Эпоха Возрождения
Шрифт:
Итак, в 1550 году вышел первый альманах Мишеля Нострадамуса с пророчествами, состоящими из двенадцати четверостиший-катренов, каждый из которых содержал предсказание на один из месяцев грядущего года. Альманах сразу завоевал огромную популярность и в то же время инквизиции при всем желании не к чему было придраться – обтекаемые фразы катренов и ссылка на точную науку астрологию не давали к этому никакого повода. Поверим современникам ученого – на фоне других таких же изданий де Нотр-Даму оказывали большее доверие, значит, не без оснований. В дальнейшем такие альманахи публиковались регулярно каждый год, вплоть до смерти автора.
Альманахи на 1551–1554 годы до наших дней не дошли. Первый же сохранившийся альманах был выпущен в 1554 году и описывал события, которые должны были произойти в следующем, 1555 году.
Немалую роль в выработке Нострадамусом его неповторимого стиля, туманного и лаконичного, сыграли издатели. Вот что писал предсказателю его лионский издатель Жан Брото: «19 сентября я получил два альманаха. Я потрясен Вашим многословием. Сегодня в моде лаконизм. Я даже решил напечатать лишь один – по Вашему выбору – добавив к нему полезные фрагменты другого».
Издательский опыт оказался успешным, и в 1554 году Нострадамус начал работу над «Центуриями». Замысел ученого состоял в следующем: написать десять центурий по сто катренов-четверостиший в каждой, то есть тысячу катренов. (Само слово центурия переводится как «сотня», «столетие»). Выходил своеобразный прогноз на ближайшую тысячу лет (хотя на самом деле, как вы убедитесь в дальнейшем, описанный период намного меньше). В 1555 году в Лионе вышли в свет первые три центурии, позже, в том же году, – часть четвертой и тома с пятого по седьмой. Эти «Пророчества магистра Мишеля Нострадамуса», выпущенные довольно скромным тиражом, принесли автору бешеную популярность во Франции – наверное, не было в то время человека, который хотя бы краем уха не слышал о знаменитом пророке. Но находилось немало скептиков, называвших катрены обычной тарабарщиной, а также завистливых конкурентов, обвинявших автора в связи с нечистой силой.
Как следует из предваряющего первые семь центурий послания Нострадамуса сыну Сезару, впервые озарение пришло к нему при сожжении им оккультных писаний. За свой дар предвидения Нострадамус благодарил Бога, в то время как точные расчеты и астрологические выкладки служили ему лишь подтверждением этого дара.
«Так как обычно принято утверждать, что знание о будущих событиях точным знанием являться не может, то дело обстоит таким образом, что я поначалу не верил в свою возможность предсказывать посредством моих природных данных, унаследованных от предков. Я все время недооценивал свои способности, данные мне природой…» – писал пророк в «Послании Генриху II».
В 1558 году Нострадамус издал вторую часть «Центурий», в которой поместил послание к Генриху, раскрывавшее «методику» предсказательной работы. «Мои ночные пророческие расчеты, – пишет он, – построены скорее на натуральном инстинкте в сопровождении поэтического исступления, чем по строгим правилам поэзии. Большинство из них составлено и согласовано с астрономическими вычислениями, соответственно годам, месяцам и неделям для областей, стран и большинства городов всей Европы, включая Африку и часть Азии… Хотя мои расчеты могут не оказаться правильными для всех народов, они, однако, определены небесными движениями в сочетании с вдохновением, унаследованным мной от моих предков, которое находит на меня в определенные часы… Это так, как будто глядишь в горящее зеркало с затуманенной поверхностью и видишь великие события, удивительные и бедственные…»
Отвечая на очевидно уже тогда высказывавшиеся упреки в том, что его катрены, как правило, совершенно невразумительны, Нострадамус пишет: «Опасность нынешнего времени, достойнейший король, требует, чтобы такие тайны открывались только в загадочных выражениях, имея, однако, при этом только один смысл и значение и ничего двусмысленного». Здесь мы видим явный намек на то, что Нострадамус не желал возобновлять свое знакомство с инквизицией.
Пророчества Нострадамуса написаны поэтическим языком, и стихотворный размер своими жесткими законами, вероятно, сковывал автора, поиск рифм иногда затрудняет выражение мысли, приходится жертвовать содержанием. Казалось бы, пророческий текст должен быть прежде всего информативным; легко догадаться, что законы поэзии приведут к искажению авторской мысли. Почему же Нострадамус выбрал тот жанр, в котором предсказателю теснее всего?
Ответ стоит искать в том, как понимали поэзию четыреста пятьдесят лет назад сами поэты. Вот что пишет, например, «король французских поэтов» Пьер Ронсар: «Для первого мудреца поэзия была не чем иным, как аллегорической теологией». Еще древние поэты, по его словам, общались с оракулами и предсказателями и то, что те сообщали в скупых и туманных словах, доносили до простых смертных изысканным поэтическим языком.
В 1548 году Пьером Ронсаром и Жоашеном дю Белле была создана поэтическая группа «Плеяды», целью которой было обновление поэтического языка и создание национальной поэтической школы, используя в качестве образцов для подражания лучшие образцы античной культуры. Общественная же роль поэта в концепции «Плеяд» далеко выходила за рамки привычных представлений – поэт становился важным членом общества. Поэтическое творчество – тяжелый труд, осененный божественным вдохновением, поэт свободен и не должен подвергаться гонениям за свое творчество; напротив, сильные мира сего обязаны прислушиваться к его откровениям, как национальный пророк поэт указывает обществу на опасности, которые его ожидают. Изменение социальной роли поэта, провозглашенное «Плеядами», сделало возможным появление книги Нострадамуса..
Божественный Глагол станет субстанцией.Включит небо, землю, оккультное золото с мистическим молоком.Тело, душа, дух будут обладать полным могуществом,Как под его ногами, так и в Небесном чертоге.С появлением пророчеств Нострадамуса вслед за натурфилософией Ронсара в поэзию шагнула астрология и мистика, причем – немаловажная деталь – мистика, сделав стихи Нострадамуса туманными, оставила неизменным общий напряженный мотив, сводимый к библейским строкам: «Горе, горе тебе, великий город Вавилон, город крепкий! Ибо в один час пришел суд твой».
Лякруа дю Мен, современник великого прорицателя, писал: «Все ученые люди немало почитают пророчества упомянутого Нострадамуса, и среди них я назову господина Дора, столь почитаемого своим веком и настолько удачливого толмача или толкователя этих катренов или пророчеств упомянутого Нострадамуса, что он кажется гением упомянутого автора, как бы подпророком». Королевский поэт Жан Дора, учитель Ронсара и дю Белле, действительно был первым комментатором и толкователем предсказаний Нострадамуса. В мемуарах придворного дю Вердье отмечено, что королевский поэт активно интересовался «центуриями Нострадамуса, содержащими некие пророчества, которым он давал истолкования, подтвержденные многими событиями, и говорил, что они были продиктованы написавшему их Мишелю Нотр-Даму ангелом». Показательно, что де Шавиньи, секретарь Нострадамуса, составивший первые печатные толкования предсказаний Нострадамуса, был учеником Дора. Признание же Нострадамуса «Плеядами» было не случайным: в их глазах появление национального поэта-про-рока было прямым возрождением античных традиций, которого они так жаждали.
Мишель Монтень, напрямую обращаясь к античному опыту, писал в эссе «О суетности»: «Поэзии, и только поэзии, должно принадлежать в искусстве речи первенство и главенство. Это – исконный язык богов. Поэт, по словам Платона, восседая на треножнике муз, охваченный вдохновением, изливает из себя все, что ни придет к нему на уста, словно струя родника; он не обдумывает и не взвешивает своих слов, и они истекают из него в бесконечном разнообразии красок, противоречивые по своей сущности, и не плавно и ровно, а порывами. Сам он с головы до пят поэтичен, и, как утверждают ученые, древняя теогоническая поэзия – это и есть первая философия». Нострадамус придерживался таких же взглядов. Это следует из двух первых катренов «Пророчеств», описывающих процесс «проникновения в будущее»: