Эра счастья
Шрифт:
– Это верно, – согласился академик со словами Киры, как с простейшей арифметикой, и, как бы желая охладить ее пыл и заставить думать не только в терминах физиологии, а немного глубже, добавил:
– Но механизмы действия этого, как вы изволили выразиться, «антидепрессанта нового поколения», и взаимоотношение всех норадрен-, дофамин-, серотонин-, холинергических систем, а также нейропептидов, включая эндогенные опиаты, или, может быть, чего-то до сих пор неизвестного, вам придется еще изучить и обосновать.
Некоторое время они шли молча.
– Но самое поразительное в том, – как ни в чем не
– Что вы говорите?!
– В этом и парадокс. Поэтому я и не могу назвать его ни веществом, ни энергией: они, как известно, не появляются и не исчезают бесследно. Хотя после всех исследований Зоны законы термодинамики нарушаются сплошь и рядом. Но я не могу поверить, что теперь беззаконию подвергается не только наша физическая реальность, но и психическая.
Он немного помолчал и добавил тихо:
– Меня иногда это даже пугает.
– Быть может, это не беззаконие, а новый закон?
– Не отрицаю, однако же, закон, опровергающий собой все прочие, не может быть безобиден для науки. Это переворот. Революция. И я бы не стал называть его скромным медицинским термином «антидепрессант пролонгированного действия».
Кира пропустила мимо ушей последнее ироничное замечание учителя и вдруг остановилась:
– Да… А вы не предполагали, что оно разумно?
– В каком смысле?
– Ну а как же оно может понимать, на сколько частей разделиться? И, кстати, что является ему преградами, почему оно при нас не разделилось надвое? Или оно за стеклом нас не увидело?
– У меня есть предположения, которые также надо проверять. Возможно, оно «чувствует» тепло человека, может, не тепло, а белки. Можно рассуждать и в терминах элементарной физики, и в терминах нейрохимии. Но если можно так выразиться, в ответ на это оно реагирует делением. Однако обычные хирургические перчатки способны его остановить – вы не приобретете счастья. Что это значит, я сам пока не понимаю. Однако для него любая преграда, самая ничтожная, становится непреодолимым барьером на пути к человеку. Я даже пробовал размышлять о том, что оно способно учитывать выбор человека, принимать этот выбор и следовать ему.
Виктор Иванович помассировал руки и, глядя куда-то далеко, намного дальше, чем позволяли стены, продолжил:
– Однажды, когда я еще преподавал в вузе, подошел ко мне один студент и со всей серьезностью, на которую только был способен, задал мне вопрос о разумности бактерий и вирусов. Он говорил так: «Вот вы чихнули. Это ваш умный организм отреагировал на нежелательные ему вирусы и бактерии, чтобы избавиться от них? Или это умные бактерии спровоцировали ваш организм таким образом, чтобы распространиться не только на вас, но и на других людей? Ведь их путь – воздушно-капельный. А лучшего способа распространиться, чем чихание, просто не придумать…»
Кира улыбнулась:
– Я не сильна в этом. Но в его словах что-то есть.
Виктор Иванович махнул на нее рукой, мол, скажешь тоже, и ускорил шаг.
А Кира, не отставая от него, вернулась к теме находки:
– А откуда это вообще взялось в нашей Зоне? Раньше вроде такого не замечалось…
– Это тоже загадка, но, значит, все-таки откуда-то взялось. Говорят, что нашли просто на дороге, совсем недалеко от официально проложенной трассы, метрах в трехстах.
– Странно, значит, действительно откуда-то взялось. Из воздуха, что ли, материализовалось?
– Не шутите такими вещами, Кира Венедиктовна. Вы же ученый, а не фантаст, – Виктор Иванович еще раз вздохнул и открыл одну из дверей, пропуская вперед свою заместительницу. – В общем, вопросов много, а времени на поиск ответов мало. Помимо чисто научного интереса, от нас требуется предложить способ трансляции этого объекта для всех желающих. Предлагаю вам заняться этим уже сегодня. Мы почти пришли к вашему новому кабинету. Занимайтесь переездом, перевозите все, что вам необходимо, подключите охрану в качестве помощников, и за работу. Все имеющиеся у нас материалы: история находки, его описание в примитивных понятиях, поскольку еще не производилось серьезных исследований, некоторые зафиксированные параметры, а также распоряжения сверху о сроках и требованиях – в общем, все, что имеется, уже лежит на вашем рабочем столе и ожидает анализа. И еще. Кира, придется работать не столько руками, сколько головой…
К этому моменту они дошли до места назначения.
– А вот и ваш кабинет. Мой – этажом выше, прямо у вас над головой. По всем официальным вопросам – только туда, – заведующий протянул Кире ключи. Она взяла их и, бросив в сумку, выжидательно посмотрела на него.
– Я что-то забыл?
– Покажите мне уже наконец ваше чудо, – улыбнулась девушка. – Где эти милые счастливые люди, которых инопланетный объект коснулся в первую очередь?
Виктор Иванович пожал плечами и жестом пригласил Киру идти дальше.
Сталкеры находились в медицинском блоке, расположенном в правом крыле второго корпуса. Еще немного прогулявшись по коридорам и аллеям, они вошли в экспериментально-научную здравницу и нашли нужные им палаты.
Заведующий так же жестом предложил Кире проследовать вперед.
Немного разволновавшись от предвкушения чего-то неизведанного, к встрече с которым она еще не была готова, она постучала в дверь.
– Да! Да! – мгновенно последовал бодрый отклик.
Кира вошла, а за ней и Виктор Иванович. Он расположился сразу у двери, предоставляя своей коллеге самостоятельно изучить ситуацию так, как ей это было нужно. Девушка подошла к человеку средних лет, который сидел за пустым столом. Перед ней был улыбающийся мужчина, гладковыбритый, опрятно одетый в легкие джинсы и белую футболку. Глаза его искрились радостью, отчего Кире тоже стало радостно, и она улыбнулась в ответ:
– Добрый день, – она заняла предложенный стул напротив сталкера.
– Здравствуйте, – еще шире улыбнулся мужчина. – Я так рад, что вы заглянули!
Он спешно подошел к заведующему и пожал его руку, с улыбкой заглядывая в глаза:
– Виктор Иванович… Очень рад вам…
И быстро вернувшись к его спутнице, сосредоточил свое внимание на ней:
– Меня зовут Андрей. А вы?
– Я Кира, одна из тех, кто будет с вами работать. Вам, наверно, уже объяснили, что вы в некотором смысле уникальный человек, и поэтому многие ученые хотели бы с вами пообщаться.