Эпоха лишних смыслов
Шрифт:
– Не был он таким. Говорю же, слишком умный для подобной сетевой популярности. А что до ваших методов определения опасности – так в самом деле, Максим, обезьяны и те справились бы лучше.
С этими словами я подняла лицо к прорыву, прикрыла на мгновение глаза и подпрыгнула.
Чувство полета мешается с раздражением, злит и дурацкая мантра про «глок». Что это вообще такое, «глок», какого дьявола я лечу и почему вокруг царит невыносимый скрежет? Глаза открывать не хочется, но я беру себя в руки. Не зря же меня называют Бронзовой Олив. Стоп. Какая
Я открываю глаза в легкой панике и пытаюсь сфокусировать сознание хоть на чем-нибудь, кроме обжигающе-горячей фамилии. Кабинет, письменный стол, скрежет. Гамов, дурацкий Гамов, из-за которого я работаю в Закрытии фантастических реальностей. Сейчас как раз прорыв.
В дверь стучат.
– Войдите, – говорю, а сама привычным жестом тянусь к шестизаряднику под мышкой. Перекосила, переделала под себя чертова реальность. Надо бы зеркало найти и подивиться. Руки длиннее, чем надо, значит, и рост не подкачал.
– Роза? – осторожно интересуется зашедший внутрь Макс.
Как обычно – шик. Плащ, шляпа, костюм-тройка, карманные часы. Хоть сейчас на обложку какого-нибудь стимпанк-романа. Шестеренки в голове наконец притираются друг к другу, и механизм начинает работать.
– Здесь я Олив, как можно заметить.
Я встаю из-за стола и делаю шаг навстречу Максу. Поражают два открытия: вечернее платье, все отделанное медными по виду бусинами, и рост, который опять солиден до неприличия.
Макс протягивает мне руку, и я с удовольствием на ней повисаю. Привычный, знакомый жест.
– Мы что… – начинаю я, но он не дает договорить.
– Совладельцы детективного агентства «Коппер энд Броун». Больше мне пока ни о чем не известно. Думал, ты расскажешь.
– Число не знаешь?
Мы выходим из кабинета. Я смутно вспоминаю, что нам принадлежит целый этаж.
– Пятнадцатое апреля. В газете вычитал.
– Отлично, – язвительно бросаю я, ловя осколки отражения в зеркале. Ослепительная блондинка, которой мне никогда не стать.
– Олив, может, хватит валять дурака, расскажешь что-нибудь? А то вечно ты навыясняешь подробностей, а мне разбираться с наемными убийцами… – Макс осекается, и я хмыкаю.
– Даже тебя подмяло. Самую малость.
– Внешность вроде та же.
Я поднимаю на него глаза. Та же – да не та. Чуть более лощеный, чуть меньше морщин… Чуть сильнее витает дух Богарта.
– Не суть, – бросаю я. – Деконструкция, Максик, помнишь еще?
Он кривится в неприятной усмешке, и я слегка расстраиваюсь. Сильный мир, хороший мир. Издать бы.
– Не вижу, к чему прицепиться.
– Ну так пойдем посмотрим. – На этот раз осекаюсь я. – Вернее, не пойдем. Вернее, побежим, потому что сейчас начнется.
Металлический скрежет подтверждает мои опасения.
– Что такое? – орет Макс.
– Да ничего. – Я переплетаю свои пальцы с его. – Просто
Сказать оказывается проще, чем сделать. Платье тяжеленное и тянет к земле, но мы все-таки кое-как добираемся до машины, я прыгаю за руль – в жизни не водила! – и жму автоматически на какие-то кнопки. Двигатель рычит, оживает, и вот мы уже рвем с места.
Кабриолет выглядит дурацки, но стоит целое состояние. Я вылетаю на прогалину, и Макс пораженно ахает. Мне даже оборачиваться не нужно. В покинутом нами центре кипит сражение. Огромные паровые роботы корпорации «Индиго» пытаются отстоять суверенитет людей, то и дело ломаясь и падая под ударами черных, как ночь, созданий.
– Роза! – орет Гамов, и я прихожу в себя. Дом не здесь. Это выдумка, глупость, ересь даже.
Я чуть киваю, забрасывая длинные прямые волосы на левое плечо.
– Деконструкция, не бегство!
– Гамов, проспись, – буркаю я, пытаясь отыскать подходящий тон. Выходит что-то туровское. – Центр через два часа будет лежать в руинах, наш офис – не исключение. Так что предлагаю все-таки добраться до твоего секретного логова в пригороде.
– Принято!
Всю дорогу мы молчим, потому что говорить при таком грохоте невозможно.
Пейзажи наконец сменяются на что-то более-менее знакомое по американским фильмам и сериалам. Машин попадается очень мало, и я не могу не удивиться, хоть и продолжаю стойко вести нашего стимпанк-коня.
– От людей увозишь и места действия, – холодно констатирует Гамов, вольготно раскинувшись рядом со мной.
Я оглядываюсь и тут же возвращаюсь глазами к дороге, испытывая дикий ужас. Чуждый, некрасивый фон из высоток, аэростатов и ярких прожекторов рассыпается под ударами монстров, как конструктор «Лего».
– Ничего, сейчас они сами все за нас сделают.
Гамов шутку не понимает.
– И потом полезет эта нечисть в Москву. Замечательно, охренеть просто. Проблема в том, что у нас паровых роботов до сих пор не изобрели.
Я сжимаю губы.
– Дело не в людях. Они нормальные, насколько я успела понять.
– Тогда что здесь не так? Чем дело кончается?
– Адским побоищем. Развязки нет. Только кульминация, убивают девушку главного героя. Это задел на дилогию. – Гамов что-то неразборчиво и разочарованно бормочет. – Да нам плевать. – Я закладываю лихой вираж. – Подумаешь, какое дело. Развалим этот мир – и о второй части никто даже не задумается.
– Где полиция? – интересуется Гамов, видимо, ушедший в работу.
– Несколько часов назад всех стянули в город, – рапортую я. – Общество устроено правдоподобно, не волнуйся.
– А что мне волноваться? – ерничает он в ответ.
Фраза стукает по голове, и я молчу, наверное, с минуту.
– Как ты меня нашел?
– В книжном-то? О, у нас есть средства на случай прорыва. – Гамов задумчиво хмыкает.
Я мотаю головой – и наконец вижу вдалеке знакомую местность. Остается приглушить фары и ехать почти в кромешной темноте. Электрогенераторы уже отрубились.