Эпоха спящих богов
Шрифт:
Тьфу, вот тебе и хранитель. Ладно, прорвёмся.
– У вас ручка с собой? – неожиданно поинтересовалась Дарина.
– Что?
– Нет? Это плохо. Хотя, в соседнем доме…
– Да есть у меня ручка.
– А она синяя?
– Синяя.
– Отлично. Нам сюда, – девица как вкопанная застывает у двойных стеклянных дверей. По инерции пролетаю ещё метра три дальше по улице. «Ну что за недотёпа», – на её личике (вполне себе симпатичном. И волосы в цвет местного солнца) читаю нескрываемую досаду. И пока она от нетерпения и всё той же досады притопывает правой ножкой, я уже тут как тут.
Дарина подается к дверям, и те спешно разбегаются в стороны. Мчимся куда-то вверх по лестнице. Третий этаж. Направо. Снова спешащие спрятаться в стены бликующие створки.
– Есть! У меня есть Непредвзятый! – Дарина, как накануне в парке, звонко вспарывает тишину огромного зала.
– Начинаем, – тихим будничным скрипом прошелестело в ответ над рядами сидений, на которых расположились человек триста, не меньше.
Девица протягивает меня сквозь ряды вперед, к подиуму, на котором высится вполне себе узнаваемое судебное застолье. Вулканической магмой вновь начинает вздыматься тревога: «Провалился! Даже не на первом задании, тупо на ознакомительной вылазке! – Во мне явно начала вызревать паника. – Да во что же это я вляпался??? АНГЕЛ!!!»
«Не нужно так кричать. Я тебя слышу даже лучше, чем ты сам себя», – не замедлил тот с ответом.
«Так вытаскивай меня отсюда!»
«Успокойся. Этот суд не над тобой. Здесь ты просто наблюдатель – как и положено практиканту».
«Наблюдают со стороны, а меня, если ты не заметил, во что-то активно втягивают», – спокойная уверенность опекуна поубавила во мне сомнений, но полностью опасения так пока и не спешили удалиться восвояси.
«Наблюдать можно по-разному. Не волнуйся. Тебе будет интересно. И совсем не больно», – какими-то совсем уж не механическими аргументами начал оперировать ангел.
«Опять издеваешься?!»
«Ничуть. Факты констатирую».
Да тьфу на него ещё раз…
В этот момент Дарина дотягивает меня до главы застолья. Обойдя подиум, по ступенькам возносимся непосредственно к нему. Всё как положено: мантия, молоточек, отрешённость во взгляде. Парика почему-то нет. Армейская стрижка, едва ли не под «ноль».
– Покажите ручку, – шелестит бесстрастное. – Хорошо. Напишите здесь полное имя. Вслух не произносите. И займите своё место.
На чистом листе бумаги стандартного четвертого формата обозначаюсь. И в сопровождении Дарины встаю метрах в двух слева от судьи за высокую конторку.
– Прежде чем начать процесс, – как же это он так внятно шелестит, в очередной раз удивляюсь я, – должен спросить почтенную публику: знает ли кто-нибудь этого человека и его имя? – Взмах молоточком в мою сторону. – Нет? Приступим.
– Что скажет общество?
– Виновен!
– Непредвзятый?
– Невиновен.
– Слушание дела по существу переносится на завтра, – удар молотком. – Обвиняемый будет подвергнут процедуре развоплощения.
Минут через пятнадцать сидим с Дариной в какой-то местной кафушке за трёхлепестковым столиком. Конструкция странная, но вполне комфортная – вроде как вместе трапезничаем, тет-а-тет полновесный, но в то же время тарелками не стукаемся. Еда несколько необычна и на вид, и на вкус. Зеленоватый бифштекс желейной консистенции и некий сложносочинённый гарнир радостно розового цвета слегка приправлены то ли анисом, то ли валерьянкой. По крайней мере, мне так кажется. Но уплетаю за обе щеки, нагулял аппетит по полной.
Дарина что-то потягивает из уложенной в плоскую спираль трубочки матового стекла с высоким медным мундштуком. В эту «плюху» добрая тарелка борща войдёт, думаю.
– Уверены, что с вашим отцом всё в порядке? А то мы с Вами сейчас сидим тут, обедаем, а его там развоплощают, – решился я прервать затянувшееся молчание.
– Но ведь этого всё равно не избежать, – пожала Дарина плечами.
– Ага… А это плохо или хорошо? – пытаюсь хоть как-то прояснить ситуацию.
– Не знаю… – Дарина задумчиво рисовала что-то соломинкой на пузырящейся поверхности местного напитка. – Когда он вспомнит всё, что происходило с ним на прошлой неделе, тогда и поймём.
– Ага…
– Да что ты заладил – ага, да ага! – собеседница оставила соломинку в покое и с определённым раздражением посмотрела на меня.
«Ангел, а причем здесь ручка?» – спросил я опекуна, стараясь не обращать внимание на то, что меня только что записали в недоумки.
«Других вопросов нет?»
«Пока нет».
«У каждого гражданина должна быть ручка».
«А если нет – не взял с собой, потерял?» – настаивал я на своём.
«Тогда ты не гражданин. Именно в тот момент, когда ты без ручки».
«И?»
«И если бы обнаружилось, что у тебя нет ручки, ты бы уже сидел на месте отца Дарины».
«Ага… Да что ж меня заклинило на этом ага, в самом деле», – пробубнил я вместо ответа, пытаясь сообразить, что же имеет ввиду мой опекун.
«Ответ нужен?»
«А есть?»
«Ага».
«Чувство юмора недавно прокачивать начал?» – завозмущался было я. Но тут же спохватился – да какое у железяки чувство юмора. И тут же получил в ответ ещё одну оплеуху.
«Врождённое, – с явными нотками усмешки в голосе обронил ангел. И добавил: – а ты давай, размышляй дальше. Глядишь, сам до всего дойдёшь».
Нет, это же надо… Какая-то неправильная в Конторе техника. И она даёт неправильные советы. Ничего, я ещё разберусь с твоими настройками, ангел мой, хранитель недоделанный… Или всё-таки следует всерьёз поразмыслить над сказанным опекуном?
– Карл… – прервала это самокопание втравившая меня в историю девица.
– Да, Дарина.
– Надеюсь, завтра у тебя найдётся время…
– До пятницы я совершенно свободен… Кстати, а как это ты так с ходу определила, что я не местный, да ещё и совершенно свеженький не местный? – задал я давно назревший вопрос.
– Так ты же переодеться не успел. И рубашка, и брюки у тебя синие. И ручка. Многие после дороги в нашем парке отдыхают. Вот я и бросилась туда.
– Ну да, конечно, – я тут же вспомнил, что удивило в суде, помимо, собственно моего скоропостижного туда прибытия: вся публика была разодета в одежды жёлто-оранжевых тонов. Вся, без исключения. Кстати, а как это мы так запросто перешли на ты? Да уж, быстрее всего сближают беды и непонятки … – Э-э, Дарина, а ты не могла бы посоветовать, где мне лучше остановиться?