Эпоха Куликовской битвы
Шрифт:
А тем временем Дмитрий Иванович переправился через Оку и получил весть о том, что Мамай все еще «в поле стояща и ждуща к себе Ягайла на помощь рати литовские». Русское командование тогда, вероятно, приняло решение идти навстречу Мамаю к верховьям Дона. Во время кратковременной остановки у устья реки Лопасни к русскому войску присоединились «остаточные вои». После выступления армии на этом месте был оставлен Тимофей Васильевич Вельяминов, «чтобы когда пешие рати или конные пойдут за ним (князем Дмитрием. — Прим. авт.), да проводит их безблазно».
По словам Никоновской летописи, великий князь в то время печалился, «яко мало пешей рати». Эта рать, видимо, не поспевала за конницей и догнала основные силы уже у Дона. Снова заметим, что при активном противодействии Олега, Дмитрий остался бы вообще без пехоты, догонявшей основное войско разрозненными отрядами.
Войско, вступившее 25 августа в пределы Рязанской земли, вероятно, сошло с Муравского шляха и уклонилось в юго-восточном направлении. Очередная остановка была сделана у города Березуя, находившегося в 23 поприщах (около 30 км) от истока Дона. В Березуе к основным силам присоединились князья Ольгердовичи: Андрей и Дмитрий. Приведенная ими «кованая рать» (тяжеловооруженные воины) усилила армию. Некоторые исследователи считают, что братья Ольгердовичи привели свои дружины из своих литовских отчин — Полоцка и Трубчевска. Но это представляется нам сомнительным. Ведь и Полоцк и Трубчевск были в это время захвачены Ягайло. Скорее всего, братья Ольгердовичи пришли со своими личными дружинами. Андрей из Пскова, где он в то время княжил, а Дмитрий — из Переяславля-Залесского. На это указывает и сообщение летописца о «кованой рати». Других, вспомогательных, сил в войсках Ольгердовичей, видимо, не было.
В Березуе армия Дмитрия Донского пробыла несколько дней, поджидая отставших и «перенимая вестей». Разведчики сообщили о том, что Мамай, не знавший о местонахождении русского войска, двинулся к верховьям Дона, говоря — «доколе приспеет нам Ягайло». Стало быть, Олег Иванович, который, разумеется, был в курсе передвижений русской рати, не счел нужным сообщить эти сведения Мамаю.
6 сентября московская рать подошла к Дону в месте впадения в него реки Непрядвы. И на этой заключительной стадии похода соединения литовцев и татар так и не произошло. Зато на берегу Дона к русской армии присоединилась пехота. «И тут пришло много пешего воинства, и житейских много людей, и купцы со всех земель и градов». То есть это были обозы и ополчение городов, которые шли, вновь подчеркнем это, по рязанской земле. Но никакого противодействия со стороны рязанского князя не последовало. И еще: присутствие ополчения в русской армии доказывает важность битвы для русских князей — собрали все силы, какие только могли.
Итак, за 20 дней похода русская рать прошла 300 км. С учетом остановок в Коломне, у устья реки Лопасни, в Березуе путь к Дону занял 12–13 дней. Численность воинов, составлявших армию Дмитрия Донского, вряд ли превышала 50–60 тысяч человек. Если из этого количества исключить обозных и фуражиров, то численность тактических единиц, непосредственно участвовавших в битве, предположительно 40–45 тысяч человек.
О войске Мамая различные летописи повествуют одинаково: «Прииде ордынский князь Мамай с единомысленики своими и со всеми прочими князьями ордынскими и со всею силою татарскою и половецкою, и еще к тому рати понаимовав: бессермены, и армены, и фрязи, черкасы, и ясы, и буртасы». То есть кроме тяжелой элитной конницы («единомысленники и князья ордынские») и легкой половецкой кавалерии, набранной из своих подданных, Мамай нанял конницу в Поволжье (буртасы), Прикубанье и на Северном Кавказе (черкасы и ясы). Пехотная сила его армии состояла из крымских армян и фрязей и была, видимо, вооружена по западноевропейскому образцу — ростовые щиты-павезы, длинные копья и доспех, закрывающий практически все тело у копейщиков первых рядов. Наверняка крымская пехота была снабжена и знаменитыми генуэзскими арбалетами. Такие воины представляли довольно грозную силу. Вряд ли среди пехотинцев было много собственно итальянцев. Наверное, их количество не превышало пары сотен. Но также наверняка, это были наиболее закаленные воины, занимавшие в пехоте посты десятников и офицеров.
Предводитель татар наблюдал сражение с холма в окружении больших князей и оттуда руководил боем. Его войско, по монгольскому обычаю, было построено в несколько линий в глубину и, несомненно, имело резервные части.
ПЕРЕД БОЕМ
Войска, стоявшие до этого на месте (русские 3 дня, татары — около трех недель), двинулись навстречу друг другу практически одновременно. «И рече Мамай: «Двигайтесь силы мои темные и власти и князи. И пойдем и станем у Дона против князя Дмитрия доколе приспеет к нам союзник наш Ягайло со своею силою». То есть у Мамая был план — не дать русским перейти Дон и напасть на него. Литовцы не подошли на помощь Мамаю ни 1 сентября, как было у них договорено, ни позже.
«Князь же слыша хвалу Мамаеву, и сказал… «Настало, братие время брани нашей…». И повелел мосты мостить на Дону и броды искать в эту ночь…» То есть Дмитрий практически моментально узнает все, что происходит в ставке Мамая (ну кто, кроме «изменника» Олега, мог его этой информацией обеспечить?). Сомнения терзали русских воевод — переходить Дон или нет. Однако, в конце концов что-то вынуждает Дмитрия принять решение реку перейти.
То, что русские победили в Куликовской битве, не делает этот шаг менее рискованным. Вся история войн показывает, что гораздо легче обороняться, мешая противнику форсировать реку, чем встречать его в открытом поле. Да и опыт самого Дмитрия Ивановича и его воевод говорит о том же. Упомянем битву на реке Воже. Вспомним и противостояние Москвы и Литвы вдоль крутого оврага в 1372 году, когда ни одна из сторон так и не решилась напасть, и все кончилось миром. Ведь Дмитрий был готов замириться с Мамаем и платить ему большую дань. Ведь он вез купцов-сурожан для переговоров с генуэзцами, то есть до последнего надеялся на мирный исход.
Что же толкнуло две армии навстречу друг другу, в лобовой бой? Почему Мамай, увидев русские войска перешедшими Дон, атакует их? Ведь ему это не выгодно! У него были другие, более успешные варианты действий. Например, имея преимущество в легкой кавалерии, постоянно тревожить русские полки. Расстреливать их издали, используя более дальнобойные луки и более метких лучников, но не бросать в бой основные силы до подхода Ягайло. Почему бы Мамаю, например, не перебросить часть своей маневренной конницы на другой берег Дона и не взять, таким образом, русских в кольцо? Дон в этих местах неширок, и с одного берега легко простреливается другой. Русским пришлось бы даже по воду ходить под обстрелом противника.
Но вместо этого Мамай бросает свои полки на пики стоящего в обороне многочисленного городского ополчения. Мамай крайне неэффективно разбазаривает имеющиеся у него людские ресурсы, пытаясь сломить ощетинившуюся копьями пехоту атаками в лоб. Только крымская пехота, пожалуй, могла успешно бороться с русской. Но, видимо, ее у Мамая было немного. Когда Боброк-Волынский выводит в бой отборные части — конных дружинников, татары уже ничего не могут им противопоставить.
Весь ход Куликовской битвы наводит на мысль, что внезапное движение войск Мамая и Дмитрия, и их столкновение были спровоцированы. Заставить Дмитрия перейти через Дон могло лишь известие о том, что Ягайло очень близко и идет на помощь татарам. Тогда маневр Дмитрия понятен — разбить Мамая до подхода литовцев, а Доном и Непрядвой прикрыть свои тылы от внезапного нападения Ягайло.
Заставить же Мамая атаковать русскую пехоту в лоб, на нешироком поле, могла лишь весть о том, что литовцы приближаются, но идут на помощь русским (!) войскам. Только это известие могло заставить его торопиться и бросать свою лучшую конницу в смертельные атаки снова и снова, чтобы сбросить в Дон и уничтожить войска Дмитрия до прихода Ягайло.
Такую дезинформацию мог доставить Дмитрию и Мамаю только Олег Рязанский. Он был сильнейшим образом заинтересован в том, чтобы решающее сражение произошло как можно скорее. Ведь и московские и татарские войска разоряли его землю, принося ей неисчислимые убытки уже самим фактом своего присутствия. Да он просто не мог упустить такого шанса — столкнуть лбами своих самых сильных и опасных соседей.