Эпоха мертвых. Москва
Шрифт:
Внутрь вломились бегом, почти толкаясь, и я краем глаза успел отметить, что наша «сигнализация» цела, никто не пролез в комнату через окно. Спасены?
Дверь захлопнулась, и я споро взялся обматывать её ручку очередным обрезком нейлоновой верёвки, а Большой тащил по ковролину увесистый офисный стол.
— Ближе! — заорал я в испуге, когда по двери вдруг застучали, а рукоятка попыталась повернуться.
Стол с грохотом упал набок, вплотную к стене, а я, натягивая изо всех сил верёвку и молясь, чтобы рукоятка стояла на месте крепко, а не была привинчена за стакан кое-как, принялся судорожно мотать узлы. А как ещё прикажете запирать дверь, открывающуюся наружу? Это из коридора хорошо: забил клин — и порядок.
— Серый, откликнись! Серый, откликнись!
Только завязав последний узел, я обратил наконец внимание на то, что Вика в который уже раз повторяет эту фразу. Сначала я не понял, о чём она вообще, но потом сообразил — голос Ани вызывает меня по радио, мы снова в зоне устойчивого приёма.
— Серый на приёме!
— Серый, мы вас эвакуировать сейчас не можем!
Голос у Ани был не то чтобы спокойный, скорее даже по интонации ближе к панике.
— Это почему?
Дверь затряслась сильнее, теперь по ней колотило уже множество рук. Но наш верёвочный замок пока как-то держался, хоть оптимизма и не внушал — долго такое не продержится.
— Нам в вашем направлении не прорваться! Ты видел, что на улицах творится?
У окна я оказался одним прыжком. Раздвинув верёвки «сигнализации», высунулся наружу — и остолбенел. Узкий проход между домами был забит ожившими мертвецами полностью. Пусть и не плечом к плечу, но плотно, даже «садок» забуксует, если попробует прорываться с ходу. А что дальше делается? Пока не видно.
— Будь на связи! — сказал я в рацию. — Как у вас обстановка?
— У нас нормально, но видим толпу мертвяков с вашего направления. Стрелять бесполезно, туда если только танком, — послышался голос Сергеича. — На машинах не прорвёмся.
— На рожон пока не лезьте, дайте сориентироваться, — скомандовал я.
— Принял.
Что-то стекает по шее. Приложил руку — кровь из уха. Гадство, я и слышу-то с трудом сейчас, а болят уши так, словно я на сто метров нырял. У Вики тоже кровавая струйка на щеке, кстати.
Я обернулся к нашим, стоящим с озабоченными лицами: сеанс связи слышали все и выводы тоже должны были сделать. Вывод же о том, что у нас большие проблемы, напрашивался л сам собой, без всяких подсказок.
— Чего встали? Лёха, Большой, хватайте столы со шкафами и складывайте у двери, как в «Тетрисе», одно в другое, чтобы всё цеплялось и тупому враз не разобрать было.
Они даже не ответили ничего, а сразу вцепились за ближайший стол. В комнате таких шесть, да ещё три шкафа. И стулья, каких с десяток, можно в эту же кучу затолкать, чтобы зацепить там всё наглухо. И тогда, по идее, к нам даже морф не прорвётся — поди сдвинь это всё, учитывая, что в образовавшуюся щель ещё и пальнуть можем. Нет, нас так просто не возьмёшь, а паника, в которую я было впал при виде атакующей нас толпы зомби, уже уходит, растворяется, так сказать, в конструктивном подходе… Не дадимся.
Пока за спиной гремели мебелью, а Вика, закусив губу, с напряжённым лицом следила за дверью, держа её на прицеле ружья, я снимал «сигнализацию». Точнее, даже не снимал, а резал, некогда было время терять. И через минуту сумел высунуться в окно по пояс, чтобы суметь выглянуть в Пушечную улицу и разочарованно выругаться — прорываться в ту сторону было бесполезно, там были десятки мертвяков, и это ещё в поле зрения.
У них я, кстати, вызвал заметное оживление — на меня уста вились десятки пустых мёртвых глаз на перекошенных мёртвых харях, и я всей кожей ощутил их аппетит. Поэтому показал и средний палец и спрятался в окне.
— Серый, что там? — крикнула Вика.
— Там абзац, — очень честно ответил я. — К нам не прорваться, только если танком или БАТом, на худой конец.
Второе окно я распутывать не стал, нам и одного хватит чтобы в него выглядывать, тем более что вылезать в него нам точно не придётся. По крайней мере, до тех пор, пока массовый выступления зомби на улице не прекратятся.
— Аня, Аня, как принимаешь? — снова запросил я.
— Аня на приёме, — послышался голос девушки.
Надо бы человеческими позывными обзавестись в будущем, что мы всё по именам до сих пор? Но спросил я совсем о другом.
— Вы где находитесь?
— В Театральном проезде.
— Откуда толпа начинается?
— От самого угла, — ответила Аня. — Как демонстрация у них или народные гулянья. Мы пытались их отвлекать, но за машинами они гоняться не хотят. Несколько пошло в нашу сторону, мы их отстреляли, но остальная масса даже прячется.
— Званый ужин у них, — буркнул я в ответ. — Типа приём планируется, по крайней мере. Отвлечь не пробовали? Может быть, за вами потянутся, а вы круг сделаете по району — и за нами?
— Только самые крайние идут, остальные внимания не обращают. Машины их не привлекают, сам знаешь.
Это верно, знаю. У мертвяков остатков ума хватает, чтобы за машинами не гоняться.
— В общем, не дёргайтесь пока, оставайтесь в зоне уверенного приёма, — сказал я. — Мы пока в безопасности, думать будем. Ждите.
Надеюсь, что баррикада нас всё же прикрыть сумеет, никакого зомбо-слона или некро-бульдозера в коридоре нет. А значит, есть время на размышления, только на быстрые, правда.
Откуда их всё же столько налезло? Хотя… откуда, откуда… Здесь и были, в здании. В этом и соседних. Куда они могли ещё все с улиц деться? Центр Москвы был раньше забит ими, а потом что, не испарились же? Вот и прячутся — еды нет, стимула по улицам шляться нет, ну и попрятались по тёмным местам. А мы тут шум, грохот и всякую стрельбу устроили, перебудили весь район, они и вышли погулять. И самое мерзкое — мы не поняли, что и в этом здании их тоже хватает, просто выше первого этажа они наверняка не поднимались — зачем? А мы нашумели, проскочили в подвал, где «босс уровня» пристроился, а всю эту мёртвую кодлу даже не заметили, просто дверь к ним заперли.