Эпос хищника. Сборник
Шрифт:
– О-о-ой!
– разочарованно протянула Анна-Мария.
– Целых девять недель?! Это же вечность! Почему не шесть дней?
– Вообще я установил самый скоростной режим, - Стасик тоже был озадачен.
– Наверно, скорее нельзя. Человечек ведь сложнее хомки. Может, в моем инкубаторе было бы скорее?
– Ну да, щас!
– обиделась Анна-Мария.
– У меня седьмого поколения!
– Слушай!
– насторожился Стасик.
– А твои родители не заметят, что инкубатор так долго занят?
– Если я не буду приставать к папе, он сам не сядет конструировать хомок. Вот только лампочки…
– Мы
– Папа не заметит.
Этого дня Стасик и Анна-Мария ждали с нетерпением. Анна-Мария рассказывала, что иногда из глубины инкубатора доносятся постукивания и шорохи, хотя она не уверена. И вот этот день настал. После школы Стасик и Анна-Мария сели возле инкубатора и начали ждать. Наконец инкубатор щелкнул, как тостер, и крышка его чуть приоткрылась. Изнутри повалил теплый кисловатый пар. Стасик подскочил к инкубатору, распахнул крышку и отшатнулся. Анна-Мария выглянула из-за его плеча, и лицо ее тоже изумленно вытянулось. На подстилке камеры в склизких обломках скорлупы лежал крохотный ребенок. Он дернулся, всхлипнул, забил ножками и пронзительно закричал.
– Как мерзко визжит!
– поморщилась Анна-Мария, зажимая уши.
– Хомки так не визжат!
– Ну какой же это геро-о-ой… - разочарованно протянул Стасик, брезгливо тыкая пальцем.
– Голый, сморщенный, весь в складках. Где плащ-скафандр?
Ребенок пищал, захлебываясь и, видно, останавливаться не собирался.
– Может его покормить надо?
– задумалась Анна-Мария.
Стасик взял с полочки пакет "Хомкинкорма", вытряс на ладонь горсть желтоватых крошек и начал сыпать на ребенка, стараясь попасть в открытый рот. Ребенок закашлялся и заверещал еще пронзительней.
– Что-то мы не учли, - пробормотал Стасик.
– Что-то не учли. Сто процентов.
– Фу, мерзость, - поморщилась Анна-Мария.
– Забери его к себе, а то мои родители придут скоро.
– К себе не могу, - покачал головой Стасик.
– У меня бабка.
– Может, его отнести в зоопарк?
– предложила Анна-Мария.
– Ага, тут-то нас из школы и выгонят!
– Думаешь, за это выгоняют?
– Анна-Мария наморщила лоб.
– Идея! Давай ему рот закроем и на чердак унесем? А ночью придумаем что делать? Ты сможешь ко мне ночью прийти?
– Смогу, наверно, - кивнул Стасик.
– А чердак у вас не заперт?
Над городом висела большая луна - желтая и выпуклая, как глаз яичницы. Стасик снова выглянул из куста, свистнул и хотел было опять спрятаться, но тут на восьмом этаже приоткрылось окошко и высунулась знакомая челка. Анна-Мария помахала рукой и скрылась. А через минуту пискнул домофон подъезда - Анна-Мария открыла ему дверь. Стасик крадучись зашел в подъезд и поднялся на восьмой - вызывать лифт он побоялся.
Анна- Мария ждала его у квартиры. Поверх белой ночной рубашки она накинула зимнюю куртку, а на ногах у нее были шлепанцы.
– Что, так и пойдешь?
– удивился Стасик.
– Если буду искать одежду, мама с папой проснутся. Пошли!
– Анна-Мария решительно
Люк чердака был приоткрыт, стояла тишина. Из щели, сквозь клочья пыльной ваты и ржавые скобы, сочился теплый воздух, пахнущий летом, древесиной и голубями. Анна-Мария зажгла красный фонарик-светлячок, и они пролезли на чердак.
В дальнем углу стояла картонная коробка, и в ней на подстилке из мятых газет лежал ребенок. Глаза его были закрыты, а тельце в тусклом лунном свете казалось совсем синим. Анна-Мария посветила фонариком.
– Потрогай его!
– сказала она шепотом.
– Сама потрогай!
– прошептал Стасик.
– Боишься, что ли?
– Не знаю…
– Ну и потрогай!
Стасик осторожно склонился и положил палец на живот малыша. Живот был почти холодный.
– Может, укрыть его?
– спросил Стасик.
– Газетой?
– Он не умер?
– Анна-Мария с любопытством осветила фонариком крохотное бледное личико.
– Возьми его в руки!
– А чего я?
– возмутился Стасик.
– Ну ты же у нас бесстрашный герой, Майор Богдамир?
Стасик шмыгнул носом, опасливо засунул ладони в коробку и вынул крохотное тельце.
– Дышит?
– спросила Анна-Мария.
Стасик осторожно поднес тельце к уху.
– Не знаю, - сказал он.
– Кажется, нет. Или дышит?
– Теплый?
– Анна-Мария, не дожидаясь ответа, коснулась малыша ладошкой.
– Чуть теплый. Смотри, смотри, кровь! Ему ногу голуби поклевали, бедный!
– Фу.
– Стасик положил малыша в коробку и выпрямился.
– Если он умер, то его надо закопать.
– А если не умер?
Стасик задумался. Анна-Мария оглянулась и подняла фонарик-светлячок.
– Идея!
– сказала она.
– Мы сейчас положим его на дощечку и пустим по реке! Так поступали викинги с погибшими. Он будет герой-викинг!
– Круто!
– обрадовался Стасик.
Они стояли на гранитном парапете набережной, на ступеньках, спускающихся к самой воде. Стасик, вооружившись щепкой, сосредоточенно чистил дощечку от голубиных перьев. Дощечка была бурая и заляпанная, они нашли ее в глубине чердака. Анна-Мария держала на руках младенца. Стасик подумал, что вот так, в лунном свете, на фоне тихой воды канала, Анна-Мария очень хорошо смотрится - в белой ночной рубашке и пухлой куртке на плечах, с маленьким лысым человечком, прижатым к груди. На виске младенца темнела звездочка - не такая ровная, как рисовали, но вполне четкая.
– То мне кажется, что дышит… то не дышит, - задумчиво сказала Анна-Мария, тихонько опуская малыша на дощечку.
– А как мы его назовем?
– Герой, - просто сказал Стасик, опуская дощечку на воду.
– Наш герой.
– Классно. Пускай плывет.
– Анна-Мария улыбнулась.
Дощечка мирно покачивалась на воде, и от этого казалось, что младенец тихонько шевелит ручками. Стасик наклонился над водой и собирался оттолкнуть дощечку, но Анна-Мария взяла его за рукав.
– Подожди! Так будет еще красивее!
– Она размотала с запястья шнурок фонарика-светлячка, включила его и опустила на дощечку рядом с головой малыша.