Эпоха мертвых. Дилогия
Шрифт:
— Главное, чтобы наши ответку не кинули, по Европе, например.
— Не кинули, — сразу ответил Леха, с типичной железобетонной уверенностью. — Уж поверь, мы бы об этом как-нибудь узнали — земля бы под ногами заплясала похлеще, чем сегодня. А сейчас уже сколько времени минуло? Несколько часов… Нет, не боись.
На этом разговор утих. Несмотря на то, что Леха праводоподобно расставил точки над «и», представив ситуацию в весьма мрачном свете, мне почему-то стало лучше. То, что давно намечалось и к чему все шло, свершилось. Что ж, всплакнем и едем дальше.
Правда, Леха вот почему-то снова вернулся в нервозное
— Ну, чего ты издергался-то весь?
— Что-то нехорошее предчувствие какое-то, — неохотно ответил Леха, не раскрывая сути своих тревог. — Помянешь вот мое слово, зря мы в Гданьск твой перлись.
— Зря — не зря, спасли две жизни.
— Отплатили должок, — хмыкнул Леха. — Но если рыжему с Семеном там не фартанет, то и потеряем две. Только пара этих жизней мне важнее, чем пара тех.
Он кивнул назад, как будто я без этого не понимал, о чем речь. Зато я заметил, что Леха не упустил возможности бросить торопливый взгляд на лицо Натальи. Ну, Дон Жуан, палишься, как прыщавый подросток. Уж лучше бы через зеркало заднего вида подсматривал, так скрытнее.
— Сделанного не воротишь. Или ты знаешь, как менять прошлое? — я немного разозлился — ненавижу, когда заставляют чувствовать себя виноватым. — Если так, то вбей в свою машину времени сразу девятое мая, центральную площадь. Шлепнем гадов, и делов, дальше поедем на огород отдыхать.
— Иди ты. Что там хоть, в твоей шкатулке-то?
— Так, пара вещей.
— Золото? Бриллианты?
— Не-е, — протянул я с ноткой возмущения. — Просто то, что мне дорого. Есть пара семейных фото, крестик от деда, который я не ношу, но храню как свой талисман… И еще пара мелочей, важных мелочей.
— Ну, ты еретик языческий — крестик как талисман использует, — с показной укоризной прокомментировал Леха.
Я невесело усмехнулся, а он задал очередной вопрос, омрачив послевкусие от какой-никакой попытки пошутить.
— Ты серьезно ехал в эту даль только за крестиком и парой фотографий?
— Серьезно. А еще — отвали уже с этой темой, а? Я тебе сколько раз говорил, что никого с собой не тащу, аж тошно от ворчания твоего, как старый репей себя ведешь. Полощешь мозги и мне, и себе.
— Хорош, хорош, — Леха примирительно поднял руки. — Не серчай, все, не буду тебя доставать. Говорю же, просто неспокойно мне, не по себе как-то, вот и цепляюсь. Неуютно, блин.
Ничем подобным я поделиться не мог, и Леха вскоре снова заелозил на своем месте, возвращаясь к сумрачным думам. Я же бросил попытки разговорить его и сосредоточился на дороге — когда Слупск остался далеко позади, на ней стали встречаться плотные и долгие автомобильные скопления вместе с изрядно поеденными трупами. В основном тела лишались мягких тканей, обнажая торчащие кости. Один раз у меня уже даже подкатил к горлу ком, но каким-то неимоверным усилием я загнал его обратно.
Лесные и небесные хищники полакомились на славу, как и вездесущее воронье — выклеванные глаза, похоже, их работа. Один раз мы даже видели лисицу, спешно уносящую с шоссе ноги в спасительную темную прохладу леса. Что, рыжая, думала, что все, не доведется больше слышать шум мотора? Да фиг там плавал.
— Ну, как, Лех, успокоился? — поинтересовался я, снова устав молчать — надоела уже эта дорога, так хотелось остановиться, отдохнуть, пробежаться или пройтись, но нельзя, и все тут. Нужно давить педаль газа, пока нога не отсохнет. Надеюсь, мы все же раньше приедем.
— Как сказать, — вздохнул друг. — Ты, это, звиняй, что опять мучал тебя всякой ерундой. Я тут уже другую думу думаю — вот сейчас приедем мы к Ваньке с Семеном, и что?
— Как это — что? — спросил я и испытал облегчение — заговорил, наконец.
— Ну, а дальше-то куда?
— Да, хрен его знает, — я пожал плечами. — С чего это тебя тревожит? Придумаем, куда дальше. Вместе веселей соображать.
— Не, я о другом, — отмахнулся Леха с раздраженным нетерпением. — Я вообще — вот что делать-то, Димыч? Задорно мы первую неделю потаскались — ну, почти неделю. Но ведь не будешь, как чокнутый Макс, всю оставшуюся жизнь колесить по свету.
— Мы, к счастью, не в пустыне живем, — усмехнулся я, а потом посерьезнел и добавил. — Ты не забывай, вся эта заварушка далека до своего завершения. Думаешь, раз зомби отошли от нас, скучковались хрен пойми где и хрен пойми зачем, то все, безопасно теперь, можно неспешно пофилософствовать? А вот и нет, и ты сам прекрасно это понимаешь. Так что, Леха, я понятия не имею, сколько нам осталось, потому и не вижу необходимости строить какие-то планы. И ты тоже хорош, ну, сколько можно мрак нагонять? Привыкай действовать по обстоятельствам, планировать пока бессмысленно. Мы ничего не знаем о том, что творится в мире и вокруг нас, и никто не знает. Так что только экспромт, дружище.
Леха снова замолк и угрюмо засопел, достал телефон и начал играть в какую-то тупую стрелялку. Надоело, видимо, пялиться в окно и высматривать угрозу. Да и что ты там высмотришь, если кому придет в голову нас хлопнуть из засады, все равно мы ничего с этим не поделаешь. Мне так даже легче — нет никакого контроля над ситуацией, а значит, и нет ответственности и страха. В конце концов, в такие времена от всего сразу защититься нельзя.
Не знаю точно, сколько прошло времени, когда сзади заворочался Томаш. Проснулся, зевает, достает сигарету и опускает окно. Наталья недовольно морщится — не любит запах табака. Леха, секунду назад поглощенный игрой, отрывается от экрана телефона и вновь обращает взгляд на дорогу, подозрительно хмурится. Щецин позади, впереди Германия, казалось бы, все идет по плану, но…
Я готов поклясться, что человек посреди шоссе, прямо на нашем пути, появился из ниоткуда. Сумерки не успели достаточно сгуститься, чтобы скрадывать движения. Они способны нагнать мистики или помочь укрыться в придорожных кустах, но их не хватит для того, чтобы стать невидимкой посреди проезжей части — это едва ли возможно даже в безлунную ночь, я ведь по все еще не атрофировавшейся привычке включил фары.
Хотите верьте, хотите — нет, но человек просто-напросто «вырос» из асфальта в сотне метров от нас. Он возник из пустоты, хотя долю секунду назад на том месте не было ничего, кроме серого дорожного полотна.