Эра голодных псов
Шрифт:
— Не психуй, — чуть слышно приказал лиддан, когда они, лавируя среди столиков, шли через зал. — Это может быть чисто моим делом.
— Я не отдам тебя, — возразил Детеринг. — Их не трое, я знаю.
Мюир промолчал — но глаза его прочитал Костас.
На столе оставалось мало. Порозовевший Джервис рассказывал истории из своей довольно долгой флотской службы, заставляя хохотать Айну с Кирой. Тальберг же, наоборот, морщился. Костас допил последние глотки из своего бокала и врезал кулаком по столу.
— Едем к нам, Джервис! После Максена у нас полная кухня всякого барахла. Выпивка тоже найдётся. Что нам сидеть в этой толпе?
Джервис погасил сигарету и довольно посмотрел на Костаса.
— Я —
На выходе Костас приотстал, оказавшись рядом с Детерингом.
— Мюир имеет основания считать, что это касается дел его рода, — сказал он. — И потом, с чего ты взял? С пьяного трёпа этой придурни?
Йорг остановился.
— Есть вещи, о которых я не имею права говорить тебе, командир. Я знаю, что выгляжу как мальчишка…
— Вы и в шестьдесят так выглядите… не пугай меня.
— Тогда иди к дьяволу, брат-командир. Но сейчас мы — один экипаж, и я не позволю себе думать иначе.
Костас горько скривился и быстро прошёл через двери билдинга.
Вечерний холодок приятно прошелестел по лицу Йорга, прогоняя восторженное восприятие мира, вызванное ледяной каракешевой. Вокруг него сияли мириады огней, широченная улица, давящая на сознание колоссальными пирамидами светящихся билдингов, была абсолютно пуста. Он поднял голову, ожидая увидеть незнакомый рисунок созвездий… уже обретённый благодаря Драпендре штурманский опыт позволил ему сразу же найти голубое сияние Альтаира, а от него — примерно понять точку стояния. Тропическое небо чужого мира на миг заворожило его. Знакомые звёзды встали в понятный ракурс, и то ощущение одиночества, что так мучило его с момента нелепой гибели Марио Шерфа, исчезло — раз и навсегда. Ему захотелось увидеть прекрасные горы и хлещущие штормами океаны этого мира; он снова задрал подбородок, чтобы убедиться в своей, так неожиданно нахлынувшей силе.
Всё было ясно и понятно.
Он мог вести корабль сквозь чужие бездны, и чувства, переполнявшие его, не имели ничего общего с тем ленивым взглядом, с каким он недавно смотрел в ночное небо одного из имперских миров. Сейчас Йорг Детеринг испытывал одновременно горечь и восторг — горечь от своих недавних поражений, густо замешанных на понимании бессмысленности боя в невозможных для него условиях, и восторг знания того, что ничего невозможного для него больше нет.
Ему было страшно признаться себе: годы покорения ледяных вершин, дав ему глубокое понимание себя, не смогли всё же избавить его от ночного кошмара возможной ошибки. Впрочем, вся росская поэтическая культура, без которой говорить о боевом мастерстве немыслимо, — пронизана ужасом неверно нанесённого удара.
Случайно обретённые, чужие небеса избавили его от этого, он понял, к чему стремился всю свою жизнь, ради чего так истово искал знаний, — Йорг Детеринг обрёл лёгкость.
— Я больше не крыса, — прошептал он. — Отбегался.
— Ближайшая транспортная там, — услышал Йорг голос Джервиса. — Рядом совсем.
— Пошли, — согласился Костас.
Их маленькая компания неторопливо двинулась к углу билдинга. Йорг шёл в нескольких шагах позади, прижимаясь к затенённой стене. Когда его товарищи повернули налево, он остановился. Лёгкий щелчок одной из входных дверей, и шаги за спиной он услышал почти одновременно. Для того чтобы понять, кто идёт по следу, оглядываться ему не требовалось. Детеринг скользнул к углу, повернул, увидел в десятке метров от себя знакомые тёмные силуэты — Мюир, слегка покачиваясь, пил что-то из длинной цилиндрической фляжки — и медленно потянул из-под полы своей клетчатой то ли куртки, то ли всё же пиджака то, что он называл кинжалом. Матово-чёрный обоюдоострый клинок не дал ни единого отблеска, несмотря на тысячи разноцветных огней вокруг. Мастера твердыни Зоил, копившие свои сокровенные знания более пяти тысяч человеческих лет, изготовили малый меч, фуур, точно по длине руки ученика — от локтя до запястья. Сложному сплаву, в теле которого родился клинок, руки оружейника позволили резать легированную сталь, как свечку.
Пальцы Йорга сомкнулись на шершавой, трижды перетянутой кожей рукояти. Он вдохнул и выдохнул.
«Пусть корварцы утверждают, что наши фехтовальные школы, отточенные тысячелетиями, — всего лишь «блестящий стиль охоты на крупного зверя», — вспомнил он слова одного из наставников, — мы с таким же успехом отвечаем им, что их фехтование — не более чем пьяная драка плоскогубцами!»
Йорг снова улыбнулся… они были уже близко. Он чуть подался назад, решив занять более удобную позицию. Ему хотелось сделать всё академически чисто, одним движением торса. Ещё — было понятно, что с курткой придётся расстаться, поэтому он застегнул пуговицы на груди, чтобы уцелела хотя бы рубашка.
По ДНК его здесь опознавать некому.
Он слышал приближающиеся шаги — двое мужчин человеческой расы и один молодой, лёгкий и стремительный корварец. Опасен мог быть только он…
За спиной Йорга резко застрекотали очереди. Крики, особенно командный визг Костаса, приказывающий лечь и занять оборону, были слишком знакомы ему.
Времени не оставалось. Первым на него вылетел тот самый любитель курения в сортире: уже с бластером в правой руке и очень сосредоточенным взглядом.
Все стойки, приготовления к битве и прочие вдохи-выдохи пошли к чёрту: капитан Детеринг чуть привстал, коротко дёрнул рукой, и голова с зажатой в зубах сигарой покатилась по плиткам. Второго человека он криво и неудачно разрезал от левого уха до правого бедра; корварец неосмотрительно наскочил на остриё ртом.
В финальную стадию обучения на Россе Йорг делал стометровку за двенадцать с половиной секунд — с нагрузкой под сорок кило, которая была равномерно распределена по телу. Сейчас он имел всего лишь свои пятьдесят шесть и некоторое количество алкоголя в организме, поэтому бежал быстрее.
— Езус Мария! — зашипел Детеринг словами прадеда. — Четырнадцать!
Более всего на свете он мечтал бы иметь сейчас нечто длинное, традиционную росскую полупику-полуалебарду айрмах — пусть даже в её самом раннем, бронзово-костяном варианте, — алебарду, рождённую в ту давнюю эпоху, когда страшные хищники равнин, способные плодиться с чудовищной скоростью, всё ещё представляли реальную опасность для разумной популяции.
Нападавшие, испугавшись неожиданно плотного огня офицеров Костаса, вдруг шустро рассыпались в глубокой тьме деревьев на берегу канала. Света здесь, по сути, не было вообще — яркая улица осталась позади, за углом билдинга, в котором они только что пили, а из-под камня выходил широкий канал, густо обсаженный лиственными деревьями. В полумраке светили только звёзды… Йорг затормозил на коленях, держа в правой руке дешёвый флотский бластер; насколько он видел, раненых с его стороны пока не наблюдалось. Две наиболее наблюдаемые цели он снёс сразу и понял, что время всё же было потеряно: глухо ахнула Айна.
— Костас, Тальберг — за деревья! — рявкнул Йорг. — Кира, ко мне!
Он уже знал, что Айна мертва. Что Мюир, лёжа под каменной боковой стеной билдинга в наиболее тёмном месте, пытается перезарядить свой диковинный древний бластер; что Джервис, повисший левой рукой на парапете канала, упрямо стреляет раненой правой. Хитрый Дра-дра уже спрятался под толстым деревом, время от времени постреливая во тьму. Размышлять над диспозицией было некогда. Тех ублюдков оставалось всё ещё двенадцать, а из всего экипажа попадать в цель умела только Кира.