Эрагон.Наследие
Шрифт:
Но послушник в себя не приходил, и это явно раздражало травницу.
— Минутку, — сказала она и закрыла глаза. Маленькая морщинка пересекла ее лоб. Какое-то время она была совершенно неподвижна, потом вдруг ринулась вперед с неожиданной прытью. — До чего же самовлюбленный маленький хлюпик! Ничего удивительного, что родители отдали его на воспитание этим жрецам. Странно, что сами-то жрецы так долго его терпят!
— Он что-нибудь полезное знает? — спросил Эрагон.
— Только путь на поверхность. — И Анжела указала на дверцу слева от алтаря — ту самую, через которую приходили и уходили жрецы и их помощники. — Просто удивительно, что он пытался освободить тебя. Я подозреваю, что он впервые в жизни что-то сделал по собственному почину.
— Мы должны взять его с собой. — Эрагону страшно не хотелось этого говорить, но его заставило чувство долга. — Я обещал, что мы его возьмем с собой, если он нам поможет.
— Он же пытался убить тебя!
— Но я слово дал!
Анжела вздохнула и, закатив глаза, сказала эльфийке:
— Знаешь, Арья, по-моему, и ты его переубедить не сумеешь!
Арья покачала головой и, без какого бы то ни было усилия взвалив юношу на плечо, сказала:
— Я его понесу.
— Ладно, — сказала травница и повернулась к Эрагону: — Возьми-ка ты лучше это. Похоже, драться придется именно нам с тобой. — Она сунула ему в руку свой короткий меч, а сама вытащила откуда-то из складок платья кинжал с украшенной самоцветами рукоятью.
— Из чего он сделан? — спросил Эрагон, изучая прозрачное лезвие меча и заметив, как странно оно поглощает и отражает свет. Вещество, из которого было сделано лезвие, более всего напоминало алмаз, но Эрагон даже представить себе не мог, как кто-то сумел изготовить боевое оружие из драгоценного камня. Он прекрасно понимал, какое количество энергии потребуется для того, чтобы предохранить такой камень от трещин и от возможности при ударе разлететься на множество осколков. На это, пожалуй, и у самого опытного мага сил не хватило бы.
— Это не камень и не металл, — сказала травница, словно читая его мысли. — Но должна тебя предупредить: обращаться с ним нужно очень осторожно. Ни в коем случае не касайся его острия и не позволяй никому из тех, кто тебе дорог, даже близко к нему подходить, иначе сильно об этом пожалеешь. А также не прислоняй этот меч к тому, что в ближайшее время может тебе понадобиться — к собственной ноге, например.
Эрагон испуганно отодвинул руку с мечом как можно дальше от собственного тела и спросил:
— Но почему?
— Потому, — с явным превосходством пояснила Анжела, — что это самый острый мечиз всех существующих на свете. Ни один клинок, ни один боевой топор не может с ним сравниться. Даже твой Брисингр. Это абсолютное воплощениережущего инструмента. Это, — и она специально выдержала паузу, — архетип судьбы…Короче, подобного ему нет больше нигде. Этот меч способен разрубить все, что не защищено магией, а также многое из того, что ею защищено. Можешь его испытать, если мне не веришь.
Эрагон осмотрелся, ища, на чем бы испытать этот невероятный меч. Наконец он подбежал к алтарю и ударил клинком по одному из углов каменной плиты.
— Не так быстро! — крикнула Анжела.
Прозрачное лезвие дюйма на четыре вошло в камень, словно этот гранит был не тверже сорной травы, и продолжало углубляться, явно устремляясь к ноге Эрагона. Эрагон вскрикнул и отскочил, едва успев остановить меч, готовый уже рассечь ему ногу.
А угол алтаря отвалился и с грохотом откатился на середину зала.
И Эрагону показалось, что лезвие этого меча и впрямь сделано из алмаза. Потому ему и не нужна была никакая особая защита, он так редко встречал на своем пути сколько-нибудь реальное сопротивление.
— Сюда, — сказала ему Анжела и, отстегнув от пояса ножны, протянула их ему. — Вот, возьми заодно и эти ножны. Это одна из немногих вещей, которые невозможноразрубить моим мечом.
Эрагон даже не сразу обрел дар речи. Потом спросил:
— А у этого меча есть имя?
Анжела рассмеялась:
— Разумеется! На древнем языке он называется Албитр, и это означает именно то, что ты про него подумал. Но я предпочитаю называть его Колокол Смерти.
— Колокол Смерти?
— Да. Из-за того звука, который издает его лезвие, когда ты слегка по нему постукиваешь. — И она продемонстрировала это, слегка постучав по лезвию кончиком ногтя; и улыбнулась, когда в ответ раздалась высокая, пронзительная нота, пронзившая темноватый зал точно луч солнечного света. — Ну что, теперь, может, пойдем?
Эрагон огляделся, проверяя, не забыли ли они чего, затем кивнул и быстро подошел к левой двери, открыв ее как можно тише.
За дверью оказался длинный и довольно широкий коридор, освещенный горящими факелами. Вдоль стен там двумя рядами выстроились десятка два облаченных в черное стражей храма.
Увидев Эрагона, воины выхватили оружие.
«Проклятье!» — Эрагон первым прыгнул вперед, намереваясь атаковать до того, как эти воины успеют выхватить свои мечи и построиться для отражения нападения. Он, однако, не сделал и двух шагов, когда перед ним мелькнула некая подвижная неясная тень, колыхавшаяся, точно флаг на ветру.
И воины, даже не вскрикнув, замерли и один за другим попадали на пол. Встревоженный, Эрагон резко затормозил, чтобы не налететь на их тела, и увидел, что каждый из стражников был поражен невероятно аккуратным колющим ударом точно в глаз. Он повернулся, чтобы спросить у Арьи и Анжелы, знают ли они, что здесь только что произошло, и слова замерли у него в горле, когда он увидел травницу. Та стояла на четвереньках, прислонившись к стене и едва дыша от усталости. Лицо ее стало мертвенно-бледным, руки заметно дрожали. С ее кинжала капала кровь.