Эпоха перемен
Шрифт:
И вот уже руководство американской разведки планирует целенаправленно и настойчиво, не считаясь с затратами, вести поиск лиц из СССР, способных по своим личным и деловым качествам в перспективе занять административные должности в аппарате управления государством, и выполнять сформулированные для них их хозяевами из ЦРУ задачи. Им (этим лицам) не нужно собирать данные о секретных объектах, совершать диверсии и принимать участие в прочих шпионских забавах. Их основная задача влиять в нужном направлении на общественное мнение советского народа и его руководства. Завербованные, получили соответствующее их задаче название, — "агенты влияния". Деятельность отдельных, не связанных между собой агентов влияния, проводящих в жизнь политику саботажа в народном хозяйстве и искривления руководящих указаний, координировалась, и направляться из единого
В книге американского писателя Пита Эрли "Признания шпиона", написанной в 1997 году о высокопоставленном сотруднике ЦРУ Олдриче Эймсе, работавшем на советскую и затем на российскую разведку с 1985 по 1994 год, по этому поводу есть такие слова: "…В 1983 году в СССР работало больше шпионов ЦРУ, чем когда бы, то ни было за всю историю существования Управления. Степень доступа ЦРУ к советским секретам была поистине ошеломляющей. Где только "кроты" не прорыли свои ходы. Из-за всего этого советская система напоминала кусок швейцарского сыра. Бог мой! — впоследствии вспоминал Эймс, — наши были везде. Шпионы ЦРУ проникли во все участки советской системы: в КГБ, ГРУ, Кремль, научно-исследовательские институты. У нас буквально шпион сидел на шпионе".
И, пожалуй, самыми первыми и удачными для ЦРУ находками оказались, проходившие, ещё в конце пятидесятых годов стажировку в Колумбийском университете в Нью-Йорке, двадцатипятилетний старший лейтенант, — будущий генерал КГБ Олег Калугин, и особенно, бывший инструктор ЦК КПСС, — аспирант Академи общественных наук при ЦК КПСС, тридцатипятилетний Александр Яковлев. Хотя неопровержимых доказательств тому, что эти ребята были завербованы уже в те годы, как будто бы нет, но множество, странным образом, совпадающих нестыковочек, и подозрительных, не желательных для них, компрометирующих их, странных совпадений, — непрерывная связь, распространившаяся на все последующие годы их жизни, указывают на то, что такой факт в их биографии имел место. Они сами конечно всячески отрицали своё предательство но…
У работников дознания есть такой довольно простой, но распространённый метод, — они несколько раз задают подозреваемому один и тот же вопрос, и если тот на него даёт различные или сбивчивые ответы то, вне всякого сомнения, на лицо явная ложь. А как известно, лжёт тот, кто боится. Боится правды, боится разоблачения. Так вот, когда однажды в феврале 2003 года, беседуя с Яковлевым политический обозреватель Анатолий Костюков, сказал Яковлеву, что того считают завербованным американской разведкой ещё при первой поездке в Америку, то Яковлев, видя постепенное возрождение, поверженной было России, тогда категорически отвергал какую либо его причастность к ЦРУ.
"Это неправда, — заверил Яковлев журналиста, — со мной все было намного сложнее. Со стажировки в Колумбийском университете я, например, вернулся догматиком. Не то чтобы сталинистом, но довольно правоверным партийцем".
А вот во вступительной статье к "Чёрной книге коммунизма", изданной на русском языке ещё при Ельцине в 1999 году, Яковлев не стеснялся и писал совсем иное:
"После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды "идей" позднего Ленина. <…> Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и "нравственным социализмом" — по революционаризму вообще".
Когда же он врал? Мог ли "правоверный партиец" уже после 1956 года, года XX съезда КПСС, ещё до своей поездки в Америку "бить по Ленину… и по революционизму вообще". Ведь то были времена, когда не только для коммуниста, но и для беспартийного гражданина СССР, Ленин был, можно сказать, если не Богом, то святым уж точно. А, как известно, за крамолу на святыню, во все времена и у всех народов, карали жестоко и беспощадно. А стало быть, или Яковлев врёт (что для него свойственно) или уже при Никите Сергеевиче, Яковлев "правоверным партийцем" не был.
Так когда же его завербовали? Когда человек, который, с его же слов"…более 40 лет назад, (ещё в 50-х годах? Н.Г.)… понял, что марксизм-ленинизм — это не наука, а публицистика — людоедская и самоедская", мог стать шпионом и работать на западные разведки? Догадаться не трудно. — При первом же удобном для этого случае. А случай такой как раз и подвернулся в те годы, когда Яковлев вместе с Калугиным проходил стажировку в Колумбийском университете в США.
При Сталине, когда всё называлось своими именами, таких яковлевых, однозначно считали шпионами и врагами народа, которые подлежали беспощадному уничтожению. Жаль только что из-за них страдали их близкие и друзья, — часто совершенно напрасно. Такое было время, сильно не разбирались в каких связях ты с предателем, а стало быть, с врагом народа.
Возможно, кто-то скажет что Яковлев вовсе и не враг народа, а действительно прогрессивный реформатор, отвечающий спросу времени, трудившийся, как раз на благо этого самого нарда? Где мол доказательства что он враг? Они есть, но нужны ли они? Ведь самое веское из доказательств, — это отношение к нему самого народа.
Известно что, когда Яковлев в 2003 году решил свое 80-летие отметить на родине, в Ярославле, где чествование "реформатора" должно было состояться в областной библиотеке имени Некрасова, — праздник не получился. Ярославцы встретили своего земляка-предателя плакатами, "Иуда всех времен", и "Яковлев — позор Ярославля". Люди готовы были разорвать подонка и охрана буквально протаскивала "архитектора перестройки" через возмущённый заслон народа, под громогласное скандирование "И-у-да!" Кто-то даже бросил в лицо юбиляру тридцать монет, символизируя серебряники. Какое ещё требуется доказательство? Народ в конце концов сам разобрался.
А куда же смотрела партия, куда смотрели доблестные чекисты? Не досмотрели, не распознали? Возможно. А возможно и распознали но…
Егор Лигачёв в своей книге "Кто предал СССР" вспоминает:
"Как и многие другие люди, причастные к событиям в высшем эшелоне власти, я понимал, что в тот день решалась судьба партии и страны, ибо она напрямую зависела от того, кто будет избран новым Генеральным секретарем ЦК КПСС…".
Это он, как вы, наверное, уже догадались так, о тех тревожных для партийной верхушки часах, когда решалась судьба власти. Кому стать у руля партии и государства после смерти Черненко; изберут ли Горбачёва на царство, или царствовать кому-то другому? Да-да, я не оговорился, именно царствовать. Так уж, к сожалению, повелось в стране большевистских советов, что советовались в ней крайне редко, — почти всегда смотрели в рот вождю, Генеральному Секретарю…, - что скажет САМ. Кто-то с тупым выражением пофигиста, а кто, нацепив, на рожу умняк, с собачьим выражением преданности и умиления в глазах, беспрекословно повиновались тому, кто стоит у руля. Даже кровавый лжедемократ Ельцин, о котором в редакционной статье "The Guardian" по случаю его смерти отмечалось: "Демократическая заря России продлилась всего два года, пока новый президент не приказал танкам стрелять по тому же самому парламенту, который помог ему покончить с советской властью" и которому суждено сыграть в развале СССР не менее зловещую роль, чем Горбачёву и Яковлеву, в своей книге "Исповедь на заданную тему" замечает:
"Началось все раньше, с первых дней работы в составе Политбюро. Все время меня не покидало ощущение, (…) что здесь привыкли действовать и думать только так, как думает один человек — Генеральный секретарь".
Даже о Сталине, который, вопреки наговорам Хрущёва, всегда советовался с членами Политбюро или специалистами в области обсуждаемого вопроса, и был, пожалуй, довольно открытым в этом плане руководителем советского государства Молотов говорит, что "он царствовал". И уж тем более царствовал самодур Никита Хрущёв. И не скрывал этого. Так, например, в 1962 году, полагая, что он и только он знает толк в творчестве и в искусстве, распекая цвет советской творческой интеллигенции, в конце встречи Хрущёв заявил: