Эпоха перемен 2
Шрифт:
— Не терплю наркоту и всё, что с ней связано, — заверил я.
— Тогда нафига тебе это? — искренне удивился Шурик.
— Надо бумаги кое-какие забрать из моего офиса, — ответил я. — Метрики по проекту. Конфиденциальные.
— И ты доверишь это мне? — Шурик с сомнением поднял бровь. — Да мы знакомы пару дней!
— И я тебе жизнь спас, — напомнил я.
— Да, но не наоборот же! Слушай, ты вообще всегда так, с людьми, а?.. не знаю, как там в этой вашей Москве — но разумные ребята так себя не ведут.
— А я рискну, — ответил я.
— Значит,
Он сказал это и широко улыбнулся.
«Н-н-нда, великий заговорищик, — мысленно поздравил я себя, — простого пацана не в состоянии немного поводить за нос…»
Впрочем, уже ведь стало понятно, что Шурик не так уж и прост. Несмотря на дурную компанию и странные закидоны, которые он уже успел нацеплять в той среде, где вращался.
Однако же реагирует он на удивление спокойно. Кажется, я на его месте обиделся бы, особенно в молодости. Этот же наоборот, сидит, лыбится. Вот что с ним будешь делать?
— В общем, я готов если чё, — сказал Шурик.
— Готов? — на всякий случай уточнил я.
— Но расходы тогда полностью на тебе. Включая питание! Я отчитаюсь по чекам.
— Это не обязательно, — ответил я. — Если хочешь, можем лимит установить.
— Двадцать гривен в день! — Шурик выпятил подбородок.
Я мысленно прикинул, сколько это в рублях.
— Давай пятьдесят, — улыбнулся я.
— В день?
— В день. Включая день отъезда и возвращения, — ответил я.
— Я точно не знаю, сколько билеты стоят…
Я покопался под подушкой и достал бумажник. Конечно, у меня с собой была далеко не вся наличка — основная часть хранилась у Антона Семёновича дома. Несколько сотен, которые я на всякий случай таскал с собой.
Я отсчитал пять купюр и передал их Шурику.
Тот с некоторой опаской взял деньги.
— Сто из них твои. Если остальных на накладные не хватит — по возвращении компенсирую. Кстати, можешь и на самолёте полететь, я вообще не против.
— Я летать боюсь… — признался Шурик. — По крайней мере, один.
— Не вопрос, езжай на поезде. Время у меня есть. Нога ещё пару недель заживать будет…
— Хорошо. Договорились.
Получив деньги, он вдруг стал предельно серьёзным и собранным. Даже взгляд изменился. Теперь он не был похож на шпану-оборванца, который несколько минут назад зашёл в мою палату.
— Но если за неделю управишься — будет здорово. Заодно по Москве погуляй. Если Лика позовёт куда-нибудь — не отказывайся.
— Что за Лика?
А вот сейчас я тебе всё расскажу и напишу.
Я дал ему необходимые указания, потом одолжил у медсестры несколько тетрадных листочков и написал нужные телефоны.
На другом листочке я написал письмо для Лики, которые запечатал треугольником и строго указал передать его лично в руки, не разворачивая.
В письме был такой текст:
' Лика, привет! Надеюсь, у тебя всё хорошо. Извини, что подкинул работы — так получилось. Ты молодец, справилась на все 100. Жду с нетерпением, когда же, наконец, можно будет увидеться лично. Время (дело известное) летит иногда птицей, иногда ползёт червяком; но человеку бывает особенно хорошо тогда, когда он даже не замечает — скоро ли, тихо ли оно проходит.
А пока же нам надо держать окна надо держать открытыми, двери — закрытыми. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я.
Твой СИ'.
На этом мы попрощались.
Сразу после его ухода я позвонил Лике. Для этого мне пришлось доковылять до фойе лечебного корпуса, там были установлены синие карточные автоматы с возможностью выхода на международную сеть.
Пользоваться китайским мобильником из-за таких мелочей было неразумно.
Нельзя сказать, чтобы эту неделю я совсем не волновался. Переживал, конечно. Во-первых, денег было жаль, а во-вторых — если бы Шурик меня кинул, это означало бы, что наша встреча вовсе не являлась знаком судьбы, а была всего лишь банальной случайностью.
Однако же ровно через неделю, во вторник, дверь моей палаты распахнулась и вошёл Шурик. За это время он изменился разительно: разжился брендовыми джинсами и кроссовками. Футболку подобрал по размеру. При этом ничего вызывающего в его новом облике не было — даже дорогую одежду он подбирал со вкусом, сообразно собственной внешности. Будто бы вырос в достатке и с детства обладал необходимыми навыками. Надо бы расспросить его подробнее насчёт его семьи…
Но самое главное — вошёл он не один. Кроме него на пороге, чуть улыбаясь, стояла Лика.
— Ты позволишь? — спросила она в своей обычной интеллигентной манере.
— Вот те раз! — я подобрался и сел на кровати, опершись на подушки. — Хоть бы предупредили бы…
— Тогда бы сюрприза не получилось, — Лика подмигнула мне и села на стул возле больничной койки.
Шурик остался стоять.
— Я привезла метрики, которые ты просил, — сказала Лика, после чего нагнулась и достала из делового портфеля квадратный ноутбук «Самсунг». — Держи, всё на рабочем столе.
Я взял увесистый компьютер и поставил его на колени. Открыл крышку, сдвинув в сторону защёлку на мониторе. Справа от клавиатуры сверкала гордая наклейка Pentium II. Сколько могла стоить такая машинка в это время? Об этом даже думать не хотелось.
— Спасибо, — кивнул я.
— Кстати, дарю, — улыбнулась Лика.
— Слушай, я, конечно, понимаю, но… — я пытался найти аргументы, чтобы отказаться от дорогого подарка, но она перебила меня.
— Владимир Вольфович был крайне щедр после всего, что произошло, — пояснила она. — Так что мы обзавелись новой техникой. Считай, это рабочий компьютер.
— Вон оно что…
— Плюс папа нами очень доволен. Я говорила с ним о том деле, что мы обсуждали раньше. Он подтвердил встречу на сентябрь, в Баден-Бадене. Там папа дом купил, исторический, обалденное место, вот увидишь. Он когда-то принадлежал Максу Грундигу… ты ведь знаешь, кто такой Макс Грундиг?