Эпоха последних батыров
Шрифт:
Естественно, что воспитание тела не значило бы ничего без воспитания духа. И здесь необходимо отметить, что, вопреки многим заявлениям ученых, кочевники необязательно должны были быть воинами, от природы легко склонными к проявлению насилия. Историки и этнографы могут назвать множество кочевых племен и народов, отличавшихся своим миролюбием.
Мировоззрение казаха конца XVII – начала XVIII вв. составляло собой бешеную смесь всех идеологий, так или иначе проникавших в степь. Зороастризм, тенгрианство, христианство, ислам – все эти религии в той или иной степени оставили свой след в степной культуре. Особое место занимала фигура Чингисхана. Сейчас уже практически все историки согласны с выводом В. П. Юдина, что великий
Некоторые историки уделяют внимание Ясе только как правовому документу, называя ее «законами Чингисхана». Но главной мыслью в ней все-таки, как и в других священных писаниях, было убеждение своей паствы в идее избранности кочевников. Жестокие законы «потрясателя вселенной» спустя столетия были забыты, но духовная часть Ясы оставалась незыблемой. Фактически Чингисханом были воскрешены идеи времен Тюркского каганата. Кочевники были провозглашены сынами «Вечного голубого Неба», в знак чего должны были править миром. Оседлые народы считались недочеловеками, и уподобление им было объявлено величайшим позором. Эти идеи были присущи и казахам рассматриваемого периода. Так, X. Барданес отмечал, что казахи «всех протчих народов презирают и со всяким весьма презрительно поступают». А. Вамбери также счел необходимым заметить: «Киргиз считает жителей городов и всех прочих людей, живущих на одном месте, больными или сумасшедшими и жалеет всех тех, у кого не монгольский тип лица. По его эстетическим понятиям, монгольская раса – это высшее проявление красоты, так как Бог, выдвинув вперед лицевые кости, сделал ее представителей похожими на лошадь, а лошадь в глазах киргизов – венец творения». В оправданье кочевников можно отметить что иудеи, христиане или мусульмане той эпохи тоже были не слишком политкорректны в отношении иноверцев.
Свой эффект оказывали и древние степные верования в духов предков – аруахов. Казах мог уже не верить в полузабытого Тенгри или еще не верить в загадочного Аллаха, но он свято верил в бессмертие души и в то, что в повседневной жизни он всегда окружен аруахами. Почитание предков соблюдалось в такой священной форме, что в степи вплоть до XIX в. сохранялись в целости и сохранности древние курганы и мавзолеи, нередко хранившие целые клады. Н. П. Рычков в 1771 г., указывая факты грабежей степных гробниц, счел необходимым отметить, что «искатели сих сокровищ суть Русские люди, живущие в Сибири, которые, собираяся большими артелями, ходят в степь для снискания богатства погребенного в могилах древних народов. Киргизцы ж напротив того почитают за крайнее беззаконие искать сокровище в прахе умерших людей».
Почтение казахов к предкам производило порой неизгладимое впечатление на европейских путешественников, оказавшихся в Центральной Азии. Так, А. Вамбери счел необходимым написать о казахах, что «наибольшее впечатление производит их аристократическая гордость. Если встречаются два киргиза, то первый вопрос, который они задают друг другу, таков: «Ети атанг кимдир?», т. е. «Кто твои семь отцов (предков)?”. Тот, кого спрашивают, даже ребенок по восьмому году, всегда знает точный ответ, в противном же случае его сочтут крайне невоспитанным и неразвитым».
Понятно, что такое отношение к предкам приводило к стремлению быть достойными продолжателями их подвигов. И это тоже сказывалось на уровне военных традиций в обществе. Не случайно, что казахам было предоставлено российское подданство как «киргис-кайсацкому войску», чего старательно добивался один из активных участников этого процесса А. И. Тевкелев.
Но самым главным учителем, конечно, была сама война. История Казахского ханства – это история бесконечных войн. Недолгие годы мира врезались в память кочевников как нечто небывалое, как времена, когда жаворонки вили гнезда на спинах овец. Правда, такое время, судя по казахским преданиям, было только один раз – во время правления хана Тауке.
Воевать был обязан каждый мужчина. А на войне, как любил повторять Б. Момыш-улы, есть лишь один закон: либо убить, либо быть убитым. И, чтобы не оказаться в числе последних, человеку приходилось быть умным, ловким, сильным, зорким, выносливым и терпеливым. Не зря даже о казахах XIX в., в немалой степени утративших свою воинственность, Т. Аткинсон писал, что «имея хороших офицеров, киргизы могли бы составить лучшую кавалерию в мире. Им присущи все качества, прославившие в истории знаменитые полчища Чингис-хана».
Казахи и война
Если же казахское войско соединится в одном месте
с намерением отразить неприятеля
[и] поднимет знамя сопротивления,
то отразить его весьма трудно,
разве только дурное предзнаменование прогонит их
за недобрые дела в долину гибели
и следы их дурных поступков
станут результатом их злодейской природы.
Около двух тысяч лет, с ветхозаветных времен и до наступления эпохи возрождения в Европе, кочевники евразийской степи считались самой грозной военной силой во всем мире. Образование Казахского ханства совпало во времени с новой эрой в истории военного дела – эрой пороха и регулярных армий. Эпоха полностью конных армий безвозвратно уходила в прошлое, и столкновения с армиями земледельческих государств теперь гораздо чаще заканчивались поражениями. Степняки, всегда искавшие сражений на открытом пространстве, оказывались беззащитны перед залпами пушек и пищалей.
Но и пушки были не так страшны, как непрекращающаяся вражда между многочисленными улусами, возникшими на территории бывшей Золотой Орды. Эта братоубийственная война, полыхавшая под флагами разных династий, подорвала силы всех степных государств и сделала их легкой жертвой своих соседей. До XVIII в. из всех золотоордынских улусов удержать независимость сумело только Казахское ханство. Астраханское, Казанское, Сибирское ханства и Ногайская Орда были включены в состав новой державы, претендующей на золотоордынское наследство, – Российской империи. Крымские ханы оказались вынуждены покориться Турции.
На юге Казахское ханство граничило с другим могущественным соседом – Бухарским ханством, где правила кипчакская династия абулхаиридов. Эти правители в основном опирались на степные племена, в начале XVI в. перекочевавшие на территорию Средней Азии. На востоке год от года росло могущество монгольских племен, называющих себя ойратами, за которыми закрепилось тюркское прозвище «калмак».
Долгие войны со всеми соседями не могли пройти бесследно. Казахское ханство стояло на пороге исчезновения, но с ситуацией удалось совладать хану Тауекелу, который заключил мир с Россией, покорил ойратов и разгромил Бухарское ханство. Однако надолго гегемонию в регионе удержать не удалось. Спустя недолгое время после гибели Тауекела под Бухарой, в казахской степи опять начались распри, в то время как ранее разрозненные ойратские племена стали объединяться в единый кулак. В 1635 г. на политической карте мира появилось Джунгарское ханство.