Эпоха мертвых. Дилогия

Медведев Дмитрий Сергеевич

Еще когда Керстин и Терри сидели в карантинной зоне и ждали результатов анализа крови, ютясь в тесном и душном помещении с парой десятков таких же нервных новичков, в Сеть начали просачиваться тревожные известия. Терри впервые всерьез задумался о возможных причинах этого зомби-безумия и о грядущих последствиях, обещающих быть весьма и весьма серьезными. Во всяком случае, до него уже дошло, что легкой победы на инфекцией не видать и, скорее всего, прежнего мира не будет уже никогда.

Зомби на глазах становились хитрее и вскоре переключились только на нормальных людей, организованно нападая и устраивая ловушки в подъездах и на улице. Кроме того, зомби начали бояться

огнестрельного оружия и категорически отказывались бросаться под пули, прекратив быть пушечным мясом. Некоторые комментаторы уверяли, что страх появился даже у тех психов, в кого прежде не стреляли и кто с этим самым оружием и не сталкивался.

Впечатлительные читатели дрогнули, и мгновенно поползли слухи о сверхсознании, о молниеносной «беспроводной» передаче информации от одного зараженного всем его собратьям, но это Терри встретил скептически — чего только люди с перепугу не выдумают, да и откуда им знать, в кого из зомбяков стреляли, а в кого нет? Они что, радиометки на них навесили, как на птиц или каких-нибудь медведей, отпущенных в природу из неволи?

Только сейчас Терри вспомнил об этом, отодвинув, наконец, мерзкий кофе, который так и не решился допить, и откинувшись на спинку удобного кресла. Он прикрыл глаза и продолжил свою неторопливую и обстоятельную экскурсию в недавние события — делать-то больше было нечего.

Во-первых, как Терри и боялся, лагерь для беженцев-таки стал западней для всех, кто туда приехал. Во-вторых, все это случилось как никогда банально и предсказуемо — настолько, что инцидент не заслужил вовремя должного внимания военных, и те, пардон, прошляпили момент.

Двенадцатого числа поток беженцев не только не иссяк, но и увеличился, и проверять всех должны образом десяток врачей просто не успевал. Многим — в основном, семьям — верили на слово. Вот и дядечке с женой и хмурой, но милой дочуркой поверили. А мужик возьми, да обратись прямо в карантинной, причем так быстро, что никто ничего и не понял. Сначала вообще решили, что ему плохо от жары — будущий зомби все время обильно потел и обмахивался какой-то газеткой.

Из карантинной зараза ворвалась в соседнее помещение к докторам (какой-то балбес не запер разделяющую комнаты дверь), а от них — покатилась по всему лагерю. Терри быстро сообразил, что надо делать ноги, о чем и сообщил Керстин. Та не возражала. Они в этот момент отдыхали после ужина, сидели в своей комнате на втором этаже чьего-то дома (хозяин, должно быть, мертв), и, заслышав пока еще далекие протяжные вопли, практически сразу сорвались с места.

Улицы их части города-лагеря еще пустовали, трагедия разворачивалась во всей красе южнее, грозя в скором времени перекинуться и сюда. Вот только прорваться на другой конец города, к стоянке, где ждала хорошая машина, ребята уже не успевали, да и боязно было лезть в самую гущу — никакая машина того не стоит. В конце концов, транспорт сейчас найти не проблема.

Терри и Керстин подбежали к военным, когда в Рамштайн-Мизенбахе только-только начался хаос. Солдаты, непонимающе переглянувшись, пожали плечами и помогли парочке перебраться через баррикаду, а потом изготовились к стрельбе. У них был четкий приказ никого не впускать, а вот запрета на побег из лагеря им никто не давал. Наоборот, меньше народу — больше кислорода, так что тикайте, хлопцы, швидко-швидко.

Терри уже прекрасно понял, что просто вырваться из городка недостаточно, нужно немедленно убираться отсюда к чертям собачьим как можно дальше. Но машина осталась слишком далеко, бежать в обход через лес, рискуя попасть под шальную пулю, казалось глупым. Слишком большой крюк, проще сбежать из гиблого места на своих двоих, а потом уже поискать машину.

В лагере начали конкретно постреливать, причем короткие очереди хлестали все ближе и звучали все громче, равно как и крики. Ушедшие в молоко пули пропороли густой кустарник возле баррикады, и ребята в панике заметались, прижались к ней спинами, думая, что же делать дальше. Обратно не полезешь, убьют, да и кому в голову придет лезть в захлопывающийся капкан? А убегать прочь по дороге боязно — неточные выстрелы вполне могли оборвать жизнь, и без того каждый день, без всякого преувеличения, висящую на волоске.

Оглядываясь по сторонам в который уже раз, Терри вдруг заметил солнечный блик, пробежавший по какому-то предмету в траве, недалеко от перегороженной дороги.

Под аккомпанемент пальбы и истошных воплей, за считанные минуты охвативших весь Рамштайн-Мизенбах, Терри, пригибаясь, быстро преодолел дистанцию в полсотни ярдов, спустившись по склону и оказавшись рядом с тем местом, откуда ослепительно и маняще сверкнул солнечный зайчик.

Он сначала не поверил своим глазам, но приближающийся со стороны города гвалт сделал его решительнее. Терри поднял крохотный скутер в стиле ретро, но, несомненно, почти новый, и погнал его обратно к баррикаде, так же быстро. К счастью, ни одна капля шального свинцового дождя его не задела.

На лице Керстин зажглась надежда, а когда Терри кивком указал ей на оставшийся в зажигании ключ, девушка и вовсе не удержалась от победного вскрика, почти неслышного в рвущейся из лагери какофонии, впитавшей в себя крики боли, злобы и рокот автоматов.

Судьба смилостивилась над парочкой, и пару минут спустя они притормозили на крутом холме, чтобы оценить масштабы трагедии — вид с возвышенности открывался донельзя живописный, пусть и пугающий. Пессимистичные ожидания Терри сбылись — возвращаться в лагерь смысла нет и никогда не будет — стреляли там и сям, инфекция охватила весь городок, как будто заражен был не один врунишка, а, по меньше мере, два десятка ему подобных, и все они, как хорошо обученные диверсанты, прибыли одновременно с разных направлений.

Терри снимал все на видео, одной рукой держа руль скутера — с этим транспортом он был хорошо знаком благодаря старшему брату и летним денькам в деревне и сейчас не хотел полностью слезать с седла, готовый в любую секунду тронуться и уйти в отрыв от зомби. Кто знает, вдруг они и здесь, поблизости колобродят?

Солдаты разобрали одну из баррикад — как раз ту, что выходила на огромный импровизированный паркинг в чистом поле, где Терри и Керстин оставили джип. Затем бойцы покидали мешки на место, точными очередями отбили натиск идущих по следу зомби, прыгнули в спешно подъехавший со стороны базы грузовичок и были таковы.

Догадываясь, что будет дальше и совсем не испытывая желания наблюдать подобное, Терри все же не мог оторваться и продолжал снимать. Он снимал, даже когда в небе показались бомбардировщики, и павший под натиском зомби Рамштайн-Мизенбах превратился в громыхающее взрывами огненное море и утонул в оранжевых раскаленных волнах. Взрывы оказались мощными, и земля зашаталась даже под ногами у ребят. Весь холм, казалось, трубно запел.

Почему военные, успешно зачистившие город в первый раз, не повторили своего успеха? Почему быстро сдались и отошли? Конкретного ответа у Терри, разумеется, не было, но что-то подсказывало ему, что на то имелся приказ сверху. Приказ, однозначно имеющий под собой серьезные основания. Возможно, жизни этих беженцев государству и НАТО больше были не нужны.