Эра Отмены
Шрифт:
Старшина и Богдан с недоумением переглянулись.
– За что? – утончил старшина.
– Не понял… Вы что, не знаете, что такое членовредительство?! – ужаснулся Семён.
– Ну, в общих чертах… – Богдан изобразил неопределённый жест.
– Это каким же надо быть криворуким… – старшина неодобрительно нахмурился. – …чтобы бить по ноге, а попасть по…
– Нет, это никак не связано с этим самым, – поправил Богдан. – «Членовредительство» в миру – это когда кто-то умышленно наносит себе повреждения, чтобы… эмм… допустим, чтобы не работать или не воевать.
– Это каким же дураком надо быть, чтобы специально себя ранить для отказа от задач! – возмутился старшина. – Такое может сделать только сумасшедший.
– Так, вы меня всерьёз заинтересовали, – озабоченно пробормотал Семён. – У вас что, при такой собачьей жизни никто и никогда не занимался членовредительством?!
– За всю историю Ордена такого не было ни разу, – уверенно сообщил Богдан. – В Летописях и в Новейшей Истории Ордена упоминаются несколько случаев, когда братья убивали себя, чтобы не выдать врагу важную информацию. Но чтобы избежать труда или боя… Хм… Понимаешь, мы не так воспитаны. У нас совершенно иные ценности, нежели у мирян. Впрочем, ты всё поймёшь сам, когда немного поживёшь среди нас.
– Маньяки, – тоскливо резюмировал Семён. – Фанатики. Господи, куда я попал…
– Ты попал куда надо, – успокоил Богдан. – Идёт война, ты в авангарде, и тут твоё истинное место. Потому что твои предки всю жизнь служили Ордену.
– Да слышал уже, – проворчал Семён. – Пойти, что ли, попробовать на полу поспать…
– Есть идея получше, – предложил Богдан. – Пошли, свожу тебя на экскурсию в учебную аудиторию.
– А что там хорошего, в этой аудитории?
– О, там много чего хорошего, – Богдан заговорщицки подмигнул. – Во-первых, там масса учебных пособий и макетов. Никаких лекций и пространных летописей, всё просто и ярко, на детском уровне. То есть за полчаса ты в наглядной форме получишь всю информацию об Ордене, о его предназначении и задачах, и… гмм… ну и о своих предках в том числе.
– Так, уже немного заинтриговал. А что там ещё есть?
– А ещё там есть несколько отличных офисных кресел, – опять подмигнул Богдан. – Не таких, как в оперативном зале – на две минуты присесть, а мягких, удобных, с регулируемой спинкой…
– Всё, заинтриговал окончательно, – определился Семён. – Когда закрывается эта аудитория?
– Никогда. У нас тут вообще мало что закрывается, если ты заметил.
– Хорошо, пошли…
Аудитория была огромной и больше походила на склад методических пособий, нежели на учебный класс или лекционный зал.
Вдоль стен стояли широкие стеллажи, заваленные разнообразными моделями, сборными конструкциями, скелетами («Надеюсь, они не настоящие», – подумал Семён), глобусами, банками и колбами со всевозможными заформалиненными гадами и гадостями. В углах громоздились вязанки карт, схем и планов, со стен и подоконников на учеников смотрели стеклянными глазами чучела доисторических рептилий, в нескольких местах аудиторию перегораживали громадные столы с географическими макетами, которые, судя по безыскусным деталям, дети собирали своими руками.
Помимо всего вышеперечисленного, в аудитории было ещё великое множество мелочей, но за отсутствием времени мы про них умолчим.
И посреди всего этого изобилия, как на островке посреди океана, скромно примостились несколько парт, за которыми сидели два десятка детишек пяти-семи лет, стриженных под машинку и облачённых в маленькие серые балахоны.
Учитель был молод и выглядел примерно так же, как Богдан: худой, в очках, с интеллигентным лицом, но не рыжий.
На появление Семёна аудитория реагировала неожиданно и странно.
– Чужой! – сурово пискнул малютка с последней парты.
И тотчас же все дети, как стая воробьёв, порскнули в разные стороны и схоронились кто куда, за макетами, под стеллажами, за столами и стендами. Только одни глаза остались.
Одни глаза – это не метафора, это реально по одному глазу на персону, всё прочее было грамотно скрыто за предметами интерьера.
«И дети у них тоже маньяки. – Ошарашенный таким приёмом Семён растерянно почесал затылок. – Господи, куда я попал…»
– Это свой. – Учитель смотрел на Семёна с любопытством, ясно, что уже оповестили. – Это наш новый брат. И кстати, этот брат…
Тут Богдан приложил палец к губам и экономно качнул головой.
– …Этот новый брат – необычный человек, – живо отреагировал учитель. – Но об этом мы поговорим позже, а сейчас вернёмся к теме урока. Отбой тревоги. Все по местам.
Дети дисциплинированно вернулись на свои места, и учитель продолжил занятие.
Богдан с Семёном прокрались вдоль стеллажей в некое подобие алькова, широкий «карман» в восточной стене, где был оборудован компьютерный уголок, уселись в офисные кресла и стали ждать, когда закончится занятие.
Кресла в самом деле были удобные, но спать Семёну расхотелось. Вокруг было столько всего интересного и необычного, что просто глаза разбегались. Например, на ближнем к алькову географическом макете было запечатлено очень странное региональное деление, которое Семён до этого момента ни разу нигде не видел.
– Это что, макет из «Игры Престолов»? – по части кино Семён был большой дока, хорошие сериалы мимо него не проходили.
– Это регионы прошлой Цивилизации, – пояснил Богдан. – Не обращай внимания, тебе это не пригодится.
Говорили шёпотом, чтобы не мешать учителю вести урок.
Удивительно, но никто из детей не оборачивался, чтобы посмотреть на «необычного человека».
Никто не отвлекался, не глазел по сторонам. Полная концентрация на предмете обучения, лиц не видно, но стриженые затылки детей были суровыми и сосредоточенными. Неприступные такие затылки, как противотанковые ежи на полигоне, где доводилось бывать Семёну.
Не дети, а маленькие сердитые старички в балахонах.
Семёну даже немного не по себе стало. Эти серьёзные умные дети его пугали. «Кузница кадров, – почему-то пришло на ум. – Вот так они и выращивают фанатиков».