидравлическихъ и гидростатическихъ машинахъ вообще».
Внизу солидной обложки потёртая надпись — Санктъ-Петербургъ, 1787 годъ.
Павел Второй срочно повелел патентную службу основать и главные паровые секреты отписать на Черепановых, Кулибина, Лобачевского и Аносова. Пусть англичане не ворчат — у нас всё по закону, права надлежащим чином оформлены.
О политических выгодах и опасностях, исходящих от Альбиона, рассказал другой посол, тоже Павел Петрович.
— Присаживайтесь, — пригласил его Государь, задорно блеснув очками. Казалось, даже этот бездушный предмет, угнездившийся на маленьком мясистом носу, выглядел ныне веселее, нежели в первые месяцы правления; некая, пусть не совсем ещё ясная перспектива вытащить Россию из ямы словно влила жизненных сил в монарха. — Павлам у нас привилегия, позволение сидеть при Императоре Павле Втором. Что-то складывается одно к одному, и Аносов — Павел. Скажут, я окружение подбираю, исходя из имени, как Пестель — германцев.
— Покойный фюрер тоже был Паулем, то есть Павлом, Всемилостивейший Государь, — усмехнулся генерал Сухтелен, однако с благодарностью присел. — Изрядно познавательным вышел наш вояж.
— Не вижу причин, чтобы случилось иначе. Повествуйте, как англичан нам одолеть, ежели выйдет столкнуться впрямую.
— Простите, Государь, сие невозможно. По крайней мере — на сей момент, — увидев, что правдивое заявление не вызвало вспышку монаршьего гнева, продолжил. — Сильна империя и флотом, и армией, как на острове, так и в колониях. Главное — золотом богата, на которое можно купить и оружие, и людей. Поэтому не соперничества с Англией надобно искать, а договариваться и блюсти интересы.
— Ну-ка, ну-ка. Необычный подход. Раньше дипломаты больше грозили или просили, торговаться по-купечески, к взаимной выгоде, брезговали. Не стесняйтесь, генерал.
Голландец, человек военный, но умный, в рассуждениях гибкий, смекнул, что Британия не стремиться стать владычицей мира, а только той её части, что привычно считается под английской короной и приносит доход. Излишнее рвение в науськивании на Россию её ближайших южных соседей происходит не от зловредности, лишь от коммерческих интересов.
Император Александр задумал поход в Индию; смерть не позволила его начать, как и Николаю, убитому декабристами. Но в Лондоне об этих устремлениях знают и опасаются за главный бриллиант в колониальной короне. Оттого и тратятся немалые средства, чтобы персы напирали на Кавказ, а ослабевшая русская армия, отражая их нападки, не имела времени даже дыхнуть в сторону Индии. По той же причине Османская империя, у которой англичане понемногу отрезают земли в Северной Африке, отчего между двумя странами невозможна никакая дружба, подстрекается к захвату Черноморского побережья, дабы ослабить Россию и запереть выход в Средиземное море.
— Позвольте предположить, Ваше Императорское Величество, британскую корону устроит полный раздел Азии и Ближнего Востока. Северная Африка, кроме французских колоний, Египет с Синаем, Палестина, Южная Персия и страны далее на Восток — пусть навек остаются английской вотчиной, а ежели у них трудности, то и подсобить не грех. Чёрное и Каспийское моря — российские, Англии не интересные. Вот Новый Свет важен, более того, утрата североамериканских колоний по-прежнему болезненна. Ежели намекнуть, что возможности Русской Аляски и калифорнийские русские купцы к услугам Альбиона, то персидский шах надолго лишится британского золота. А то и страны.
— Вот как! — Павел Второй заметил себе, что кабинет стоит украсить подробными картами Руси и глобусом. Глядя на заморские страны, лучше думается, как отрубить от них кусочек. В докладе Сухтелена есть безусловное здравое зерно. А что часть названных им земель принадлежит Турции и другим странам, не имеет особого значения, если великие державы договорятся. Надо лишь вернуть России статус великой империи. — Постановляю: принимаем всемерные усилия к наведению мостков к англичанам.
— Они будут нашими верными союзниками, Государь, — поклонился Сухтелен. — Но только пока им это выгодно.
Как всегда — не хватает капитала. Пестель опустошил казну до донышка и напечатал кучу рублёвых никчёмных бумажек. Стало быть, за неимением своего пристало звать иностранные деньги, обещая концессии, продавая земельные угодья европейским толстосумам. Задорого не предложишь, ибо в стране, где нет ещё устойчивости и спокойствия, да армия слаба для защиты от внешних напастей, велика опасность потерять вложенное. Но под лежачий камень вода не течёт. Оттого — шпаги вон и на врага вперёд, как в двенадцатом году! С нами — Бог!
Глава вторая, начинающаяся с визита к Государю Юлии Осиповны Шишковой
— Всемилостивейший Государь!
Прекрасная вдова исполнила книксен на европейский лад и замерла с чуть опущенной головкой, слегка прикрыв глаза длинными ресницами.
— Дорогая Юлия Осиповна! Не надо без конца повторять про Государя и Императорское Величество. Эти слова я слышу каждый Божий день и прекрасно выучил, на какой должности тружусь.
О! не обманывайся, сердце, О! призраки, не увлекайте!.. Нас цепь угрюмых должностей Опутывает неразрывно.