Эрагон.Наследие

Паолини Кристофер

Краешком глаза он видел, что Арья с Солембумом как-то странно застыли, словно лишившись способности дви­гаться. И только травница Анжела, хоть и задержалась на мгновение в начале этой новой атаки, но все же двигалась по направлению к Эрагону медленной, чуть шаркающей походкой.

Верховный Жрец не сводил с Эрагона глаз, глубоко сидящих, обрамленных темными кругами, горевших нена­вистью и злобой. Эрагон не сомневался: если бы у жреца были руки и ноги, он наверняка попытался бы ногтями вы­рвать сердце у него из груди. Но и теперь во взгляде жреца было столько злобы и ненависти, что Эрагон не удивил­ся бы, если б тот соскользнул со скамьи и подполз к нему, яростно кусая за лодыжки.

Атака на его сознание усилилась, как только жрец за­метил, что к Эрагону приблизилась Анжела. Верховный Жрец оказался куда более умелым противником, чем любой из его подчиненных. Вступить в поединок разума одновременно с четырьмя различными соперниками и представлять собой при этом весьма ощутимую угрозу для каждого из четырех — это было, безусловно, достойно уважения. Особенно если учесть, что против изувечен­ного жреца выступали эльфийка, Всадник, ведьма и кот-оборотень. Верховный Жрец явно обладал одним из самых мощных и заслуживающих восхищения разумов. Во вся­ком случае, Эрагон с таким еще никогда не сталкивался. И не без оснований подозревал: если бы не помощь това­рищей, он вполне мог и не устоять под мощным натиском этого жуткого существа. Жрец оказался способен на такие вещи, которые самому Эрагону были пока недоступны. Он, например, связывал прямые мысли Эрагона, направлен­ные Арье и Солембуму, и ухитрялся настолько их запутать, что в какое-то мгновение Эрагон утрачивал всякое пред­ставление даже о себе самом.

Наконец Анжела, пройдя между скамьями, обогнула разъяренного, распушившегося Солембума, по-прежнему сидевшего, скорчившись, над убитым послушником, и ак­куратно переступила через тела тех троих, которых при­кончил Эрагон. Как только она подошла ближе к Верхов­ному Жрецу, тот начал биться, точно рыба на крючке, извиваясь всем телом и пытаясь отползти от нее как мож­но дальше. И сразу же его воздействие на сознание Эраго­на существенно ослабело, хотя и не настолько, чтобы он рискнул нанести ему удар мечом.

А травница, подойдя к Верховному Жрецу, остано­вилась, пристально на него глядя, и тот, немало удивив Эрагона, полностью перестал сопротивляться. Он про­сто лежал, тяжело дыша, на скамье и с минуту, наверное, смотрел своими глубоко запавшими глазами на маленькую женщину с суровым лицом и всклокоченными кудрями. Пока они испепеляли друг друга взглядами, между ними явно шла некая невидимая борьба воли и разума.

Затем Верховный Жрец вздрогнул и отвел глаза. Сла­бая усмешка появилась на устах Анжелы. Она бросила свой кинжал на скамью и откуда-то из складок платья извлекла другой, совсем маленький, кинжальчик с лезвием цвета темного заката. А потом, наклонившись над жрецом, едва слышно прошептала:

— Тебе следовало бы знать мое имя, безъязыкий! Если бы ты его знал, ты никогда бы не осмелился противосто­ять нам. Дай-ка, я назову его тебе…

И она что-то очень тихо, чтобы стоявший рядом Эра­гон не смог ее услышать, сказала на ухо Верховному Жре­цу. Тот, услышав это, побелел. Рот его непроизвольно рас­крылся, превратившись в страшноватый черный овал, и жуткий неземной вой вырвался из его глотки. И тут же весь храм ответил ему сводящим с ума громогласным эхом.

— Ох, да заткнись ты! — в сердцах воскликнула Анжела и вонзила тот маленький кинжал с лезвием цвета заката жрецу прямо в грудь.

Клинок вспыхнул белым светом, точно раскаленное железо, и исчез со звуком, напоминавшим отдаленный раскат грома. Плоть вокруг нанесенной им раны тоже вспыхнула, как сухое дерево, и стала быстро превращаться в тонкий темный порошок, похожий на золу, ссыпавший­ся куда-то в глубь грудной клетки. И Верховный Жрец, захлебнувшись клокочущим хрипом, внезапно затих.

Магическое заклятие действовало быстро. Оно погло­тило и все остальное тело жреца, превратив его в горстку черной ныли, отдаленно напоминавшую человеческую го­лову и торс.

— Ну, вот и дело с концом! — сказала Анжела и реши­тельно кивнула.

31. Звон колокола

Эрагон встряхнулся, словно очнувшись от дурного сна. Теперь, когда ему больше уже не нужно было оказывать мысленное сопротивление Верховному Жрецу, он услышал громкий звон храмового колокола — громкий, настойчивый, сразу напомнивший ему, как раззаки преследовали их с Бро­мом в тот раз, когда они впервые посетили Драс-Леону.

«Муртаг и Торн вскоре будут здесь, — подумал он. — До этого нам надо успеть убраться из храма».

Он спрятал меч Анжелы в ножны и передал его травнице.

— Спасибо, — сказал он, — я думаю, теперь он тебе са­мой понадобится.

А сам, оттащив в сторону трупы послушников, выта­щил из-под груды тел свой Брисингр. И как только он по­чувствовал в руке знакомую рукоять, душу его охватило невероятное облегчение. Меч Анжелы был, безусловно, за­мечательным и весьма опасным клинком, но это было не егооружие. Без Брисингра Эрагон неизменно чувствовал себя незащищенным, уязвимым — точно такое чувство он испы­тывал, когда их разлучали с Сапфирой.

Еще некоторое время ему понадобилось, чтобы отыскать свое кольцо, которое закатилось под одну из скамей, и ожере­лье, подаренное ему гномами. Ожерелье оказалось намотан­ным на ручку носилок Верховного Жреца. Под телами убитых жрецов Эрагон отыскал также меч Арьи, чему она была очень рада. А вот от перевязи Белотха Мудрого не было и следа.

Эрагон заглянул под каждую скамью, внимательно ос­мотрел алтарь и все вокруг, но перевязи не нашел и с от­чаянием воскликнул:

— Здесь ее точно нет! Они ее, должно быть, в своих проклятых туннелях спрятали! — И он повернулся к той стене, что скрывала ведущую вниз лестницу и проход в нижние залы и коридоры. — А может, и где-нибудь здесь, в храме… — Он озирался, не зная, куда в первую очередь от­правиться на поиски.

Бормоча себе под нос заклинание, способствующее поискам нужного предмета, Эрагон бродил по храму, но в ответ возникало лишь ощущение некой гладкой серой пу­стоты. Как он и опасался, перевязь Белотха жрецы успели окутать магической защитой, которая не позволяла иным существам видеть или касаться ее; похожая магическая за­щита была у Брисингра, не позволяя чужим пользоваться этим мечом.

Эрагон нахмурился и сделал шаг к винтовой лестнице, явно собираясь спуститься в подземелье.

Колокол зазвонил еще громче.