Эпоха потрясений. Проблемы и перспективы мировой финансовой системы
Шрифт:
14. ПУТИ РАЗВИТИЯ КИТАЯ
Во время моего последнего визита в Китай в качестве председателя ФРС в октябре 2005 года Чжу Жунцзы. бывший китайский премьер, и его жена Лао Ань устроили небольшой прощальный вечер в Дяоюйтай, пекинской государственной резиденции для приема почетных гостей. Во время чайной церемонии перед ужином у нас была возможность поговорить, и то, как Чжу держался, заставило меня усомниться в реальности его отставки. Мой собеседник был в курсе всех аспектов взаимоотношений между нашими странами и демонстрировал такое же понимание ситуации, что и всегда на протяжении нашей одиннадцатилетней дружбы.
В ходе обмена мнениями о курсе китайской национальной валюты и несбалансированности американского торгового баланса я не переставал удивляться тому, насколько хорошо
Нас с Чжу связывали очень добрые отношения, и мне было горько сознавать. что мы вряд ли увидимся еще раз. Мы подружились в те времена, когда он был вице-премьером и возглавлял центральный банк Китая. Его карьера развивалась на моих глазах. Чжу был идейным наследником Дэн Сяопина, выдающего экономического реформатора, благодаря которому Китай превратился из страны велосипедов в страну автомобилей со всеми вытекающими последствиями. В отличие от Дэна, пользовавшего широкой политической поддержкой, Чжу, насколько я могу судить, опирался только на глубокое расположение Цзян Цзэминя, президента Китая с 1993 по 2003 год и партийного лидера с 1989 по 2002 год. Именно Чжу довел до конца многие кардинальные институциональные реформы, начатые Дэном.
Дэн, в равной мере прагматик и марксист, инициировал процесс превращения Китая из изолированной аграрной страны с централизованным планированием в страну, играющую важную роль на экономической сцене.
Движение нации к рынку началось в 1978 году, когда из-за жестокой засухи нлагтям пришлось ослабить административный контроль, не позволявший развиваться крестьянскому хозяйству. По новым правилам крестьянам разрешалось оставлять себе значительную часть урожая для потребления и продажи. Эксперимент дал потрясающие результаты. Резко возросшее производство сельскохозяйственной продукции подтолкнуло к дальнейшему дерегулированию и появлению рынков. После застоя, длившего десятилетия, сельское хозяйство буквально расцвело.
Успех в области сельского производства заставил руководство начать реформы в промышленности. И там даже очень скромные послабления привели к неожиданному росту. Это дало неопровержимые аргументы в руки реформаторов, которым хотелось быстрее продвигаться в сторону конкурентного рынка. Конечно, никто из них не осмеливался называть новую модель «капитализмом». Для ее обозначения использовали такие эвфемизмы, как «рыночный социализм», или знаменитое выражение Дэна — «социализм с китайским лицом».
Китайское руководство отчетливо видело ограничения социалистической экономики и успехи капиталистического способа производства. Иначе зачем ему было пускаться в такое масштабное и такое чуждое коммунистической партии предприятие? Чем дальше Китай уходил в направлении капитализма, тем очевиднее становились экономические успехи. Прежние идеологические споры, казалось, ушли в прошлое.
В Китай я попал первый раз в 1994 году, к тому моменту реформы шли уже не первый день. Всякий раз, оказываясь в Китае, я поражался произошедшим с прошлого визита изменениям. Китайская экономика при оценке по паритету покупательной способности занимает второе место в мире после США. Китай является крупнейшим в мире потребителем сырьевых товаров в целом, вторым по величине потребителем нефти, крупнейшим производителем стали. Из производителя велосипедов, которым он был в 1980-х годах, Китай превратился в автопроизводителя — 8 2006 году выпуск автомобилей превысил 7 млн штук, а новые мощности позволят производить еще больше. На полях, остававшихся неизменными тысячелетия, ныне поднимаются небоскребы. Безликая униформа, в которой ходили многие поколения китайцев, уступила место буйству красок. С увеличением доходов населения появилась покупательская культура. Сегодня реклама, еще недавно отсутствовавшая в Китае, — одна из самых быстро растущих отраслей, а международные розничные гиганты вроде Wal-Mart, Carrefour и B&Q состязаются
В стране, где еще недавно господствовали коллективные хозяйства, явно существует, пусть и расплывчатое, право собственности на городскую недвижимость, иначе иностранные инвестиции в недвижимость, фабрики и ценные бумаги давно бы прекратились. Инвесторы ведут себя так, словно уверены в получении дохода и возврате первоначальных вложений. И эта уверенность существует не на пустом месте41. Предоставление китайским гражданам права иметь в собственности и продавать жилье открыло возможности для накопления капитала. Эрнандо де Сою, полагаю, это понравилось бы. В марте 2007 года Всекитайское собрание народных представителей предоставило гражданам более полное право собственности, которое предполагает защиту частного имущества наравне с государственным. Однако оно сильно ограничено по сравнению с правом собственности в развитых странах. Для реального осуществления права собственности мало одного лишь закона, необходима еще административная и судебная система, обеспечивающая соблюдение этого закона. В этом плане Китай отстает. Справедливая судебная система пока остается для Китая лишь целью на горизонте. В стране допускаются многочисленные нарушения, особенно нарушения права интеллектуальной собственности: иностранные инвесторы в совместные предприятия нередко жалуются, что технологии, переданные новым заводам, копируются конкурирующими предприятиями, принадлежащими китайским собственникам.
Серьезным препятствием на пути накопления богатства является глубокая привязанность страны к ее коммунистическим корням. Конечно, в Китае я имел дело в основном с «либералами». Не припомню, чтобы на многочисленных встречах с чиновниками от экономики и финансов при мне упоминали коммунизм или Маркса. Однако мне все же пришлось раз участвовать в идеологической дискуссии. Это случилось в 1994 году, когда я обсуждал тему рыночного капитализма с Ли Пэном, пламенным марксистом и предшественником Чжу на посту премьера. Он очень хорошо знал американскую экономическую практику и был искусным спорщиком. Я сразу понял, что столкнулся совсем не с той марксистской риторикой, с которой нас знакомили в колледже. Ли очень внимательно выслушал мое обоснование необходимости скорейшего открытия китайских рынков. Затем он поинтересовался, зачем же тогда, если США так преданы идее нерегулируемого рынка.
Никсон в 1971 году ввел контроль над зарплатами и ценами. Это было удивительно. Ли. известный противник компромиссов, не просто знал реальную ситуацию в мире, но и высказывался вполне разумно. Я признал, что контроль цен — это плохая политика, которая всегда дает один результат —лишний раз доказывает неработоспособность подобных ограничений. А потом, с тех пор мы ни разу не прибегали к ней. Я вовсе не собирался переубеждать своего собеседника. Мы. к сожалению, находились в положении ведущих спор официальных представителей, которые даже в случае ошибочности позиции были не вправе признать ошибку. Как бы я ни старался убедить его, а он меня, мы не могли публично отойти от официальной политики своего правительства.
С Ли Пэном я больше не встречался и могу лишь догадываться о том, какие чувства он испытывал, когда в 2001 году Китай вступил во Всемирную торговую организацию (ВТО), бастион свободной торговли. Я всегда был твердым сторонником поддержания постоянных торговых отношений с Китаем и считал, что полная интеграция этой страны в мировую торговую систему пойдет на пользу как китайским гражданам, уровень жизни которых повысится, так и американским бизнесменам и фермерам, перед которыми откроется неосвоенный рынок. В мае 2000 года по просьбе президента Клинтона я выступил в Белом доме с изложением своих представлений относительно полной интеграции Китая в глобальный рынок, которая, на мой взгляд, должна укрепить права человека и усилить соблюдение закона. Тогда я сказал журналистам: «История показывает, что любое ограничение могущества системы централизованного планирования и расширение использования рыночных механизмов, например в результате вступления в ВТО, неизменно приводит к расширению прав человека». (Давая пояснения относительно причин моего выступления, Клинтон лукаво заметил: «Все знают, когда говорит председатель Гринспен, мир слушает. Надеюсь, конгресс слушает сегодня».)