Эпоха перемен

Демина-Павлова Ольга

– Ну, вот же он, смотри!
– сказал Никита.
– Он перед тобой.

Юлька посмотрела на холст, на котором были изображены какие-то цветные непонятные геометрические фигуры. В этой картине трудно было узнать свой портрет. Она тяжело вздохнула, опуская плечи, словно провинившийся ребенок, она посмотрела на Никиту и сказала:

– Никита, ты хочешь сказать, что это мой портрет?

Никита улыбнулся и радостно произнес:

– Ну да! Скажи, красиво! Какой цвет, форма! какая палитра, какая цветовая гамма! Все удачно подобрано...

– Ну да, ну да...

– Юля, тебе не нравится?
– догадался вдруг спросить Никита.

Юля Лукошина задумалась, она не знала, как поступить, сказать правду Никите или промолчать? Дело в том, что все творческие люди не выносят критики, это всем известно, особенно тем, кто сам занимается

творчеством. Юлька была журналистом, творческим человеком, она терпеть не могла критики, даже если критика была конструктивной и по существу. Впрочем, она в редакции была такой не одна. К примеру, Анна Малинкина тоже не терпела критики и замечаний в свой адрес. Игорь Лебеденко, вообще, взрывался по поводу или без повода, стоило только замкнуться с критикой в его адрес. И даже если он мог стерпеть замечания на счет своего поведения, к слову сказать, не всегда, положительного, то критиковать его статьи было бесполезно, во-первых, он бы даже не прислушался к чужому мнению, а во-вторых, опасно, потому что можно было заиметь в его лице врага. Даже Димка Якунин, недавно устроившийся в редакцию, был очень самолюбив и с трудом переваривал, когда коллеги делали ему замечания. А он был новичок, и ему стоило прислушиваться к замечаниям своих коллег, чтобы вырасти как журналист. Светлана Лыкова журналистским талантом не обладала, но самолюбия у нее было предостаточно, она имела наглость сделать замечание Юле Лукошиной, когда она писала статью о музыкальной школе, что она, Юля, видите ли, неправильно написала музыкальный термин. Юлька сейчас бы даже не вспомнила, что то было за слово, кажется, это касалось нотной грамоты. Откуда, Юле Лукошиной знать нотную грамоту, если она в музыкальной школе не училась, как Светлана Лыкова? Лукошина не знала, что такое бемоль, диез и терция.

Юля молчала, Никита, молча, наблюдал за ней. Он ждал ее реакции, но не такой! В глубине души он был обижен, не как человек, но как автор. Юля взглянула на лицо любимого и поняла по его выражению лица, насколько Никита сейчас переживает, что его работа не произвела на нее эффект. Нет. Картина произвела на нее эффект. Да еще и какой! Но это был не тот эффект, которого ожидала Юля. Она думала, что по знакомству, так сказать, по блату, Никита нарисует Юлькин портрет на загляденье. Юля предстанет на холсте во всей своей красе или даже еще краше. Знакомство с художником окрылило и ее душу, Юля теперь по-другому воспринимала жизнь. Ночью Юля даже плохо спала, ей снились какие-то цветные сны. Не всегда, кстати, позитивные, иногда примешивались и кошмары. И вот теперь Юлька поняла, почему накануне ей снился цветной кошмар. Самолюбие ее было уязвлено, она не представляла, что она выглядит так плохо, как набор инструментов из чертежной готовальни. Юля внимательней всмотрелась в картину. Да, это был чертежный набор, здесь были треугольники, треугольники, ну для разнообразия виднелись на холсте и другие геометрические фигуры. И все это было в цвете. О, это был ужас! Цветной ужас. Как ее сон накануне. Юля подумала, что она, наверное, ни бельмеса не понимает в живописи. Она посмотрела на Никиту, он ждал, что она скажет. Но Юля была женщина, мудрая женщина, она выдавила из себя улыбку и сказала:

– Портрет не плохой... но я здесь не совсем похожа на себя.

Никита перевел дух и улыбнулся тоже.

– Я тебе, Юля, все объясню, здесь надо только приглядеться, а так все понятно...

– Ага, - кивнула Юля, - все понятно... но с трудом я понимаю...

– Это техника живописи такая, - стал с жаром объяснять Никита.
– Модное направление в искусстве... кубизм.

– Ах, это кубизм называется?! Кто бы мог подумать...

Никита все же понял, что Юле не понравился портрет и он сказал с решимостью, похожей на одержимость:

– Юля, хочешь, я сейчас нарисую твой портрет простым карандашом? Это будет классический портрет, так как ты любишь... или, верней сказать, как ты понимаешь...

– Да!
– с готовностью крикнула Юлька.
– Никита, нарисуй мой портрет, и пусть они все удавятся от злости... особенно этот невыносимый Лебеденко.

Юлька подошла к зеркалу, поправила распущенные волосы. Никита посмотрел на нее критическим взглядом и посоветовал собрать волосы в узел. Юля послушно собрала волосы в прическу. Никита усадил ее в кресло, дал в руки книгу. Он взял в руки карандаш и начал рисовать. Во время работы он не проронил ни слова, он работал с увлечением, очень сосредоточенно, быстро проводя карандашом

по белому листу бумаги. Он проводил то быстрые тонкие линии, то мелкие штрихи, плавно нажимая карандашом, где нужно растушевывал пальцем. Он знал всю магию полутеней: объёма, мелких теней в уголках, при рисовании глаз и портрета, необходимый объём и эффект достигался благодаря растушёвке, в художественном училище он был лучшим среди портретистов, Никита передал все свое умение на бумаге. Через полчаса, может быть, больше он сказал:

– Готово! Смотри!

Никита подошел и показал ей портрет. Юлька глянула и ахнула, еще никогда в жизни она не выглядела так прекрасно, даром что, это был простой карандашный рисунок. Юлька вскочила с кресла, подскочила к Никите и обняла его за плечи, она засмеялась, потом сказала:

– Никита, ты - талант!

– Правда, Юля?!
– спросил он.
– Тебе понравилось?

– Очень!

Тут дверь в мастерскую отворилась и на пороге замаячила фигура Димы Якунина. Он, несколько смущаясь, произнес:

– Юля, тебе ищет редактор. Он спрашивает, почему тебя так долго нет на рабочем месте... Лебеденко меня послал за тобой?

– Зачем?!
– тут же вспылила Юлька.

– Затем, чтобы я тебя нашел...
– сказал Якунин.
– Ну, ты же не хочешь, чтобы Гришин злился?..

Юлька задумалась:

– В принципе, я этого не хочу. Дима, спасибо, что предупредил... я сейчас приду.

Якунин вышел. Юля посмотрела на Никиту и сказала:

– Никита, мне нужно идти.

– Иди, конечно...

– Можно, я возьму портрет с собой?
– спросила она.

– Бери, конечно, это твой портрет, - сказал Никита.
– Я рисовал его для тебя.

– Спасибо, Никита, - сказала Юля и выбежала из мастерской.

Она бежала по коридору и думала о том, как сейчас всем покажет свой портрет, она представляла, как сейчас все ахнут, когда увидят, какой чудесный портрет нарисовал ее Никита.

Глава 9

Лабиринт чувств

Неожиданно Юлькиному счастью пришел конец. К Никите вернулась его жена Маргарита, с которой они даже не были разведены, просто Маргарита сбежала к своему любовнику Анатолию в другой город. Прожив с Анатолием больше года, неверная Маргарита решила вернуться к своему супругу. Нельзя сказать, что Никита воспринял ее возвращение с восторгом, но он был рад общению с дочерью Катюшей, которую не видел больше года. Никита, набравшись мужества, сообщил Юльке, что "им нужно расстаться, потому что теперь он снова женатый человек. К нему вернулась жена с дочкой. Ты пойми, Юля, я не могу их выгнать из дома, я очень люблю дочку". Юля Лукошина восприняла эту новость очень тяжело. "Понять тебя, Никита...
– подумала Юля, тяжело вздыхая.
– А кто поймет меня? То что, я сейчас переживаю..."

Душа ее рвалась и металась, сердце ныло от боли и тоски, но она мужественно переносила разлуку с Никитой. Они не часто виделись на работе, и то в основном, по делу, Юля заходила к нему консультироваться на счет живописи, когда нужно было написать какую-нибудь статью об изобразительном искусстве. Вот сейчас она работала над статьей о городском конкурсе детских рисунков. Дети в своих работах должны были нарисовать эскиз памятника воинам-интернационалистам, погибшим в Афганской войне. Устроителями конкурса приветствовалась творческая фантазия детей. Среди рисунков были разные работы, как слабые работы начинающих художников, прошедших несколько уроков рисования в школе, так и очень грамотно выполненные рисунки детей, которые уже несколько лет занимались в городской изостудии. На конкурсе победила работа ученика 9-го класса из средней школы ? 15 Игоря Самохина. Он несколько лет уже занимался в изостудии и в будущем хотел стать художником. Игорь предложил сделать памятник воинам-афганцам в форме черного тюльпана. Его рисунок выбрала городская комиссия, над памятником работали профессиональные художники и скульптор. Через полгода памятник погибшим воинам-афганцам был установлен в сквере возле городского дворца культуры. Каждый раз, проходя мимо памятника по каштановой аллее, Юля Лукошина думала о том, что она тоже причастна к хорошему делу, ведь именно она напечатала в газете статью о конкурсе детских рисунков и первой обратила внимание на рисунок Игоря Самохина. Юля Лукошина ощущала свой вклад в жизнь города, оттого у нее на душе становилось радостней.