Эрагон.Наследие

Паолини Кристофер

А в центре площади на большом сером жеребце воссе­дал лорд Барст, и в округлой нагрудной пластине его доспе­хов отражался огонь пожарищ. Барст время от времени, как бы лениво, взмахивал своей чудовищной булавой, но каждый раз убивал по крайней мере одного вардена. Стре­лы, выпущенные в него, вспыхивали оранжевым пламенем и исчезали; мечи и копья отскакивали от него, словно он был сделан из камня, и даже могучему куллу оказалось не под силу вышибить его из седла. Роран с изумлением уви­дел, как Барст одним взмахом булавы размозжил этому кул­лу голову, и под этим ударом огромные рога кулла хрустну­ли, точно яичная скорлупа.

Роран нахмурился: «Как он мог стать таким сильным и быстрым?» Очевидный ответ — магия, но ведь всякая ма­гия должна иметь свой источник? На палице Барста, как и на его доспехах, не было видно никаких самоцветов; Ро­рану также казалось сомнительным, чтобы Гальбаторикс, находясь на большом расстоянии от Барста, смог питать его магической энергией. Он хорошо помнил свой ночной разговор с Эрагоном — накануне того дня, когда им удалось спасти Катрину из Хелгринда. Эрагон тогда рассказал ему, что невозможно настолько изменить природу человеческо­го тела, чтобы он, например, обрел те же физические воз­можности — скорость и силу, — что и эльф; даже если этот человек — Всадник; именно поэтому он, Эрагон, и был так поражен тем, как изменили его драконы во время празд­ника Клятвы Крови. Вряд ли возможно, чтобы и Гальбато­рикс проделал с Барстом нечто подобное, и все же Роран никак не мог понять, откуда у этого закованного в метал­лические доспехи и довольно неповоротливого человека такая сила и быстрота реакции.

Барст, натянув поводья, развернул своего жеребца, и по его чрезмерно выпуклой, точно распухшей, нагруд­ной пластине доспехов скользнул луч света.

У Рорана даже во рту пересохло от неожиданной догад­ки, но одновременно его охватило отчаяние. Было ясно, что Барст — типичный вояка, а такие люди не склонны от­ращивать брюхо и позволять себе размякнуть. Да и Галь­баторикс не поставил бы во главе армии Урубаена такого командующего. Так что единственным разумным объясне­нием Рорану казалось то, что к телу Барста под его стран­ной формы доспехами привязаны Элдунари.

Улица вдруг содрогнулась; по ней прошла темная широ­кая трещина, и Барст вместе со своим жеребцом должны были, казалось бы, неминуемо туда провалиться, но конь остался стоять… в воздухе словно на твердой земле! Во­круг Барста полыхали странные пятнистые огни, возника­ли радуги; от него исходили волны то жара, то холода, а по­том Роран увидел, как из земли к нему тянутся щупальца льда, пытающиеся обвиться вокруг ног жеребца. Но даже лед оказался над ним не властен. Никакие чары не действо­вали ни на этого человека, ни на его коня!

Барст снова натянул поводья, пришпорил жеребца и погнал прямо на группу эльфов, стоявших под стеной дома. Эльфы что-то пели на древнем языке, и Роран до­гадался, что это они пытались воздействовать на Барста с помощью магии.

Размахивая своей палицей, Барст врезался прямо в толпу эльфов, и те бросились в рассыпную, тщетно пыта­ясь защитить себя, но Барст вдребезги разносил их щиты, ломал мечи и конечности, как тонкие птичьи косточки.

«Почему же не действует магическая защита эль­фов? — недоумевал Роран. — Почему они не остановят Бар­ста силой своего духа? Это же всего один человек, и при нем только одно Элдунари».

В нескольких шагах от него большой камень, явно пу­щенный из катапульты, врезался в гущу сражающихся людей и, оставив за собой яркий красный след, покатил­ся дальше, вдребезги разбив прекрасные статуи у входа в какое-то здание.

Роран присел, выругался, а потом посмотрел туда, от­куда был выпущен этот камень. На городской стене про­должалось сражение, и воинам Гальбаторикса удалось от­бить у варденов катапульты и другие военные машины.

«Они же обстреливают свой собственный город, — мелькнуло у Рорана в голове. — Они же в своих стреляют!»

Взвыв от отвращения, он отвернулся.

— Мы тут ничем помочь не сможем! — крикнул он во­инам своего полка. — Оставьте этого Барста и ступайте по улице вон туда! — Он махнул рукой влево. — Надо пробить­ся к городской стене и закрепиться на ней!

Если вардены что-то и кричали ему в ответ, то он это­го не услышал, потому что сам сразу бросился к стене. А у него за спиной еще один здоровенный камень врезался в гущу сражающихся, и снова послышались крики боли и ужаса.

Та улица, которую выбрал Роран, была битком забита солдатами, с которыми сражались вардены, эльфы и не­сколько котов-оборотней; вардены сгрудились у двери шляпной мастерской, оказывая яростное сопротивле­ние теснившим их врагам. Вдруг эльфы что-то закричали в один голос, и дюжина солдат Гальбаторикса осталась ле­жать на земле. Но остальные продолжали наступать.

Нырнув в самую гущу сражения, Роран тут же утратил всякое ощущение времени и пространства, полностью по­грузившись в кроваво-красную пелену яростной схватки. Перепрыгивая через лежавших на земле солдат, он нанес удар молотом по шлему того воина, что стоял к нему спи­ной и, уверенный, что убил его, щитом отшвырнул друго­го солдата, а потом вонзил острый конец своего молота ему в горло.

Рядом с ним закричал от боли Дельвин, получив удар копьем в плечо. Размахивая молотом, Роран отогнал ко­пейщика, и Дельвин, вытащив копье из раны, с трудом под­нялся с колен.

— Отходи назад! — крикнул ему Роран.

Дельвин только головой помотал и оскалился:

— Нет!

— Отходи назад, черт тебя побери! Это приказ.

Дельвин выругался, но подчинился, и его место занял Хорст.

Могучий кузнец был весь в крови, сочившейся из мно­гочисленных резаных ран на руках и ногах, но, похоже, даже не замечал этих ранений.

Уйдя от удара меча, Роран прыгнул вперед, услышал за спиной какой-то слабый шорох, потом оглушительный удар грома, и земля завертелась у него перед глазами, а сам он погрузился во тьму.

Очнулся он от страшнейшей боли в голове. Над ним было небо, яркое, освещенное лучами восходящего солнца, и темное подбрюшье скалистого утеса, нависше­го над цитаделью.

Роран застонал, но все же заставил себя встать. Оказа­лось, что упал он у подножия внешней стены города, и ря­дом с ним виднелось кровавое месиво, оставшееся там, где в людей угодил камень из катапульты, задевший и самого Рорана. Щит его куда-то исчез, исчез и молот, что несколь­ко его огорчило, но как-то невнятно.

Пока он пытался отыскать свое оружие, к нему кину­лись сразу пятеро солдат, и один из них ударил его в грудь копьем, отшвырнув к стене; однако острие копья не только не пробило его кольчугу, но даже не царапнуло его.