Эпоха Возрождения
Шрифт:
Нострадамус допускал, что при отстранении тиранов от власти возможно даже кровопролитие:
Древний город, творение Антенора (Падуя),Не сможет более терпеть тирана:Фальшивый однорукий в храме перережет [ему] горло,А его сторонников народ предаст смерти.Сто раз умрет бесчеловечный тиран,На его место поставлен сведущий и снисходительный.Весь сенат будет под его рукой,Будет рассержен злым смельчаком.Но, насколько можно судить по катренам, сама идея свободы ради свободы вызывала у Нострадамуса скепсис – убийство тирана не обязательно ведет к торжеству справедливости и социальной гармонии. Признавая право народа на убийство тирана, Нострадамус по-видимому, считал республику нестабильным образованием – господство черни, по его мнению, неминуемо вело к новым раздорам и войнам. Поэтому, свержение тирана, обретение свободы может привести к ухудшению положения в обществе. Поэтому мы читаем в его «Пророчествах»: «Области, города, селения, царства и провинции, которые сойдут со своих изначальных путей, чтобы стать свободными, поработят себя еще сильнее, и втайне будут рассержены своей «свободой». И, потеряв совершенную религию, они начнут избивать левых, чтобы вернуться направо».
Вольный город станет рабом свободы…Ученый был сторонником гуманной, просвещенной монархии, он считал, что, мудрый, рассудительный и «снисходительный» монарх, покровитель искусств, посылается народу Богом и служит образцом для подражания на протяжении многих веков.
До конца своей жизни предсказатель страдал от непонимания окружающих, интриг завистников и ненависти врагов. Круг его друзей был весьма узок, и в 1552 г. он жаловался: «В Салоне, где я проживаю, я нахожусь… среди скотов и варваров, смертных врагов словесности и досточтимой образованности». Несмотря на всеевропейскую славу, Нострадамус оказывался под огнем критики представителей самых разных слоев: священнослужителей и дворян, политиков и ученых, астрологов и тех, кто выступал против астрологии, протестантов и католиков и даже членов собственной семьи.
Знакомый Нострадамуса, поэт-протестант Якоб Секувираг напоминал в личном письме прорицателю греческие изречения: «ничего лучше скромности», «сохраняй чувство меры». Он писал: «Поверь мне, люди не читают твои сочинения с такой же доброй верой, которую ты излагаешь; столь велика порочность нашего века».
Уже после смерти провидца его сын Сезар отказывался напечатать неизданные рукописи своего отца, среди которых были и письма, – он утверждал, что в них содержится «нечто отбрасываемое и сомнительное».
Многие из современников обвиняли Нострадамуса в сношениях с падшими духами, шарлатанстве, растлении умов народа и королевской семьи, тайной приверженности иудаизму, самонадеянности и хвастовстве, алкоголизме и непрофессионализме.
На наш взгляд, объем критики был прямо пропорционален популярности его трудов, которая имела место во всех слоях общества – как во Франции, так и за ее границами.
Нострадамус оставил после себя также несколько непророческих сочинений. Прежде всего это «Истолкование иероглифов Гораполлона», написанное в 1547 г. и посвященное Жанне д’Альбре, принцессе Наваррской, которое было напечатано лишь в 1968 году. Полное название другого непророческого сочинения «Превосходная и очень полезная книжечка, полезная всем, кто желает познакомиться с многочисленными превосходными рецептами, разделенная на две части. Первая рассказывает о разных способах приготовлять разные румяна и ароматы для украшения и отбеливания лица. Вторая показывает способы и приемы изготовления варенья многих видов, из меда, сахара и обработанного теплом вина, полностью разбитая на главы, как об этом пространно сообщается в содержании». Помимо изложенного в ней имеется рецепт противочумного препарата и кое-что из биографии автора.
Третья непророческая книга Нострадамуса – «Парафраза Галена, его увещевания Менодоту в изучении изящных искусств, особенно медицины». Это перевод греческого трактата врача и философа II в. н. э. Галена из Пергама, и, надо сказать, не лучший перевод.
Смерть и после смерти
1 июля 1566 года Нострадамус сказал своему секретарю Шавиньи: «На рассвете ты уже не застанешь меня в живых!» Около 3 часов утра 2 июля 1566 г. он поднялся с постели, страдая от приступа подагры (как говорят, болезни гениев), и упал мертвым на скамью. Очевидцы случившегося утверждали, что смерть его была спокойной. Он знал день своей кончины и написал в июне 1566 года в экземпляре Эфемерид Стадиуса (таблицах, содержащих расчеты положений планет и других небесных тел на определенные промежутки времени) напротив даты 2 июля: «Здесь приближается смерть».
Итак, к моменту своей кончины Нострадамус был довольно богатым и уважаемым человеком, конфидентом королевы-матери и лейб-медиком короля.
Тело Нострадамуса было положено в саркофаг и погребено в церкви францисканцев-миноритов в Салоне. Согласно завещанию предсказателя, оно было замуровано в стене храма в вертикальном положении. Возможно, это желание объясняют свидетельства современников о том, что Нострадамус в свое время кричал оскорблявшим его простолюдинам: «Подите прочь, сволочи! Вы никогда не наступите своей грязной ногой на мое горло – ни сейчас, ни после моей смерти!».
Эпитафия, высеченная на прислоненной на древнеримский манер к стене храма плите, гласила: «Великому Господу. Здесь покоится прах знаменитого Мишеля Нострадамуса, который был признан достойнейшим из смертных описывать события будущего своим почти божественным пером, следя за движением звезд и всей Вселенной. Он прожил на свете 62 года 6 месяцев и 17 дней. Он умер в Салоне в 1566 г. Да не позавидуют потомки его покою. Анна Понсар Жемелле желает своему мужу подлинного счастья».
Фраза «Потомки да не позавидуют его покою» оказалась действительно пророческой.
В 1791 году Революционный марсельский батальон взломал гробницу и разбросал по церкви останки Нострадамуса и его сына Сезара. Мэр Салона, Давид, уговорил марсельцев оставить прах в покое, сказав, что Нострадамус в свое время предсказал революцию. По легенде, на следующий день некий якобинец, который был среди поджигателей церкви францисканцев, был найден убитым. Так исполнилось пророчество Нострадамуса, предрекавшего горе всякому, кто вскроет его могилу.
Тот, кто откроет найденный склеп,И сразу же не закроет его,К тому придет горе, и ничего не сможет доказать,Даже если будет королем Бретонским или Нормандским.