Эпоха мертвых. Дилогия

Медведев Дмитрий Сергеевич

— Живой? — осипшим голосом спросил Леха, когда, напоследок хорошенько буксанув и выбросив в воздух плотные струи выхлопного дыма, джипы взяли курс на север.

— А че нам, почти красивым, — хмыкнул я. — Даже нос не расквасили, зато по ребрам наполучал на всю жизнь вперед. А еще ногу отбили конкретно — правая голень как деревянная, буду ходить, как Джон Сильвер.

— Хы, а мне фасад капитально обработали, мы теперь с тобой в одном стиле. Сифон и Борода, блин. Спасибо, что «калаш» не забрали.

Левая сторона лица у Лехи пухла с каждой секундой, как и мой правый глаз. Ну и

видок у нас будет, когда приедем — мама не горюй! Точно, два молодых, но уже заматеревших бомжа, если учесть щетину недельной давности.

— Курим, — решил я. — Надо малек оклематься, а то дороги еще много осталось.

— Лады. А потом — едем нахрен из этой Польши. Ноги моей тут больше не будет. Только если на танке приеду.

Перекур продлился не больше минуты — жадными затяжками, с хрустом тлеющего табака вылакали сигареты, охая, забрались в машину и были таковы. Мое тело, пока еще горячее от побоев, уже начало конкретно саднить. Голова совсем потяжелела, незаметно подкралась тошнота. Пришлось открыть окно. Холодный воздух отрезвил, сдержал нарождающиеся рвотные позывы. Все-таки отбили все внутри, гады. Только вас не хватало.

— Лишь бы парни не встряли в такую же передрягу, — проговорил Леха, вытирая скулу чистым носовым платком — ему немного рассекли кожу прямо на кости, и из раны все еще сочилась кровь. — Нам, возможно, не только здесь не рады.

— Не должны встрять. Когда мы с ними связались, они уже, считай, выехали из Польши.

— Мы тоже, — резонно возразил Леха. — Сколько там до границы?

— Почти нисколько. Хрен с ним, будем надеяться, что им повезло.

— Будем. Гони только пошустрее, плевать на все, хуже уже не будет.

Я пожал плечами и прибавил скорости. Вскоре справа мелькнул огромный щит с надписью Deutschland, окруженный евросоюзовскими звездочками, и мы вышли на финишную прямую.

Глава 14. Крах последней надежды

Терри допивал гадкий кофе и хмуро смотрел в окно. Керстин сидела рядом, играла в какую-то дурацкую игру на телефоне — она свою чашку уже опустошила. Но, знаете ли, даже отстойный растворимый кофе с тостом намного вкуснее той непонятной жижи, что подавали в пункте временного размещения или, говоря проще, в лагере для беженцев. Снова и снова мысли Терри возвращались к этой отвратной душегубке, ставшей в итоге огромной братской могилой и едва не утянувшей ребят в свое холодное темное нутро.

Хотя, чему удивляться? Набилось двенадцать тысяч человек со всей центральной и восточной Европы — вон, даже из Эстонии прибыло целое семейство, немногословные и скромные родители с неугомонной тройней дошколят, норовящих объесть ближнего своего и сметающих со стола все до крохи, как саранча. Но обо всем по порядку.

До большого звездеца в Рамштайн-Мизенбахе проживало меньше восьми тысяч человек. Десятого мая, когда Керстин и Терри добрались до городка на том самом семейном джипе мерседес, принадлежавшем родителям девушки, среди выживших счастливчиков местные составляли едва ли четверть. Военные с базы по соседству достаточно быстро зачистили город, но, к сожалению, потери оказались колоссальными — трупы прекратили вывозить только вчера.

Зато после операции зачистки все ведущие в город дороги оказались перекрыты мешками с песком, что, в общем-то, неплохо сдерживало случайных зомби или тех же мародеров — завидев такую преграду, те понимали, что легкой прогулки не выйдет, и отправлялись на поиски альтернативы. Вокруг было разбросано слишком много бесхозной добычи, чтобы вступать в противоборство с армией.

Каких-то два года назад немцы возводили такие баррикады, спасаясь от одной беды — наводнения, а теперь вот от другой, масштабами и опасностью превосходящей любую стихию, кроме, разве что, падения здоровенного метеорита.

Кое-где еще вечером десятого мая, добивая последних зомби, растянули колючую проволоку, чтобы случайно приблудившиеся твари не принесли новых хлопот. Это оказалось хорошим дополнением к баррикадам — теперь угроза снаружи не пройдет незамеченной. Но вот про угрозу внутреннюю, увы, никто не подумал.

Терри не зря с самого начала сомневался, что им удастся долго отсидеться в безопасности, и тому были веские причины — начиная с нескольких бесплодных часов ожидания в доме Керстин, он подолгу торчал в Интернете, где вычерпывал до последней капли всю возможную информацию.

Всемирная паутина билась в конвульсиях, доживая последние дни и, может статься, часы, так как большинство страниц уже не открывалось, превращаясь в ошибки. Поэтому Терри изо всех сил стремился ничего не упустить, сгрести все последние крохи информации. Именно из Интернета он узнал, что зомби «развиваются» не по дням, а по часам, и не поддаются никаким прогрозам…

Снова накатили воспоминания. Перед глазами возникла картина того, как они с Керстин, вырывались прочь из города, зомби бросались на их машину, разбивали себе морды и ломали конечности и позвоночники под огромными колесами мерседеса, не желая отпускать людей. Людей, по неизвестной причине так влекущих этих уродов.

Представьте, что вы просто идете по улице, по каким-то своим делам, и вдруг все прохожие, не сговариваясь, бросаются на вас. Теперь страшно? То-то же. Вот и Терри было страшно.

Он уже тогда догадывался, что зомби не слишком похожи на своих киношных собратьев — во-первых, они вполне себе живые, во-вторых, за ними не было замечено большого желания передавать инфекцию, зато убивать они оказались горазды, в-третьих, они были недружными и охотно мерились силами с себе подобными, хотя нормальные люди, все-таки, казались им привлекательнее. Если вставал выбор между убийством собрата или здорового человека, выбор неизменно падал на последнего.

И как же только Керстин удержала управление, не вмазалась куда-нибудь на полном ходу! Нечисть ведь лезла и перла со всех сторон, а Керстин раз за разом ловко оставляла чудовищ с носом — даже машину не побила, мелкие царапины и треснувший бампер не считаются. Да уж, такая спутница заслуживает уважения.

В тот день зомби были дикими и злыми, но глупыми и очень уязвимыми. Они много погибали и от своих, и от вооруженных людей, которых оказалось неожиданно много. Однако ситуация стремительно менялась.