Эпоха потрясений. Проблемы и перспективы мировой финансовой системы

Гринспен Алан

К первоочередным задачам Форд относил обуздание инфляции, которую в своем первом выступлении перед конгрессом он назвал врагом государства номер один. В тот год покупательная способность доллара снизилась более чем на 10% и призрак инфляции незримо преследовал каждого американца. Люди старались тратить как можно меньше, чтобы свести концы с концами, В сфере бизнеса инфляция порождает неопределенность и риск, затрудняя планирование и вынуждая руководителей отказываться от увеличения штата, строительства заводов и вообще от любых инвестиций в рост. Именно так развивались события в 1974 году — компании практически заморозили капиталовложения, что еще более углубляло экономический кризис.

Я был согласен с предложенной президентом расстановкой приоритетов,

но меня приводили в ужас те меры, с помощью которых правительство намеревалось решить проблему инфляции. Мой первый политический опыт, приобретенный в кабинете Рузвельта в Белом доме, едва не заставил меня бросить все и вернуться в Нью-Йорк. Я имею в виду заседание высших чинов администрации, на котором спичрайтеры представили предложения по развертыванию кампании под лозунгом «Остановим инфляцию немедленно!» (Whip Inflation Now). Разработчики проекта хотели видеть его под названием WIN. «Улавливаете идею?» — спросил один из них⁷. По сути это была программа добровольного замораживания цен в общенациональном масштабе, которая помимо прочего предусматривала проведение региональных конференций, посвященных борьбе с инфляцией, по всей стране, а затем итоговой конференции на высшем уровне в Вашингтоне. По инициативе спичрайтеров были размещены заказы на изготовление миллионов значков с надписью Whip Inflation Now (образцы нам раздали на совещании). Все это напоминало театр абсурда. Единственный экономист среди присутствующих. я сидел и думал: «Это же ужаснейшая глупость! Что я здесь делаю?»

Мне. как человеку новому, не были известны все тонкости протокола. Я не решился прямо высказать свое мнение, а сконцентрировался на тех аспектах, которые представлялись совершенно нелепыми с экономической точки зрения. «Невозможно убедить мелких предпринимателей добровольно отказаться от повышения цен. — сказал я. — Они довольствуются очень скромной прибылью и не могут влиять на поставщиков, поднимающих цены». В последующие несколько дней мне удалось смягчить некоторые пункты, но кампания по борьбе с инфляцией все же стартовала с большой помпой осенью. Как и следовало ожидать, она оказалась не самым блестящим образцом экономической политики. Я был несказанно рад своему решению об отмене пресс-конференций в Экономическом совете. Это избавило меня от необходимости публично рекламировать программу «Остановим инфляцию немедленно!». К концу года, на фоне усилившегося экономического спада, она сошла на нет сама собой.

Каждый рабочий день в 8.30 в Белом доме проводилось совещание рабочей группы по вопросам экономической политики. Поскольку проблемы экономики имели большое политическое значение, в совещаниях стремились принять участие многие. В состав рабочей группы входили пять или шесть членов правительства, руководитель Административно-бюджетного управления, так называемый энергетический царь, и ряд других лиц. При обсуждении ключевых вопросов на совещаниях в качестве консультанта присутствовал и Артур Бернс. Нередко число участников доходило до 25 человек. Это был замечательный форум для обмена мнениями, но не место, где принимались реальные решения. Круг приближенных экономических советников был значительно уже: министр финансов Саймон, глава Административно-бюджетного управления Рой Эш (а позднее — его преемник Джим Линн), Артур Бернс и я.

Поначалу казалось, каждый из нас только тем и занимается, что сообщает президенту плохие новости. В конце сентября резко выросла безработица. Вскоре уровни заказов, производства и занятости начали снижаться. Незадолго до Дня благодарения я доложил президенту: «Не исключено. что мы столкнемся с очень серьезными проблемами уже будущей весной». Накануне Рождества рабочая группа направила президенту меморандум, в котором предупреждала о дальнейшем росте безработицы и наступлении самого глубокого экономического спада со времен Второй мировой войны. Трудно было назвать это приятным рождественским сюрпризом.

Хуже того, мы не могли с уверенностью предсказать размах грядущего кризиса, о чем также вынуждены

были сообщить президенту. Экономические спады подобны ураганам — их масштабы могут колебаться от обычных до катастрофических. Обычные спады являются неотъемлемой частью цикла деловой активности: они возникают, когда объемы запасов начинают превышать спрос, а компании — сокращать производство. Спад пятой категории наблюдается в случае обвального снижения спроса, когда потребители перестают тратить деньги, а бизнес прекращает инвестировать. Обсуждая с нами сценарии развития событий, президент Форд обеспокоенно заметил, что Америка может оказаться в порочном круге: снижение спроса повлечет за собой дальнейшее сокращение производства, увольнения и общую депрессию. Поскольку ни одну из существующих моделей прогнозирования нельзя было применить к сложившимся обстоятельствам, нам приходилось действовать нелепую. Мы могли представить президенту лишь предположение, что назревающий кризис вызван избытком запасов в сочетании с нефтяным шоком и инфляцией — возможно, он будет относиться ко второй или третьей категории. А может, и к пятой.

Президент должен был принять решение. Индекс дискомфорта приближался к 20%, конгресс требовал существенно снизить налоги или резко увеличить расходы государственного бюджета. Именно так следовало реагировать на экономический спад пятой категории. Это могло обеспечить возобновление роста экономики в краткосрочной перспективе, хотя повышало риск усиления инфляции с пагубными последствиями в более отдаленном будущем. С другой стороны, если надвигающийся спад вызван избытком запасов, то лучше всего (с экономической, а не политической точки зрения) по возможности воздерживаться от активных действий. Тогда, если не создавать паники, экономика выйдет из кризиса самостоятельно.

Форд не принадлежал к числу людей, склонных к панике. В начале января 1975 года он поручил нам разработать по возможности мягкий план действий. В итоге был предложен комплекс мер, направленных на ослабление энергетического кризиса и ограничение роста федерального бюджета. Кроме того, предусматривалось разовое снижение подоходного налога для стимулирования роста доходов населения. Идея о снижении подоходного налога принадлежала Эндрю Бриммеру, советнику по вопросам развития частного сектора. В годы правления Линдона Джонсона Бриммер стал первым афроамериканцем, вошедшим в состав Совета управляющих ФРС. За несколько дней до обнародования новой программы президент Форд подробно расспросил меня о том. как повлияет сокращение налога в размере $16 млрд на перспективы долгосрочного роста. «С экономической точки зрения эта мера выглядит вполне целесообразной. — сказал я и пояснил: — Если снижение налогов будет разовым и не превратится в постоянное, то большого вреда развитию экономики оно не причинит».

Ответ Форда привел меня в некоторое замешательство: «Если вы считаете. что это действительно следует сделать, я выйду с соответствующим предложением». Безусловно, он консультировался и с другими, значительно более высокопоставленными советниками. Но президент США прислушивался и к моему мнению. Я вдруг ощутил ответственность, лежащую на мне. и одновременно испытал глубокое удовлетворение. Форд не был чем-то обязан мне в политическом или любом другом плане. Его реакция служила прекрасным подтверждением того, что мысли и факты сами по себе чего-то стоят.

Мягкая экономическая программа Форда представлялась весьма разумной и совпадала с моими собственными суждениями. Анализируя ту или иную стратегию, я всегда задавал себе вопрос: а какова цена ошибки? Если риск потерь незначителен, можно смело осуществлять любой план. Если же последствия неудачи могут оказаться слишком серьезными, следует отказаться от намеченных замыслов, даже если вероятность успеха превышает 50%. Отказаться, потому что цена ошибки чересчур велика. И все же выбор, сделанный президентом Фордом, потребовал немалого политического мужества. Он прекрасно понимал, что предложенные меры сразу объявят недостаточными, а если они действительно окажутся слишком мягкими, экономический спад может затянуться.