Эрбат. Пленники дорог
Шрифт:
— Понимаю.
— Но знаешь, будь на то воля предка, то он бы никогда не дал мне знать о себе. И еще ему не нравятся те знания, которые заложил в меня Канн — Хисс Д'Рейурр Именно по этой причине предок очень долгое время скрывал их от меня. Именно по его воле я о них ничего не знала, и даже не подозревала об этих знаниях! Понятия не имела, на что способна… Та короткая схватка с разбойниками по дороге в Стольград — не в счет. Так же, как и милая встреча в застенке с принцем Паукейном, и с Клещом на лестнице… Хотя, должна признать, постепенно предок начинает проникать в мои мысли и в сознание, так что многие из моих поступков и мыслей продиктованы им. Правда, надо отдать должное, почти всегда он предоставляет мне полную свободу выбора, и старается не говорить мне того, чего я, по его мнению, не должна знать… Если бы не сегодняшние чрезвычайные обстоятельства, то я бы и дальше жила в блаженном неведении о многом…
— Кстати, как его звать? Не помешало бы нам представиться друг другу — хмыкнул Кисс. — Парень вроде неплохой, и на тебя, спасибо Всеблагому, не похож нисколько. Готов поспорить, что мы с ним куда быстрей найдем общий язык, чем с тобой…
— Мерзавец ты, Кисс, — уже привычно вздохнула я. — Ничего хорошего от тебя не услышишь…
— Зато я обаятельный! — весело оскалил зубы Кисс. — Думаю, даже ты признаешь это в глубине души… Ладно, не скрипи зубами: на время оставим в покое мою темную личность вместе с моим темным прошлым… Так как звать твоего предка? Надеюсь, это не секрет?
— Для тебя — нет. Его звали Койен. И он просит передать, что тоже рад знакомству с тобой, Дариан.
— Что? Как ты меня назвала? — после короткой паузы спросил Кисс непонятным голосом.
— Не я, а Койен. Он сказал, что ты ему тоже нравишься, и назвал тебя этим именем. Дариан… Кстати, красивое имя, и оно мне нравится куда больше, чем эта твоя кошачья кличка — Кисс!
— Меня звать Кисс! — неожиданно враждебно отрезал мой спутник. — Только так, и никак иначе! А никакого Дариана я не знаю, и знать не хочу!..
— Хорошо, — не стала спорить я, хотя меня несколько удивило его поведение. — Пусть будет Кисс. Так мне даже привычнее… Хотя именем Дариан обычно называют лишь высокородных…
— Ну, имя Лиана — это тоже не для простолюдинов. Но ты же предпочитаешь, чтоб тебя называли Лия! Хотя правильней называть тебя Лиа…
— Ну, Лиана и Лия — эти два имени все — же схожи между собой, хотя и не очень. Но Дариан и Кисс…
— Просто наши родители соригинальничали, что твои, что мои, назвали деток невесть как… Так что забудь это имя — Дариан. Меня звать Кисс. И больше этого вопроса мы не касаемся. Договорились?
— Да пожалуйста! Впрочем, нам сейчас есть о чем подумать, причем о куда более важном, чем о том, кого и как звать… Наверное, сейчас уже вечереет…
— Похоже на то…Может, попробовать вздремнуть?
— Поспать бы нам не помешало — согласилась я. — Только вот пока это делать не стоит. Мало ли что может произойти…
— А вы, парни, открывайте глаза, — скомандовал Кисс. — Хватит притворяться, что спите! Вон, даже дышать чуть ли не перестали, так внимательно нас слушаете, боитесь пропустить хоть слово…
Братья, и верно, уже давненько слушали наш разговор, хотя все это время старательно изображали из себя крепко спящих людей. Я не вмешивалась — просто не знала, как мальчишки поведут себя узнав, что я эрбат. Но, как ни странно, это их не испугало. Больше того — они уставились на меня с повышенным интересом.
— А ты правда эрбат? Не, ну надо же! Настоящий эрбат! Ты чего, и правда с ума сходишь? И убить тогда можешь? Мы эрбатов не видали, но много о них слыхали… Лиа, ты на самом деле человека голыми руками можешь порвать, как цыпленка?
— Поверь мне на слово — вздохнула я, — в этом нет ничего хорошего. Вам бы лучше держаться от меня подальше. Мало ли что… И со стороны приступ безумия эрбата смотрится просто отвратительно.
— А я бы поглядел…
— А я, дитятко, в отличие от тебя, льщу себя надеждой, что Высокое Небо не допустит, чтоб вы увидели это мерзкое зрелище!.. Кстати: вы давно не спите? Много слышали?
— Давно — не стал отпираться Толмач, хотя Лис неопределенно пожал плечами. — А вы оба, между прочим, сами не больно-то таитесь! Чуть ли не в полный голос орете друг на друга… Совсем как наши папка с мамкой!
— Тихо ты! — шикнула я на мальчишку. — Не видишь разве, Зяблик спит! В отличие от вас, пустозвонов! — я снова легонько погладила по голове ровно посапывающего малыша.
— Ну-ну! Мне указываешь, а сами шумите — в голосе Толмача отчетливо пробивались ревнивые нотки. Ах, ребята, ребята… Конечно, дети, лишенные родительской ласки, всегда тянутся к любому проявлению любви, и мое, столь явное предпочтение Зяблика среди них не могло остаться незамеченным. Все же я женщина, в их глазах олицетворяю подобие матери…
— А, птенец… — теперь уже Лис присоединился к старшему брату. — Ну, пусть поспит. Все одно, слабый он, Зяблик, ему на улице не выжить. Да и здесь тоже…
— Высокое Небо, что ты говоришь?!
— Лис знает, что говорит — Толмач вздохнул совсем как взрослый человек. — Мы уже насмотрелись на тех, кто прибивается к ватаге. С первого взгляда определяем, кто и сколько протянуть может… Лис в том вообще не ошибается Вот Зяблик зиму в ватаге не переживет.
— С чего ты это взял?
— У меня опыт. Я уж, знаешь, сколько в жизни видел? С первого взгляда могу определить, кто и на что годится, и от кого будет какой толк. Да и не умеет Зяблик ничего из того, что каждому из нас требуется для выживания. Он, Зяблик, из домашних, не приспособлен для жизни на улице. Тут нужно зубы иметь, характер крепкий, или ловкость какую, а у него ничего этого нет.
— И вы, догадываясь о том, тем не менее взяли его в свою ватагу?
— Конечно. Жалко его… Не помирать же ему под телегой, в одиночестве…
У меня перехватило горло. Обездоленные дети оказываются куда более добрыми к другим, чем взрослые, безжалостно отказывающиеся от своих же детей… Вздохнула с болью в сердце:
— Хорошие вы, ребята, добрые… Жизнь вас только с детства обидела ни за что, ни про что… Как бы мне хотелось, чтоб Светлые Небеса взяли вас под свою защиту!..
— А кому этого не хочется… Нам бы папку с мамкой найти… Да только этого никогда не будет. Поди, давно померли где, или головы по пьяной лавочке им проломили… Папка, ка выпьет, так дурак — дураком становится! Вечно в драку лезет…