Эпоха мертвых. Москва
Шрифт:
— А по теплу? — уточнил Ларионов.
— Под семьдесят гигакалорий, за глаза хватит всем, — ответил Пасечник. — Там ещё и работники тепличного селиться будут, и железнодорожники.
— К городу не слишком близко? — уточнил Бурко. — Это же рабочие с опытом, ценный ресурс, их беречь надо. Не бомжей набрать насыпь укреплять. Начнут какие-нибудь мутанты из города на охоту ходить…
— Ров копаем. Широкий, — снова заговорил Салеев. — От самой Тверцы, огораживаем. За рвом колючка. Сигнальные мины, система оповещения — всё серьёзно. Бойцов набрали, вооружили, броню дали, чтобы патрулировали границу. А так да, верно, город близко.
— А смены как возить будете?
— Да по железке, — усмехнулся Марат. — Контактная сеть целая, электричество своё, подвижной состав пока отогнали на разъездные пути вагонного завода. Как до дела дойдёт, так оттуда и заберём.
— Хорошо решили, — одобрил Кузьменко, выслушав. — По уму организовываетесь.
— Да, — согласно кивнул Бурко. — Толковая схема. Рельсами для узкоколейки сумеете обеспечить?
— Вне всякого сомнения, — подал голос Борис Кудрявцев — бывший зам по производству с экскаваторного, работавший теперь за «министра всех промышленностей». — Уже бригады работать начали, снимают с других направлений. Да и складированные нашлись.
— Они же для нормальной колеи вроде? — удивился Марат.
— А какая разница? — пожал плечами Кудрявцев. — Там ширина колеи важна, ну и подушка чуть посерьёзней быть должна. А в остальном — никакой разницы, даже крепче будет.
— Ну и отлично, — снова кивнул Главный. — По шпалам как?
— Колено и за шпалы отвечает, — ответил Пасечник. — Он сам лет двадцать в Мордовии лес валил, вот и займётся. Там как раз материала хватает. Креозот на пропитку из Нелилова дадут, с угольных шахт.
— А там кто распоряжается? — спросил Ларионов.
— Есть у нас один специалист, раньше зонами командовал, — усмехнулся безопасник. — Организует в лучшем виде. Да помимо креозота и уголь пригодится. Есть проект понемногу на бензин синтетический его пускать. Заводские наши пообещали установку сварганить.
— А куда дорогу поведёте? — уточнил Кузьменко. — До нас хоть планируете?
— А куда же ещё? — улыбнулся Бурко. — Мы без вас никуда теперь, а вы без нас.
Он поднялся на ноги, одёрнув свитер, скомкавшийся над кобурой, подошёл к висящей на стене огромной карте области.
— Вот так пойдёт дорога… — Он ткнул указкой в северную окраину города. — От ТЭЦ через питерскую трассу, на Большие Борки, к нашему Центру. Это первый этап. И оттуда на Лихославль и выше… и так к вам.
— Это сколько строиться-то будет она? — удивился воинский начальник «атомщиков».
— Долго, — ответил Бурко спокойно. — Но на самом деле она не критична, пока и машинами обходимся, а если стройку века завершить быстро, то придётся что-то ещё придумывать. Пусть строят, мы за её счёт много сопутствующих проблем порешаем.
— Ну… в некоей иезуитской мудрости плану не откажешь, — кивнул Ларионов. — Громоотвод для деструктивного элемента может быть хороший. Что взамен обещаете?
— Для начала то, что гоняться за ними не будем, — загнул первый палец Бурко. — Электричество будем давать. Затем пообещаем некую долю с обслуживания дороги. Вроде как в дольщики берём.
— А дадите?
— Посмотрим, — уклончиво ответил тот. — Обслуживать её тоже надо, равно как и охранять. На дальнейшее поведение смотреть будем. И дадим право врезаться ветками для желающих. В области для предприимчивых есть чем заняться, промышленный регион был всё же.
— А подвижной состав?
— Есть состав, — заговорил Кудрявцев. — Кое-что было, кое-что спёрли, грубо говоря. Есть и мотовозы, и «узкие» тепловозы, и автомотрисы есть.
— Что-что есть? — не понял Кузьменко.
— Автомотрисы. Это вроде рельсового автобуса. Может небольшой состав тянуть, — пояснил инженер.
— Ага, понял, — кивнул полковник. — Ну, что скажешь, планы у вас наполеоновские. А народу хватит на всё?
— Хватит, — ответил Бурко, откладывая указку. — Московская область под боком, там в «Центрах спасения» до сих пор народу полно, который не знает, куда дальше податься. Начнём там набирать.
— А согласятся? — усомнился полковник. — На торфе работа мрачная, хуже каторжной.
— А мы другую обещать будем, хорошую, — подал голос Пасечник. — А там уже по факту.
— А стоит вот так-то? — хмыкнул Кузьменко.
— Если человек до сих пор сидит в этом Центре, кормится милостью вояк, которым уже поперёк горла, и никуда себя не приткнул, на лучшее ему рассчитывать не следует, — жёстко сказал Бурко. — Это и есть тот пассивный слой общества, который и оказывается в трудные времена на трудных работах. Если может кто-то доказать, что он достоин лучшего — пусть доказывает, мы не возражаем. Хорошего рабочего или инженера, например, перекинем на производство. Врача к делу приставим, хотя подозреваю, что врачи все при деле уже. Ну а правозащитника или искусствоведа на лопату поставят, на торфянике. Тут уже ничего не поделаешь.
Полковник пожал плечами, затем ответил задумчиво:
— Ну, может, вы правы, Александр Владимирович. — И, вздохнув, добавил: — Но всё же к такой мысли привыкать трудно, если уж честным быть.
— Я знаю, — кивнул Бурко. — Мне было трудно её сформулировать, учитывая, что у меня жена искусствовед. Но других путей возрождения общества я не вижу, пусть в рамках одной отдельно взятой области. Даже не области, а лишь её кусочка. Да и кормить даром скоро всех перестанут, и даже не от жадности, а от скудности.
— Мы пока стариков в Удомле кормим, кто уцелел, — сказал Ларионов.
— Мы — тоже. У нас до сих пор своих два «Центра спасения». Но халява заканчивается, скоро кормить перестанем. И охранять. До сих пор несколько тысяч таких неприкаянных ошивается за периметрами.
— А что с ними делать планируете? — чуть нахмурился Ларионов.
— Кто помоложе и в силах — пусть ищут работу, мы списки вывесим. Включая торф и уголь. А стариков уцелевших будем делить на небольшие группы и расселять на попечение общин, пусть содержат. И проверять будем, а то народ у нас такой, что могут и забыть. Забудут — отберём технику и солярки не дадим, пусть на горбу пашут.