Эрагон.Наследие

Паолини Кристофер

— Я доверяю тебе именно так.

— Эрагон! Даже мы, эльфы, обмениваемся истинными именами только в том случае, если знаем друг друга много-много лет и очень близко. Знания, которые дает истинное имя о той или иной личности, слишком личные, слишком интимные, чтобы ими разбрасываться. Нет большего ри­ска, чем поделиться этими знаниями с кем-то еще. Когда ты называешь кому-то свое истинное имя, ты как бы передаешь ему в руки и самого себя, все то, что ты из себя представляешь.

— Я знаю. И все же, боюсь, другой такой возможности у меня не будет. И потом, это самое ценное, что у меня есть, и я хотел бы отдать это тебе.

— Эрагон… Так нельзя! Подумай…

— Я уже подумал.

Арью, похоже, слегка знобило. Обхватив себя рука­ми, она некоторое время сосредоточенно молчала, потом сказала:

— Никто никогда еще не предлагал мне такого дара. Для меня твое доверие, Эрагон, огромная честь, и я пони­маю, как много это для тебя значит, но — нет, я должна от­клонить твое предложение. Это было бы неправильно как с твоей стороны, так и с моей — если бы я приняла твой дар. Нельзя совершать такие значимые поступки просто потому, что завтра нас могут убить в бою или обратить в рабство. Даже перед лицом самой большой опасности не следует вести себя глупо.

Эрагон склонил голову. Доводы Арьи были справедли­вы, и потом, он обязан был уважать ее выбор.

— Хорошо, как хочешь, — сказал он.

— И все равно… спасибо тебе, Эрагон!

Несколько секунд он молчал, потом спросил:

— А ты кому-нибудь называла свое истинное имя?

— Нет.

— Даже матери?

Лицо ее исказилось.

— Нет.

— А оно тебе известно?

— Конечно. Как ты мог предположить, что я могу не знать собственного имени?

Он слегка пожал плечами.

— Я ничего не предполагал. Я просто не был уверен. — Они снова помолчали. Потом он спросил: — Когда… и как ты узнала свое истинное имя?

Арья так долго молчала, что он уже решил, что она от­кажет ему в ответе. Затем она вздохнула и сказала:

— Это случилось через несколько лет после того, как я покинула Дю Вельденварден. Я тогда наконец начала привыкать к своей роли посредницы между варденами и эльфами. Фаолин и другие мои друзья находились да­леко, и у меня было довольно много свободного времени. И большую часть этого времени я посвящала тому, что об­следовала Тронжхайм. Я бродила по таким уголкам, куда редко кто отваживался заглядывать. Тронжхайм ведь го­раздо больше, чем это кажется многим, и там полно вся­ких странных вещей: странные помещения, странные су­щества, очень странные, полузабытые артефакты… И вот однажды, бродя в тех уединенных местах, я вдруг поняла, что теперь знаю себя гораздо лучше, чем прежде. А потом я нашла одну комнату в верхних этажах Тронжхайма — со­мневаюсь, что смогла бы теперь определить, где она нахо­дится. Лучи солнца вливались туда потоком, хотя потолок был цел, а в центре комнаты высился некий пьедестал, и на нем рос один-единственный цветок. Я не знаю, что это был за цветок, я никогда прежде таких цветов не видела, да и потом тоже. Лепестки у него были пурпурные, сердцевинка — как капля крови, а стебель покрыт крупными ти­пами. И от этого цветка исходил такой чудный аромат, что казалось, будто он весь звенит, будто он поет некую дивную мелодию… Это было так удивительно и неожиданно, что я надолго застряла там, любуясь цветком. Не знаю, сколько прошло времени, но потом — и именно там — я и сумела вы­разить в словах то, что собой представляю.

— Хотелось бы мне когда-нибудь увидеть этот цветок.

— Может, и увидишь. — Арья посмотрела в сторону ла­геря. — Мне бы надо идти. Еще так много нужно сделать.

Эрагон кивнул.

— Тогда до завтра.

— До завтра. — Она пошла было прочь, но, сделав не­сколько шагов, остановилась и оглянулась. — Я рада, что Сапфира выбрала своим Всадником именно тебя, Эрагон. И я горда, что мы с тобой столько раз сражалась бок о бок. Ты очень… вырос за это время. Ты теперь значишь гораздо больше, чем мы оба могли хотя бы надеяться. И что бы зав­тра ни случилось, я хочу, чтобы ты это знал.

И с этими словами Арья решительно двинулась к лаге­рю, вскоре исчезнув за холмами.

61. Огонь в ночи

Когда спустилась ночь, Эрагон произнес скрывающее его заклятие, погладил Сапфиру по носу и пешком дви­нулся к лагерю варденов.

«Будь осторожен», — сказала ему дракониха.

Поскольку Эрагон был невидим, ему ничего не стоило проскользнуть мимо часовых, которых предусмотритель­но расставили по всему периметру лагеря. Двигался он бес­шумно и, пока часовые не замечали его следов или тени, которую он по-прежнему отбрасывал, он мог совершенно беспрепятственно пройти куда угодно.

Пробравшись меж войлочных палаток, он отыскал жи­лище Рорана и Катрины и постучался. Роран тут же высу­нул голову наружу.

— Ты где? — спросил он. — Скорей входи!

Остановив действие заклятия, Эрагон стал видимым, и Роран даже слегка вздрогнул. Потом схватил его за руку и потащил в темную глубину палатки.

— Здравствуй, Эрагон! — Катрина встала ему навстречу с небольшой лежанки.

— Здравствуй, Катрина.

— Рада снова тебя видеть. — Она быстро обняла его.

— Ну что, много времени это займет? — спросил Роран.

Эрагон покачал головой.

— Не должно бы. — Присев на корточки, он немного подумал, а потом начал тихонько напевать что-то на древ­нем языке. Сперва он окутал защитными чарами Катрину, сделав эти чары более сильными, чем собирался вначале, чтобы обеспечить ей и ее будущему ребенку в случае чего спасение от воинов Гальбаторикса. — Эти магические стражи защитят тебя от определенного количества напа­дений, — пояснил Эрагон. — Не могу сказать, от скольких точно, потому что это зависит от силы нанесенных ударов или от могущества примененных заклятий. Но я дам тебе и другую защиту. Если окажешься в опасности, скажи про­сто слово «фретхья», то есть «спрячь»; если его повторить два раза, станешь невидимой.

— Фретхья, — прошептала Катрина.

— Вот именно. Впрочем, полностью оно тебя не скроет. Тебя по-прежнему можно будет услышать, да и следы твои будут по-прежнему видны. Главное, что бы ни случилось, не входи в воду, иначе сразу же будешь обнаружена. Это заклятие забирает довольно много сил, а это значит, что ты быстрее обычного почувствуешь усталость. И пока дей­ствует это заклятие, постарайся не спать, иначе можешь и не проснуться. Чтобы завершить его действие, нужно просто сказать: «Фретхья летта».

— Фретхья летта.

— Хорошо.

Затем Эрагон переключил все свое внимание на Ро­рана. Наложение этих чар потребовало гораздо больше времени — ведь Рорану в самое ближайшее время могла грозить любая, даже самая страшная, опасность. Эрагон вкладывал в эти заклинания куда больше энергии, чем предполагал Роран; тот вряд ли одобрил бы подобное рас­точительство. Однако Эрагону невыносимо было думать о том, что в завтрашней схватке Роран может погибнуть, даже если они и сумеют победить Гальбаторикса.