Эпос хищника. Сборник
Шрифт:
Наконец из обезьянника выволокли мужика и брезгливо обыскали, стараясь не испачкаться в крови. В его карманах нашли очки, семь рублей денег и видеокассету "Немецкие танки". Вот это последнее как раз очень не понравилось милиционерам.
– Танками интересуетесь, сволочь?
– спрашивали они его, почему-то на "вы" - наверно так полагалось по инструкции.
Затем мужика отправили обратно и вывели меня.
– Что это у тебя с руками?
– спросил милиционер, снимая наручники.
– А что такое?
– внутренне торжествуя, осведомился я.
– Холодные
– Да нет, я просто умер сегодня утром.
– Нежилец.
– сочувственно ахнули милиционеры и две тетки-свидетельницы.
– А что же с тобой случилось, парень?
– Авария. Умер сегодня в больнице, вот ехал прощаться с однокурсниками…
– Так что же ты сразу не сказал!
– нестройным хором произнесли милиционеры, - У тебя и так времени мало, а мы тебя задерживаем!
– Братушка, прости меня, козла!
– засипел мужик из обезьянника.
– Можно идти?
– спросил я.
– Конечно, иди, извини что так получилось.
– сказали вразнобой трое милиционеров, а четвертый добавил, - Стой, погоди, дай руку, я еще раз гляну.
– Да ладно, Леха, что и так не видно, что нежилец?
– возмутились милиционеры.
– А кто его знает, может прикидывается. Проверить полагается.
– ответил Леха, рассматривая мою ладонь.
– Вроде нежилец. Фамилия-то твоя как? Паспорта нету?
– Леха, какой паспорт у нежильца?
– возмутились остальные.
– Не гневи Бога, помрешь - тебя так гонять будут. Иди, иди, парень.
– кивнули они мне.
– Ладно, иди. Сумку свою не забудь.
– кивнул Леха и погрозил кулаком в сторону обезьянника, - А ты, мразь, нам за паренька ответишь!
– Ну вы его все-таки не очень… - неопределенно сказал я, было жалко мужика.
– Разберемся!
– грозно заявили милиционеры.
Я вышел из отделения. Народу уже не было, видно поезд все-таки тут появлялся. Пока я устанавливал часы, пришел следующий, и я поехал в институт.
В институте как раз был большой перерыв, наши ушли обедать. Я решил не появляться в буфете, а поднялся в пустую аудиторию, где после перерыва начнутся занятия, и сидел там, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Все-таки я еще наверно не успел до конца осознать случившееся. Но даже сейчас родные стены института вызывали необыкновенную торжественную грусть. Когда бываешь тут каждый день - все обыденно и привычно. Но сейчас, когда жизнь остановилась, я испытывал совершенно другие чувства - каждая мелочь имела значение, каждая деталь была крайне важна и безумно самобытна. Хотелось впитать в себя навсегда каждую трещинку в штукатурке на потолке, каждую надпись на столах, и даже глупый узор линолеума под ногами. Как живые, перед моим внутренним взором, прошли вереницы лекций, которые я прогулял за три года, и мне было не то, чтобы стыдно, но просто жалко, что эти лекции, казавшиеся такими скучными и принудительными, прошли мимо меня.
В коридоре раздались голоса, и вошли Ольга, Коляныч и Аганизян.
– Здоров, Аркад!
– завопил Аганизян, - Ты чего опять вторник первую пару гуляешь? Косач снова перекличку делал. Тут такой прикол
– Артем, я вчера разбился на машине.
– произнес я в наступившей тишине, и сам почувствовал, что от жалости к себе на глаза наворачиваются слезы.
Ольга с ужасом охнула и села на стул. Коляныч на миг прикрыл глаза и лицо его вытянулось.
– Аркад, как же… Как же ты… Мы… - Колянычу явно не хватало слов.
– Да все нормально, ребята, я пришел проститься… - тихо произнес я.
Ольга заплакала, достала из сумочки кружевной платочек и трогательно прижала к носику.
– Я просто не знаю что сказать.
– сказал Аганизян и потупился.
Воцарилась пауза. Вошли, переговариваясь, Аленка, Игорек, Шуршик и Глеб.
– Что вы сидите такие упадочные? Контрольная будет что-ли?
– провозгласил Глеб.
– Аркашка… - всхлипнула Ольга, указав в мою сторону платочком.
Коляныч и Аганизян молчали, потупившись. Глеб глянул на меня и сразу отвел взгляд - он понял.
– Когда?
– спросил он бесцветным голосом.
– Вчера на кольцевой, на машине разбился. Везли компьютеры по работе, врезались.
– ответил я.
– Аркадий… - Глеб сделал паузу. Я подумал, что он сейчас скажет что-нибудь вроде "мы тебя никогда не забудем", но он сам понял банальность этих слов, - Да в общем что тут говорить…
Снова воцарилась тишина. Аленка всхлипнула и осторожно вышла обратно в коридор.
Тут вошла Антонина Макаровна, положила свой неизменный саквояж на преподавательский стол и оглядела всех поверх очков.
– Готовы? Рассаживайтесь, сейчас начнем.
– она неуклюже, по-утиному, развернулась на одном месте, оглядела доску и произнесла скрипуче, - Галкин, сходи за мелом на вахту, а то от безделья совсем засохнешь и пылью покроешься. Если ты думаешь, что я буду принимать лабораторные в последний день перед экзаменом, то ты очень ошибаешься. Кстати это же относится к Кольцову и Альтшифтеру.
Я с готовностью поднялся и вышел. Когда я возвращался с мелом, то услышал приглушенные голоса, но когда вошел в аудиторию все смолкло и снова наступила тишина. Уже все были в сборе. Я положил мел на стол и вернулся к себе за дальнюю парту.
– Аркадий.
– торжественно произнесла Антонина Макаровна и голос ее лучился теплотой, - Я хочу сказать, Аркадий, что я всегда знала - ты способный и талантливый студент, ты мог бы стать прекрасным инженером, и сегодня я хочу сказать только одно - мы все скорбим потому что…
– Не надо, Антонина Макаровна, - вежливо перебил я ее, - я вас прошу, не надо слов.
– Да, ты прав, - сказала Антонина Макаровна, - ты всегда был умным мальчиком и скромным, действительно слова здесь излишни. Когда у тебя похороны?
– В понедельник.
– Уже в этот?
– Ну да.
Антонина Макаровна снова шумно вздохнула и замолчала. Выдержала паузу и затем произнесла:
– Да, как это ни печально, но нам надо работать. Прости, Аркадий.
– Антонина Макаровна, можно я посижу последний раз?