Эпоха нерешительности
Шрифт:
– Но прошлой ночью Хара называл тебя... О!
– протянул он, вспомнив. Значит, ты та самая девушка, которая посылала мне сообщения?
Она кивнула.
– И весьма приятные сообщения, - уточнил Форрестер, - не хочешь ли ты чаю?
– Думаю, что нет, - ответила она.
– По крайней мере, не в этом месте. Я пришла спросить, не согласишься ли ты отужинать у меня дома?
– ДА!
Она засмеялась.
– Ты человек порыва, Чарлз. Неужели поэтому вас всех и называют камикадзе? Я говорю о вашем веке, конечно же.
– Сложно судить об этом, - сказал он.
– Потому что мне неизвестно, какой ярлык навесили на меня. Я пребываю в некоторой растерянности. И одна из причин того, что я так набросился на тебя... Я чертовски сильно нуждаюсь в собеседнике.
Улыбаясь, она откинулась на спинку стула и сказала, что все-таки выпьет чаю. Его подали тут же, не принимая заказа. Очевидно, инджойер отслеживал разговор и сделал, как вышколенный официант, соответствующие выводы. Эдне сняла тонкую пушистую накидку, окутывавшую плечи настоящим облаком, и теперь та лежала неприметной складкой материи на спинке стула. Накидка, заметил Форрестер, открыла плотно облегающий блузон с глубоким вырезом, который - вырез!
– с первого взгляда ошеломлял.
Со второго взгляда он ошеломлял еще сильнее.
– Дорогой Чарлз, - сказала она.
– Почему ты ничего не заказываешь инджойеру?
– Да я просто не знаю, что заказывать.
– Все, что угодно! Что ты хочешь? Ты уже подал анкету интересов?
– Вряд ли, - пожал плечами Форрестер.
– Непременно сделай это. Как можно быстрее. Тебе выдадут информацию по работающим программам, по вечеринкам, где ты станешь желанным гостем, и по тем, с кем ты захочешь познакомиться. Ведь это ужасно - повиноваться импульсу, Чарлз, - искренне посочувствовала она.
– И да поможет тебе инджойер!
Оказалось, что его чашку снова наполнили. Он сделал маленький глоток.
– Не понимаю, - сказал он.
– Ты предлагаешь, чтобы инджойер за меня выбирал варианты развлечений?
– Разумеется. Их так много. Откуда тебе знать, что придется по душе?
Он покачал головой.
На этом разговор временно оборвался. Внезапно его инджойер произнес дребезжащим жестяным голосом:
– ПРИОРИТЕТНОЕ СРОЧНОЕ СООБЩЕНИЕ! ЭТО ТРЕНИРОВКА! ВСЕМ В УКРЫТИЕ! ВСЕМ В УКРЫТИЕ! ВСЕМ В УКРЫТИЕ!
– О, Боже, - с гримаской недовольства произнесла Эдне.
– Пойдем.
– ВСЕМ В УКРЫТИЕ, - громко повторил инджойер. И Форрестер понял причину металлического звука. Не только его, но инджойер девушки, как впрочем и инджойеры других людей, сидевших в зале, в унисон повторяли одно и то же сообщение.
– ВСЕМ В УКРЫТИЕ! НАЧИНАЕТСЯ ОТСЧЕТ ВРЕМЕНИ! СТО СЕКУНД. ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТЬ. ДЕВЯНОСТО ВОСЕМЬ.
– Куда ты?
– спросил Форрестер, поднимаясь вслед за девушкой.
– В убежище, разумеется! Поторопись, Чарлз. Ненавижу попадать в подобные ситуации в общественных местах.
– ДЕВЯНОСТО ОДИН. ДЕВЯНОСТО. ВОСЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ.
Он спросил, проглотив подкатывающий к горлу ком:
– Воздушный налет? Война?
Она, взяв его за руку, потащила к выходу в дальнем конце зала, куда уже потянулись посетители ресторана.
– Не совсем, милый Чарлз. Неужели ты ничего не знаешь?
– Нет.
– Инопланетяне. Монстры. Чудовища. Не более того. Поторопимся, иначе там не останется свободных мест!
Глава 5
После зала - спуск на лифте, потом - короткий коридор с освещенными стенами, и они оказались в полумраке большого помещения. Минимального освещения оказалось достаточно, чтобы найти свободные места. Помещение быстро заполнилось; вскоре Форрестер услышал громкий глухой стук захлопнувшейся двери.
Когда три четверти мест были заняты, человек в черном взобрался на сцену и заявил:
– Благодарю всех за содействие и сотрудничество. Мне приятно сообщить, что в этом здании достигнута податливость в четыре девятых за сто сорок одну секунду ровно.
Волна интереса прокатилась по залу. Форрестер вытянул шею, чтобы найти расположение динамиков, звук, казалось, шел со всех сторон - и, когда мужчина заговорил, нашел. Динамиком оказался его инджойер, как и все остальные инджойеры находящихся в зале людей, которые повторяли слова, произнесенные мужчиной.
– Данная тренировка - одна из лучших в истории, - гордо заявил он. И я счастлив, что это произошло сейчас, здесь. Теперь можете идти.
– И это все?
– спросил Форрестер у девушки.
– Да. Ты поедешь ко мне?
– Но, - продолжал он, - если предполагается налет или если существует некая вероятность, то... не лучше ли остаться?..
– Зачем, дорогой Чарлз? Нет нужды уподобляться зарывшимся в землю кротам. Это обычная проверка.
– Да, но...
– И, помедлив, он в задумчивости вышел из зала вслед за девушкой.
Он был явно сбит с толку. Никто даже не упоминал ему о войне.
Но когда он поведал о своих сомнениях Эдне, она в ответ лишь рассмеялась.
– Война? О, Чарлз! Какие вы, камикадзе, забавные люди! Мы и так потеряли из-за тренировки уйму времени. Так ты отужинаешь со мной или нет?
Он вздохнул.
– Конечно, - сказал он как можно оптимистичней.
В жизни своей, начавшейся вдохом с момента рождения в 1932-м и завершившейся тридцать семь лет спустя глотком пламени, Форрестер был преуспевающим, материально обеспеченным и прочно стоящим на ногах человеком.
Он был женат и имел трех сыновей. Жену звали Дороти; небольшого роста, блондинка, чуть моложе мужа.