Эратийские хроники. Темный гном
Шрифт:
– Дык я их!.. – Гурдел инстинктивно схватился за рукоять дубинки, все еще висевшей у него на поясе.
– Мы и так делаем все, что можем, - тяжко вздохнул Героним. – Боремся с угрозой, не покладая рук… - Полуэльф с сомнением посмотрел на массивные ладони тролля, раза в три шире его узкой элегантной ручки.
– …И лап. Вот почему и твой брат погиб не зря. За великое дело положил он живот свой!
– Дык, оружье-то проклятое, Тьмой изрыгнутое и Злом помеченное!
– Друг мой! – устало присел Героним, словно беседа его утомила, особенно то, что приходится объяснять такие элементарные вещи. – Друг мой, когда нам угрожает зло великое, не грех и к злу малому обратиться. Исключительно
– Дык, мало десяти клинков, чё бы войско вооружить.
– Во-первых, не я один собираю оружие. Таких королевских порученцев по всей Эратии немало. Всех вместе будет около тысячи клинков…
– Дык, все равно мало!
– Не перебивай! А во-вторых, не как оружие они нужны нам, а как средство магической поддержки.
– Чего?
– В каждой такой секире есть сила: большая и маленькая, очень злая и так, более-менее. Каждый клинок отправляется в Цитадель Света, где проходит определенный обряд, какой, мне не ведомо. Да и не наше это дело, а тех, кто наверху.
Героним для дополнительной аргументации своих слов ткнул пальцем в сторону потолка. Гурдел проследил за направлением, но ничего, кроме полусгнивших досок и ажурной паутины не увидел, но для важности кивнул:
– Угу.
– Теперь ты знаешь все! Каково твое решение: быть с нами или идти своей дорогой? Сам понимаешь, чтобы смерть твоего брата не была напрасной. – А брательник, как чувствовал в этот момент Героним, уже ощутимо попахивал да успел лавку и пол под ней изрядно перепачкать кровью.
«Придется мыть. Самому» - промелькнула философская мысль в голове полуэльфа, и взгляд как бы сам собой зацепился за швабру и деревянное ведро в углу.
– Дык я, наверное, согласен – делать-то мне уже нечего.
– Правильный ответ, мой друг.
– Полуэльф ободряюще похлопал Гурдела по плечу.
Головоруб.8-11
8.
Конечно, тролли – хорошие ребята, но тугодумы и немного того, малопонятливы – в общем. Так что общение с одним из их представителем, пусть и весьма одаренным по меркам этого сурового племени, изрядно утомило, и Героним был только рад, когда удалось выпроводить Гурдела вместе с его непутевым, а теперь еще и мертвым братцем. Помог троллю Артеран – громилоподобный тип, вечно хмурый и молчаливый, дежуривший у двери хижины полуэльфа. Хотя он и был человеком, но статью уступал троллю совсем чуть-чуть, и, что больше всего нравилось Герониму, практически никогда не разговаривал, ни о чем не спрашивал и лишь молча выполнял приказы и распоряжения своего остроухого босса. Кроме того, Артеран ни с кем не общался, не имел ни родственников, ни друзей - баклаги и кувшины с чем-нибудь горячительным успешно заменяли и тех, и других.. Пил Артеран всегда и много, но Героним еще ни разу не видел его пьяным или даже слегка навеселе. Порой складывалось впечатление, что алкоголь на вышибалу не действует вообще, и потреблял он его исключительно в качестве топлива, как печка поглощает дрова, чтобы согревать тела и души домочадцев.
– Наконец-то! – удовлетворенно выдохнул полуэльф, когда Гурдел, его дохлый братец и Артеран скрылись за дверью. Перед этим Артеран получил четкие указания никого не пускать, кроме кого-нибудь действительно важного. Кто будет этим важным, дескать, и сам поймешь.
Необходимая бумага нашлась сразу – у Геронима была хорошая привычка хранить важные документы в специально отведенных для этого местах, вроде тайника под половицами. Деревянный пол в таких домах был роскошью, крестьяне и случайные путники обходились обычным земляным, но хибару полуэльфа постоянно подмывало во время дождей, и образовывалось нечто вроде домашнего болотца. Поэтому в первый же день своего здесь пребывания, когда он вплотную
А бумага-то была очень важной, фактически она являлась основным руководящим документом, на основании которого полуэльф и развернул свою деятельность. Значилось там десять пунктов со схожим, в общем-то, содержанием: меч такой-то, кинжал такой-то, топор такой-то и так далее. Героним не знал, что послужило основанием для создания подобного списка: старинная хроника, воспоминания бывшего солдата горгонадских полчищ или показания осужденного на долговременное заточение в стенах Цитадели Света. Но, во всяком случае, выглядело все очень подозрительным.
Полуэльф нашел секиру в списке, благо секир имелось не так уж и много – всего лишь одна. И прозывалась она довольно зловеще.
– Головоруб – надо же! – хмыкнул Героним. – Мрачная какая-то фантазия у цвергов.
А тут нечему было удивляться: у темного народа и фантазии темные.
Что касается самого списка, то полуэльф редко задумывался над перипетиями создания документа. Темное это дело, как и все, что касалось проклятого оружия. Цитадель хранила свои секреты трепетно и надежно, как мать свое дитя, да и лезть в ее дела Героним не горел особым желанием, а то ведь можно лишиться слишком любопытного носа вкупе с головой. Это похуже будет, чем даже интрижка с королевской любовницей.
Полуэльф, высунув от усердия кончик языка, аккуратно вычеркнул Головоруба, тем и закончив список. Все, что можно было собрать, было собрано, все, что можно вычеркнуть, вычеркнуто. Теперь дело за малым – вызвать посланника Цитадели. Ну, если говорить по правде, не совсем и малым. Ведь в дело предстояло вступить магии, а то вестник из плоти и крови слишком ненадежен для таких дел. Существовала даже специальная директива, согласно которой «филиалы и отделы региональные Цитадели Света обязаны извещать организацию с помощью магии альбо духов низших закабаленных, ибо в обязательство ихнее входит секретность строжайшая посланий и донесений важных».
Магия – штука тонкая. Есть и стихийная, а есть и чернокнижная, запрещенная святейшим указом Светлого Синода. И как все, порожденное Бездной и силой, черпаемой из нее, темная волшба весьма и весьма соблазнительна: простая и одновременно могущественная. Но, к тому же, и развращающая невероятно. Сила Бездны разлита повсюду, и хватает ее с избытком, ведь Эратия очень близка с Бездной, как соседние струны на арфе. Близки-то – близки, а вот перешагнуть нельзя, нету таких дорожек, кроме смерти, а магия, погляди, хлещет полноводной рекой – для нее не существует преград. Пользуйся, черпай ведрами, вот только не лопни. Горгонадец ведь тоже считал себя всемогущим и бездонным, но магия как бурлящий поток: один неверный шаг, лишний глоток и захлебнешься, не выплывешь. Вот такое хитрое дело. А стихийная магия совсем другая.
Силы стихийной тоже много, но попробуй, вырви ее у природы. Надорвешься и, бывало, ничего не получишь. Воздух – стихия ненадежная, ветреная. Вызовут дождик для увлажнения полей или солнечный денек для хорошего настроения, но потом надо следить, чтобы дождь не превратился в потоп, а теплое солнце не вызвало страшнейшую засуху.
Земля – антагонист Воздуха. Стихия инертная, тяжелая на подъем. Сам умаешься, а она даже не откликнется. Требуется тут немалое искусство и внутренняя человеческая сила огромная, чтобы выдюжить Землю.