Эпоха зомби
Шрифт:
— Живо!!! — Сальный не шутил.
Пожав плечами, Гурбан принялся расстегивать куртку.
— Не ты, идиот! Кому ты нужен! Девка пусть раздевается!
— Зачем это?
— Осмотр на выявление скрытых предметов. И вообще, это мой вагон! Я здесь хозяин! Не нравятся мои порядки — не держу! Тамбур, дверь — пошли отсюда!
— Но мы оплатили проезд…
Это окончательно вывело из себя сального в мехах:
— Где ваша плата? Где, я спрашиваю?!
Мордастый — Тимур его зовут, как понял Гурбан, — поддержал напарника:
— А будете выдрючиваться — всех тут положу!
Командир почувствовал
— Ну?! — Дырявый ствол ППШ уставился Гурбану в живот, хотя раздеваться надлежало Ксю.
Неужели дробовика мало?..
Девчушка с косичками выглядывала из-под грязного одеяла — детское любопытство, ни грамма страха. Фаза, если ему дать карт-бланш, зацепит ее вместе с бабкой и не заметит. Какое ему дело до этих жалких оборванцев? На кону спасение человечества от слизней! Что в сравнении с этим одна девочка? Пшик, ноль без палочки! И все-таки…
Гурбан едва заметно кивнул Ксю:
— Давай, детка, не подкачай. — И подмигнул Беку — мол, Коля, готовься, твой номер следующий.
Настоящая команда — это когда понимают с полуслова. А настоящий командир тот, чьи приказы исполняются еще до того, как они отданы.
У Гурбана настоящая команда. И сам он — настоящий.
— Нравлюсь? — Ксю презрительно скривилась, расстегивая одну пуговицу за другой на куртке, которую надо бы выкинуть, а лучше — сжечь, ибо ткань пропиталась орловской радиацией, как губка водой. — Не слышу?
Сальный облизнулся и кивнул.
— Так, может, сам осмотришь меня? Для выявления скрытых предметов?
На покрасневшем лице сального выступил пот.
— Да-да, я осмотрю…
— А вот хрен тебе! Не буду раздеваться. Не хочу и не буду, и никто меня не заставит! — Ксю принялась застегивать пуговицы обратно. — И вообще, мы оплатили уже проезд…
Сальный оторопел. А потом, направляя ППШ то на одного чистильщика, то на другого, просипел:
— Тимурчик, прикрой! Один дернется — гасим всех! — Шагнув к Ксю, он схватил ее за округлую, заметную даже под солдатской курткой грудь и сильно сдавил. — Ах ты дрянь! Играть со мной надумала?! Да я тебя щас при всех тут разложу! На четыре кости поставлю! Я тут проводник! Я — хозяин!
Ксю вскрикнула от боли. А потом коленом саданула со всей дури сальному в пах.
Тот закатил глаза, уронил пистолет-пулемет и осел на пол.
— Мордой в пол! Всем лечь! Лечь, я сказал!!! — отпрянув от Гурбана, закричал Тимурчик, вместо того чтобы сразу открыть огонь из двух стволов.
И это было его ошибкой.
Бек сверху вниз ломом врезал ему по предплечьям, сломав две руки сразу.
— Нельзя так с оружием обращаться! — Доктор, проявив завидную сноровку, кинулся вперед и подхватил дробовик и «калаш» из разжавшихся пальцев. А уж Фаза не дал толстяку даже пикнуть — ударом молота-кулака отправил его в беспамятство.
Блондинка подняла ППШ сального и повесила себе на плечо.
— Забавная игрушка, у меня такой еще не было. А запасные диски есть? — Не дождавшись ответа от подвывающего от боли проводника, она шагнула к гамаку и в наваленном на нем тряпье нашла спортивную сумку, полную боеприпасов.
— Отличный удар. — С сожалением Доктор передал Фазе автомат, а дробовик оставил себе, любовно проведя по вороненому стволу.
Теперь все чистильщики, кроме командира и Мясника, были вооружены. Три ствола и лом — уже что-то. Уже не с пустыми руками в гости к Сташеву и его дружкам заявятся.
— Командир, а с этими что делать? Кончать их? — Бек занес кончик лома над головой сального.
Оставить проводников как есть нельзя — очнутся, поднимут шум. Связать? В вагоне много людей, найдутся среди них и сердобольные идиоты, освободят. Убить безоружных? Гурбан скривился: мараться не хотелось.
— Этот мусор, — сказал он, — надо выбросить.
— Есть выбросить! — Фаза схватил обоих проводников за шкирки и потащил в тамбур.
— За мной! — скомандовал Гурбан.
Стараясь не наступать на лежащих вповалку людей, он поспешил в другой конец вагона, чтобы перебраться в следующий.
Выстроившись в затылок друг другу, чистильщики не отставали.
Стиснув зубы, Дан мысленно выругался. В щель просматривался лишь небольшой сектор коридора — безлюдный сектор, ведь Равиль и проводник ушли, не сообщив доставщикам о своих намерениях. И верно, чего на месте топтаться? Есть проблема — надо решать.
«Убить. Или хотя бы ссадить с поезда», — так сказал вольник, а уж он-то слов на ветер не бросает. Ну почему, скажите, Данила помешал ему расправиться с Гурбаном в Орле? Одного легкого удара мечом хватило бы! Дан всерьез корил себя за благородство — сейчас корил, но там, в радиоактивных руинах, он думал иначе. А в итоге из-за него друзья опять подвергаются смертельной опасности! Хотя Ашот с Маришей тоже молодцы. Равиль едва не зарубил бандита, когда Дан потерял сознание, но они не дали…
Интересно, куда отправились и что будут делать вольник и проводник? Так интересно, что аж во рту пересохло и в глазах двоиться начало. И голова закружилась, и…
И случилось невероятное.
Данила будто просочился в щель, сквозь которую смотрел в коридор, и побежал вслед за кожаной курткой, что едва виделась в сером тумане впереди. Откуда в вагоне туман? И чтобы бегать, нужны ноги, а Дан вовсе не отталкивался ботинками от пола. Он… летел, что ли?
Но тело его при этом осталось в купе!
А вот душа — душа ли? — пристроилась за проводником. Тот что-то почувствовал — обернулся, громко втянув воздух через нос. И через несколько шагов опять это сделал. Неужели у души есть запах?
Тем временем тело Дана схватили за плечо и принялись трясти.
— Да что мы сидим?! Надо выломать дверь, да, брат?! — горячился Ашот. — Чего мы ждем? Пока к нам бандиты придут? Гурбан к нам придет, мы этого ждем?!..
Ашот еще много чего говорил, но Данила его не слушал. Если толстяк тараторит без умолку, он и пальцем не пошевелит, чтобы предпринять хоть что-то. Ждет, пока первый шаг сделает кто-то другой. Обычно «другим» выступал Дан, и это стоило ему переэкзаменовок, выговоров и лишения стипендии. Но сейчас он был слишком занят наблюдением за Равилем и его спутником. Мариша тоже не спешила поддаваться на провокации Ашота. И потому толстяк быстро заткнулся.